Начало и конец Маки

Все в городе называли её просто «Маки». Поначалу я думала, что она просто любит эти цветы, которые цвели под окном принадлежащего ей дома, но потом поняла, что это прозвище распространилось среди горожан из-за её ярких красных волос, неизменно заплетённых сзади в тонкую косичку. Она была местным лекарем, травником, пусть и в изготовлении лекарств значительно уступала своему старшему брату, который, как я узнала от неё позднее, давно погиб на войне. Мы с Маки общались всего ничего, но и этот короткий период времени оставил в моей душе неизгладимый след и… вину. Солнце щедро одаривало землю теплом, ветер чуть шевелил листву деревьев, но даже он не спасал жителей от летней жары. Однако это не мешало людям сновать туда-сюда по пыльным дорогам улиц, торговать всяким-разным в шатрах и лавках под навесами, заниматься своими делами и заполнять горячий воздух города голосами. Я прибыла сюда с некоторыми личными целями, о которых точно не стоит распространяться. Пусть я и старалась подобрать местную одежду и не привлекающий внимания плащ, на меня оборачивались с подозрением и удивлением, кто-то даже отводил подальше детей, но никто не решался заговорить или встать на пути. Заметив двухэтажное здание, являющееся, судя по вывеске, гостиницей, я прошла внутрь и обратилась к мужчине за стойкой: – Комнату на одного. Он без лишних вопросов проводил меня в свободное помещение, отдал ключи, спросил про обед и, получив утвердительный ответ вместе с монетами в качестве платы, быстро скрылся. Я осмотрела маленькую комнату с кроватью, тумбочкой, шкафом и столом под крупным окном, выходящим на оживлённую улицу. Развязав шнуровку на ботинках, скользнула по полу босыми ногами, уставшими от долгой ходьбы, скинула плащ на кровать. У меня не было определённого срока пребывания здесь, но что-то подсказывало, что чем быстрее, тем лучше. После сытного обеда я снова подошла к стойке у входа в гостиницу и спросила у хозяина о местных лекарях. Их было немного. В целом и в общем только трое, но он настоятельно рекомендовал некую «Маки», как самого способного лекаря и травника. Нарисовал мне простую карту, после чего я покинула гостиницу и отправилась в путь. Дорога заняла от силы полчаса. Дом девушки не отличался чем-либо от других жилых построек, но вот внутри творился совершенный беспорядок, хотя, казалось, у хозяйки дома всё было под контролем. Помимо меня, в просторном помещении было ещё несколько человек. Девушка быстро находила нужные лекарства и травы, выписывала рецепты в то время, как я осматривала различной формы баночки, располагающиеся на полках в дальнем углу зала. Когда последний посетитель ушёл, она оказалась позади меня так тихо, что я даже невольно вздрогнула. – А вам что нужно? Вы уже долго здесь стоите. Ищите что-то конкретное? Пока она была занята, у меня не было возможности рассмотреть её поближе, но сейчас возможность была почти идеальной. Я обернулась. На меня с плохо скрываемым интересом смотрели серые глаза, обрамлённые густыми ресницами, алая чёлка немного падала на глаза, но не скрывала обзор. При близком рассмотрении можно было заметить веснушки на щеках девушки. Я улыбнулась уголками губ. – Я ищу мазь для ног. Я много ходила последние несколько дней, потому они болят от переутомления. Она незамедлительно понимающе кивнула и, отойдя к противоположной стене, где стоял массивный шкаф, вытащила из ящика небольшую баночку. Только сейчас я заметила, что её волосы позади заплетены в косичку и доходили до поясницы. Она вернулась ко мне и протянула мазь. – Наносить лучше перед сном, чтобы за ночь мазь впиталась. – Благодарю. А вы?.. Она совсем чуть-чуть улыбнулась и кивнула, словно её предположения подтвердились. – Вы всё-таки не местная. Я Селена, но можете называть меня как все – Маки. *** «Маки… Маки…» Её прозвище не давало мне покоя вплоть до ночи, пока я наносила мазь на ноги, в голове