Выйти из своего мира

Рабочий день заканчивался. Все было, как обычно — Фредди пел песню, Фокси сидел в бухте, а Чика готовила пиццу и разносила ее детям. Этот день никак не выделялся из бесконечного множества других, практически каждое действие было легко объяснить, даже предугадать, а песни, которые разносились по всему залу — одинаковы, пропеты сотни раз. Каждый аниматроник в какой-то степени привык к этому; каждый машинально выполнял отточенные до автоматизма движения — поправка стульев, приветствие детей, легкое покачивание во время песни. Ночь. Время, когда их не стискивали оковы, они обретали разум и были вольны делать все, что захочется. Но даже это время они проводили в попытках поймать охранника и надеть на него костюм. Эта однообразность… пугала. Теперь они не умилялись при виде детей, не радовались, поймав охранника, не грустили, когда их отправляли на склад. Зачем, если потом все вернется в норму? Зачем тратить силы на эмоции, когда они не нужны? Разумеется, они переговаривались друг с другом, иногда пели по ночам, но это все было лишь жалкой попыткой прикрыть свою скуку. Все было так, пока однажды один аниматроник не решил изменить привычный образ жизни. И произошла эта «революция» вот как. *** — Мангл, в пиццерию опять привезли почту. Иди возьми ее в «Пати Рум 3». Проверь и рассортируй письма, а потом отдай Фредди, — в комнате было тихо и сумрачно, поэтому от внезапных слов Чики я слегка вздрогнула. Я подняла голову и взглянула на курочку. Она стояла, смотря на меня, и на ее лице было написано раздражение. — А Бонни на что? Он вроде свободен сейчас. Да и вообще, отвянь, я занята! — я, конечно, соврала, ибо никаких занятий у меня не было с тех пор, как меня отправили гнить на склад. — Живо! — Чика не потерпит возражений, уж лучше повиноваться, иначе в ход пойдет ее сковородка, неизменный атрибут. Уж я-то знаю, встречалась с таким грозным оружием нос к носу. Я, кряхтя и постанывая, поднялась и, немного постояв, отправилась прочь из столь надоевшего помещения. Проходя по коридорам, я проклинала Чику, Бонни и вообще всю пиццерию в целом. На стене висели детские рисунки. Забавно, дети, которые отправили их сюда, уверены, что аниматроникам понравится. Еще забавнее то, как буквально позавчера Фокси ради шутки рвал их своим крюком. Я вспомнила клочки бумаги, взлетающие в воздух и смех пирата. При мысли о лисе я широко улыбнулась. Уж кто-кто, а он меня понимал; знал, как я хочу вернуться в строй, как мне надоело лежать на складе, забытой и ненужной. За этими размышлениями я не заметила, как оказалась у двери комнаты, на которой огромная надпись «Welcome» приглашала зайти. Ага, мне сюда. Как курочка и говорила — довольно внушительная кипа писем и прочего спама лежала у дверного проема. К сожалению, свет включался только днем, а у меня не было режима ночного видения, поэтому эту бумажную гору придется тащить в главный зал, где как раз сейчас, по идее, должен быть Фредди, Бонни и остальные роботы. Я измученно застонала и взяла ее в руки. До центра пиццерии по коридорам было порядочно идти, поэтому я решила сократить путь и прошла через комнату с Баллун Боем и Баллун Герл. Обычно я стараюсь не попадаться им на глаза, ибо они довольно доставучие, дети все же. Так и сейчас — увидев меня, они мгновенно прилипли к «тете Мангл» и начали что-то спрашивать. От их глупой болтовни у меня разболелась голова, поэтому я рявкнула, чтобы они отвалили и не доставали меня их дурацкими вопросами. Их «тетя Мангл, не ругайтесь» и слезы я восприняла, как личное достижение и гордо пошла дальше. Вышла из комнаты я под жалобные всхлипы детишек с шариками. Немного поплутав, я наконец — о, чудо! — дошла до этого чертового зала и увидела там яркий свет. На сцене сидел Фредди, на стуле возле столика я увидела Бонни, а на ступеньках к сценической площадке заметила Чику. Отлично, все трое в сборе. — Чего делаете? — мой веселый голос прозвучал несколько фальшиво, потому что это и так было понятно. — Догадайся с трех раз! — огрызнулась Чика. Кажется, сегодня она не в настроении. — Мангл, почту принесла? Я жду уже ровно десять минут, ты опоздала, — Фредди бросил быстрый взгляд на меня, а затем вновь уставился в очередной документ. Он, как всегда был при полном параде: пиджак, белоснежная рубашка и выглаженные брюки. — Да эти идиоты мелкие пристали, «тетя Мангл, да тетя Мангл». Тьфу, сил нет терпеть их! — Фредди, похоже, не слушал меня. Я разозлилась, и пробормотала: — Ушла от одних придурков, пришла к другим, только взрослым. Фу такими быть! — Походу, никто не обратил внимания на мою гневную тираду. Я лишь мотнула головой и принялась за разборку писем. «Freddy Fazbear Pizza, приглашаем вас на открытие нового магазина одеж…», «Предлагаем вам посетить новую выстав…», «Быстрые выплаты, надежные выигрыши…» — все эти бумаги сминались и летели в мусорную корзинку. «Превет, миня завут Мэри, и я люблю Фредди», «Бонни, ты хароший», «Хочу в пицирию» — детские письма занимали более половины огромной горы бумаг на столе. Все они безжалостно уничтожались, отправляясь в шредер*. Личные письма директору, жалобы, предложения, просьбы о скидках — все на выброс, убираю! На меня никто не смотрел. Бонни лежал, уставившись в потолок и только редкое подрагивание его длиннющих ушей давало понять, что он еще не отключен. Фредди, кажется, целиком погрузился в свой документ, иногда кивая. Интересно, что он такого нашел там? Может, это не контракт или договор, а… фанфик, например? Забавно. Чика уставилась в пустоту и не шевелилась. Медитирует, походу. Ну-ну, не буду отвлекать. Последнее письмо я решила прочитать полностью: «Здравствуйте. Вы хоть иногда скучаете? Если да, то вот целый список игр, в которые можно поиграть с друзьями и развеселиться. 