всплывал образ красноволосой девушки. Удивительно, что он был совсем обычен и непримечателен, но мысли снова и снова возвращались к её волосами, переливающимся в свете единственного окна. Без какого-либо плана дальнейших действий я погрузилась в сон, который был совершенно безрадостным, но который, как и все остальные, не был удостоен внимания с моей стороны. Под утро я наскоро позавтракала. Ноги болели не так сильно, как вчера, так что про себя пришлось поблагодарить Селен, но уже ближе к полудню я шла через город, чтобы выразить благодарность ей лично. На этот раз никого не было, и она сидела за столом, держа в руках раскрытую книгу. Когда моя тень легла на стол, девушка взглянула на меня, похоже, признав во мне вчерашнюю посетительницу. – Спасибо за мазь, она действительно помогла. – Я рада. Она вернулась к чтению, но по её лицу я могла точно понять, что она не рада. «Возможно, она не слишком любит общаться с окружающими?» – это было лишь моё предположение, но почему-то хотелось зацепиться за него. Однако уходить так быстро я не собиралась. – Значит, вы лекарь и плюсом к этому травница? – села напротив неё на край потрёпанного кресла, закинув ногу на ногу. Это её не возмутило. – Можно и так сказать. Мои родители были потомственными лекарями, потому я пошла по их стопам. – Что стало с вашими родителями? – А вам это зачем? – серые глаза снова взглянули на меня. В них не было холода и неприязни, но явное равнодушие и нежелание делиться личной информацией. – Прошу прощения. Я совсем забыла представиться. Дафна Мирон. Её взгляд даже не полыхнул интересом. – Вы не ответили на вопрос. – Мне просто стало интересно. Кажется, это не наказуемо. – У меня нет причин рассказывать вам что-либо, леди Мирон. Да и у вас нет причин интересоваться этим. Если вам нужно что-то из лекарств – говорите, а нет – смысл вам быть здесь? Это был явно риторический вопрос, так как она после долгой минуты проникновенного взгляда вернулась к книге и больше не смотрела на меня. Я вздохнула и молча ушла. *** На следующий день во мне кипела уверенность, что если пытаться сильнее, то можно подобраться к ней поближе. И снова в голове было её прозвище «Маки… Маки…». До обеда я, как и вчера, была занята своими делами, но вот после я слонялась недалеко от домика известного лекаря, временами заходя внутрь и вынуждая её говорить со мной. Через неделю она уже спокойнее относилась к моим простым вопросам о лекарствах и её жизни. Родители Маки переехали в город после войны, но вскоре погибли во время «Зачистки» («Зачисткой» называли послевоенный период, когда мирные жители побеждённого королевства, не участвовавшие в боевых действиях, становились беженцами и убивали людей королевства-победителя, причём без какого-либо разбора). Её брат, Роберт, был очень хорошим врачом, жил в столице, но по стечению обстоятельств стал полевым лекарем, что его и сгубило. Будучи от природы неразговорчивой и тихой, в школе у неё не было друзей, а тех, кто хотел общаться с ней, отгоняла холодность Селены. Так что на момент моего появления в городе Маки осталась совершенно одна. Почему-то во мне это вызывало искреннюю жалость, которую я, конечно, не хотела показывать ей, чтобы она не отвернулась от меня. Тем более после всех моих усилий. Этим утром я, изменив немного свои планы, двинулась сразу к травнице. После вчерашней неудачной охоты в лесу у меня был весомый аргумент посетить её. Как только единственный посетитель с баночкой лекарства в руках вышел из дома Маки, я неслышно скользнула внутрь. Она складывала какие-то вещи в небольшую походную сумку, явно собираясь куда-то. – Селли? Девушка повернулась ко мне с удивлением, которое быстро сменилось равнодушием. Она вернулась к сумке, но на её лице всё же расцвела лёгкая улыбка. – Доброе утро. – Доброе. Обычно ты приходишь после обеда. – Да… Но сегодня это скорее необходимость… - выдержав паузу, я произнесла, – Вчера на охоте я немного поранила плечо… До того, как я закончила фразу, она подскочила ко мне, с напряжением смотря на грубо перевязанную мною левую руку, затем посадила меня в кресло и принялась медленно развязывать ткань на плече. – Могла бы сразу сказать об этом. Без глупого приветствия. – Кажется, ты была занята. Я не права? – Ты знаешь, что ранения кого бы то ни было гораздо важнее моих дел. Я уже не говорю о том, что лучше бы ты пришла сразу, а не дожидалась утра. Я промолчала. Отложив кусок ткани, пропитавшийся кровью насквозь, она взяла с полки несколько стеклянных баночек и пару листьев какого-то растения, после чего начала «лечить» меня, если это можно было так назвать. Тишина затягивалась. Когда Маки закончила с лечением и перевязала рану чистой тканью, моя рука сама собой потянулась к щеке девушки, невесомо погладив её. – Благодарю. Селли… Маки сразу отстранилась от меня и, обогнув кресло, уложила последние вещи в сумку. Пройдя к выходу, она обернулась: – Долго будешь сидеть? – Ты куда-то торопишься? – Да. По делам. Я словно физически почувствовала пренебрежение, с которым она это сказала. Еле слышно вздохнув, вышла следом за ней. Селена заперла дверь, и мы разошлись в противоположных направлениях. Но после нескольких метров ходьбы интерес взял надо мной вверх, и я пошла следом за ней, но таким образом, чтобы оставаться незаметной. Поначалу её путь пролегал между лавок с лекарственными растениями, потом она свернула на тропинку, ведущую к лесу. Что ж, это было объяснимо – многие редкие травы можно было найти только там, но ведь она могла найти проводника вместо того, чтобы идти в гордом одиночестве. «Одиночестве…». Сердце как-то неприятно сжалось. Среди деревьев и кустов следить за ней было сложнее, но теперь это было действительно необходимо. Иначе я бы мучилась несколько часов вплоть до её возвращения из-за незнания, всё ли с ней в порядке. Вот она остановилась на поляне с белоснежными цветами, на которых мягко оседал сероватый туман. Вокруг стояла абсолютная тишина, даже птицы не пели. Меня это насторожило и напрягло почти до предела. Я не выпускала из виду Маки, пока позади меня не послышался шорох. Даже маленькое промедление могло стоить мне жизни. Обернувшись и одновременно с этим вытащив короткий клинок из ножен на поясе, я ранила крупное хищное животное в лапу. Оно взывало от боли, что дало мне возможности выскочить на поляну, прикрывая спиной всполошившуюся Селену и не спуская глаз с медленно идущего к нам хищника. – Что ты… Что ты здесь делаешь?! – Какая разница? – я отразила удар животного, занёсшего здоровую лапу на нас с Маки, – Тебе стоит поторопиться и бежать, пока я сдерживаю его. – Я никуда не пойду. И уж точно не побегу, - в её голосе чувствовала чёрствость и холодность. Поднявшись с колен, она встала справа от меня. В тот же момент вся поляна покрылась розово-голубым сиянием, которое явно напугало существо перед нами. Заметавшись, оно в последний раз перевело взгляд с меня на Маки, после чего стремительно скрылось в зелени леса. Только когда его след простыл, я вложила клинок обратно в ножны и посмотрела на Селен: – Что это было? – Эти растения чувствуют эмоции людей и реагируют на них. Ты, похоже, не заметила, но пока ты отходила назад, их цвет сменился с нежно голубого на зелёный, а потом на красный. Только что был розово-голубой. – И… что значит каждый из цветов? Она задумалась, видимо, над тем, стоит ли мне говорить, но потом ответила: – Не важно. – Как обычно, - я опустилась на поляну, тогда как Маки уже вернулась к своему занятию и аккуратно срезала один за другим ставшие голубыми цветы. Её взгляд снова стал отстранённым. – Это не особо интересная информация. – Интересная или нет – это уже мне решать, – я упрямо посмотрела на неё. Однако она даже не подняла глаза. – Ладно. Голубой – это спокойствие, умиротворённость. Зелёный – страх, напряжённость. Красный – ярость, злость. Розовый – приязнь, что-то рядом с любовью. А то сияние – это что-то наподобие реакции самих растений, почувствовавших угрозу от этого животного. Пусть последнее и было довольно интересным, но моё сознание зацепилось за другое: – И какие тогда чувства мои, а какие твои? – Хотелось бы мне ответить на этот вопрос, – она замолчала, но вскоре продолжила, подняв глаза на меня, - Я нравлюсь тебе, Дафна? Её лицо было удивительно спокойным, когда она спросила это. Однако цветок в её руках в противоположность показным эмоциям Маки заиграл зелёными оттенками. – Да. – И ты думаешь, это нормально? – её ухмылка была почти болезненной. – Я ничего не думаю. Поднявшись с колен, я вгляделась в темнеющую гущу листвы, в которой не так давно скрылось животное, но, кажется, оно не собиралось возвращаться. Следом поднялась Селена и, бросив простое «Можешь идти», направилась к деревьям, которые плотным кольцом окружали поляну. Задумавшись только на пару минут, я пошла за ней. Она не обернулась. *** Несколько дней гордость не позволяла мне появляться рядом с домиком Селены. Знаю, что это довольно глупо, к тому же не мне обижаться на её слова. Однако этот небольшой период дал мне возможность подумать о нашем последнем разговоре. Я сохранила для себя один цветок с той поляны, который после поставила в банку с водой. Сейчас он отливал нейтральным белым. Похоже, если его не касаться, то он так и останется белоснежным. В тот раз цветок, что был в руках Маки, отливал зелёным. Значит, она боялась моего ответа? Или же ожидала услышать именно это, потому и занервничала? Так или иначе, теперь, можно так сказать, ей известно о моих чувствах. Хотя, как бы ни смущающе было признавать это, но мои чувства не заключались в одном лишь «нравится». Это было нечто больше. Каждую ночь перед глазами вспыхивали её алые волосы, заплетённые чаще всего в косичку, растрёпанная чёлка, серые прохладные глаза, её кардиган, плавно облегающий плечи… В такие моменты мои мысли сами собой уплывали всё дальше и дальше, лишь подтверждая мои опасения, что это не просто «нравится». Думаю, Маки знала ответ ещё до того, как задала вопрос. Но это ничуть не улучшало моё положение. *** На четвёртый день она сама пришла в гостиницу, похоже, выяснив, где проживает «приезжая блондинка», как меня окрестили местные жители. Я сидела на кровати, подтачивая клинок, когда в дверь постучали. Отворив, я стояла пару секунд в искреннем недоумении и удивлении, смотря на Маки, но потом пропустила её внутрь. Пройдя к широко раскрытому окну, она обернулась ко мне. – Почему ты больше не приходишь? – Были дела, – я выделила последнее слово, хотя на самом деле не хотела, чтобы она чувствовала некоторую вину за тот раз. – Мне казалось, я интересна тебе… – прошептала она, отворачиваясь к окну. Тогда я подошла ближе и нежно обняла её за плечи. – Конечно. Интересна. Даже очень. Мне нужно было подумать об этом. – Подумать о чём, Даф? – Селли… ты не просто нравишься мне, – отстранившись, я повернула её голову к себе и нежно поцеловала в щёку, не почувствовав сопротивления, – Я люблю тебя. – Даф, это странно, - она попыталась отстраниться, но я ловко перехватила её руки и поцеловала запястья, смотря при этом на неё в упор. – Мне нужно идти, я пришла на пару минут… Дафна… Её растерянность и страх чувствовались даже в мелко подрагивающих руках, потому я отпустила её. Воспользовавшись этим, Маки быстро выбралась из моих объятий и сбежала, хлопнув дверью. Хозяин гостиницы недовольно заворчал, но потом все звуки стихли. Я осталась у подоконника, смотря на улицу и Селену, перешедшую на ходьбу и поправляющую волосы. Это было слишком близко. Я улыбнулась про себя и отошла от окна. *** На следующий день я возобновила походы к ней. Маки робко улыбалась, как только замечала меня в нескольких метрах от двери. Порой даже, когда не было посетителей, она читала у окна, постоянно посматривая по сторонам. Мне это льстило. Похоже, я ей тоже не равнодушна, но делать какие-либо выводы было слишком наивно. Сегодня, когда тучи безжалостно скрыли солнце, но дождь и не думал идти, я сидела в потрёпанном кресле в углу зала, наблюдая со своего места за Маки и её посетителями. По наступлению вечера она закрыла дверь на замок, прикрыла окно плотной тканью, напоминающей штору, и неуверенно подошла ко мне. Я же в приглашающем жесте развела руки и, когда она села на мои колени, заключила её в нежные объятия. – Дафна, послушай, пожалуйста. Она немного отстранилась, но её непосредственная близость не давала мне и шанса на серьёзность, пусть я и пыталась. – Да, дорогая? – Мы знакомы уже почти месяц и… Знаешь, я… думала обо всём этом и пришла к выводу, что… ты тоже небезразлична мне, Дафна. Следом за этими словами она осторожно коснулась моих губ. Пару долгих секунд я не могла поверить в то, что она это сказала, но затем прижала её к себе и позволила себе углубить поцелуй, проведя языком по её зубам. Вскоре она решилась довериться мне, поудобнее уселась и положила руки на мои плечи, нежно и трепетно отвечая на поцелуй. На один только поцелуй. Мои руки сами собой перекочевали на её талию, а затем и на ягодицы, обтянутые тканью шорт. Маки невольно вздрогнула и даже еле заметно дёрнулась в моих объятиях, но я поспешила успокоить Селену, проведя рукой по спине, будто говоря, что без её согласия я ничего ей не сделаю. После этого нехитрого жеста она отдалась мне полностью. *** – Дорогая, просыпайся. У меня есть сюрприз для тебя, – я слегка потрясла спавшую на кровати девушку. Маки поначалу нахмурилась в полусне, но, приоткрыв глаза, улыбнулась и поцеловала меня в уголок губ: – Доброе утро. А ты уже уходишь?.. Всё хорошо, Даф? Мы спали этой ночью вместе, обнявшись и прижавшись друг к другу. Но сейчас я была в своей обычной одежде. С зажатым в правой руке клинком. – Всё хорошо. Просто не хотела убивать тебя во сне. – Уби..? Ты шутишь? – Похоже, что я шучу? – в подтверждение своих слов я прижала лезвие к шее Маки. – Н-но разве ты не любишь меня? Ты ведь сама мне так сказала, Даф! – теперь в её глазах читался неподдельный страх, она смотрела в мои голубые глаза. И от этого было почти больно, но я быстро отмела это чувство в сторону. – Возможно, для тебя это хороший способ встретиться с погибшими родственниками. Селли, я наёмник. И у меня было задание убить тебя. А наёмники никогда не идут против клана. Клан – это как семья, – свободной рукой я нежно провела по щеке Маки, отчего та вздрогнула, – Мне жаль, Селли. Но так получилось. Твои и мои чувства больше ничего не значат. – Дафна… Но нам же было… хорошо вместе… Я стёрла большим пальцем слезинку, норовившую сорваться с уголка глаза девушки, поцеловала её похолодевшие губы и одним отточенным движением прервала линию жизни Селены Акрос. Стерев все следы убийства, и подстроив всё так, будто это было самоубийство, покинула комнату, окутанную полутьмой. С тех пор прошло десять лет. Моя жизнь сильно изменилась. Через два года после убийства Маки я покинула клан. Сейчас у меня есть муж, маленький сын и подрастающая дочь, но после Селен я словно потеряла способность любить. Нет, я люблю и дорожу детьми и мужем, но это не та любовь, которую я испытывала к девушке с яркими красными волосами. И как бы моя жизнь не складывалась, перед глазами каждую ночь всплывает её образ, её напуганные перед смертью глаза, но, тем не менее, полные любви и нежелания признавать действительность. Возможно, моё сердце само не хотело принимать такой расклад вещей, но уже точно ничего не изменить. На её могиле до сих пор растут те цветы, меняющие оттенок под настроение человека. Но у могилы Селен они всегда золотые. Какое-то время я не знала, что это значит, но другая травница сказала, что это цвет чистой бескорыстной любви, которую Маки несла в сердце, когда умирала. Жаль, что сама Селен не рассказала мне об этом…