1. Правда или Действие?..» Скорее всего кто-то ошибся адресом, ибо зачем аниматроникам игры? Дальше я решила перестать читать эту ересь и крикнула Фредди: — Я закончила, мишка! Нужна еще? — Фредди на секунду оторвался от документа, обвел взглядом меня, мусорку и шредер и наконец произнес: — Молодец! И да, пойди позови сюда Фокси, мне надо поговорить с ним, — он снова сконцентрировался на тексте. При имени «Фокси» мое сердце екнуло и улетело куда-то далеко вниз… я сочла, что это хороший знак и отправилась к Лису. *** Я не замечала облезлых стен, грязного пола и рисунков детей. Везде я видела Фокси. Лампочка на потолке — яркая, как его глаза, рыжая скатерть на столике — будто его шерсть, вечно нечесаная и такая красивая. Я даже не знаю, почему постоянно думаю о этом пирате. Как называется эта болезнь — паранойя, слабоумие, мания преследования? Голова уже болела от сотен мыслей, разрывающих, стискивающих ее железным обручем. Да что же такое происходит?! За этими навязчивыми, странными раздумьями, я не заметила поворот и врезалась со всей силы в стену. Идеально, именно такой меня должен увидеть Фокси — неуклюжей, странной дурой, распластавшейся на полу! Чтоб тебя!.. Почему я опять думаю о нем, почему его мнение мне так важно?! А вот и он — виновник всех бед. За поворотом я заметила рыжий кончик хвоста. Это может быть только лис. — Фоксян, я здесь! — да уж… утонченная леди из меня никакая. Впрочем, как и девушка вообще. Вслед за хвостом из-за стены появилась голова, потом тело — в общем, Фокси во всей красе. — Эй, Мангл? А что ты тут, собственно, делаешь? И почему ты на полу? — его голос невероятным образом воздействовал на меня, я хотела обнять и никогда не отпускать лиса, моего лиса. Перед моим носом показалась его рука. Зачем?.. — Ась? Чего ты сказал? — я непонимающе взглянула на него. Все, теперь он решит, что я тупая. Я уничтожена, раздавлена, растерзана, убита… я могла бы и дальше продолжать список синонимов, но от самобичевания меня отвлекли слова Фокси. — Поднимайся, — я послушно схватилась за его ладонь и через секунду стояла на ногах, — и объясни мне, что ты хотела. — Ах, да, меня ж Фредди прислал. Надо сказать ему об этом. — Э-а-э-и-и-а… — отлично, Мангл, продолжай в том же духе, и он решит, что ты еще и больная на голову! Только этого еще не хватало! Судя по выражению лица лиса (этакая смесь удивления и страха) он ничего не понял. Так, соберись, тряпка, и ответь ему нормальным языком! — Т-т-теб-бя Фр-ред-д-ди… — уже лучше, Мангл, теперь немного понятней, дело осталось за малым, — з-зов-ве-е-е-ет… — о Боги, что со мной? Такое чувство, что во рту у меня горячая каша, и теперь стоит мне открыть его — она вывалится, и я опозорюсь. Хотя куда уж больше? И почему так вообще происходит? Я сломалась? — Да, зачем? — участливый голос Фокси выдернул меня из мира мыслей, куда я подозрительной активностью проваливаюсь в последнее время. — Я… я… не знаю… — ого, целое предложение без заиканий! Это же рекорд. — Ладно, пойдем. — Он пожал плечами, и зашагал по направлению к сцене. И тут в моей голове родился коварный (как тогда показалось моему ничего не соображающему мозгу) план. «Надо привлечь его внимание». Я, пройдя два шага, нелепо взмахнула руками и упала. Только слепой не заметил бы подвоха, ибо это выглядело так фальшиво и глупо! Но апогеем всего этого безумия стали мои ахи и поскуливание, которые показались бы искренними только самому тупому человеку. Но Фокси, видимо, не заметил, что это все постановка, и резко развернулся ко мне, лежащей на полу. — Упала? — он сочувственно улыбнулся. — Давай, вставай! — лис протянул мне руку. Я попыталась встать, но «не смогла». Он с удивлением посмотрел на меня и… схватил. Теперь он нес меня на руках! Боги, могла ли я еще полчаса назад подумать о таком? Я блаженно улыбнулась, и позволила ему донести меня до сцены. *** Господи, вы не представляете, как же это приятно — когда тебя носят на руках. Такое ощущение безопасности и покоя — кайф… Но все хорошее имеет свойство заканчиваться. И мое «хорошее» закончилось, когда мы вошли в главный зал. Все было точно так же, как и до моего ухода — Фредди скользил глазами по документу, Чика медитировала, а Бонни изнывал от скуки. Боги, как же скучно мы живем! Каждая секунда понятна, все легко предугадать, и единственное, что остается — существовать и не задумываться. — Мангл, вот, сядь на стул. — я почувствовала, как Фокси легонько опустил меня на стул и разжал руки. Было почти физически больно отрываться от его сильных рук, хотелось… и зачем я об этом думаю, почему у меня такие мысли, чувства, желания? Это ведь ненормально! Фредди быстро скользнул легким взглядом по мне, и вновь опустил глаза на эту бумажку. Вообще, он всегда так. Казалось, его не интересует ничего, кроме своих документов и этих чертовых контрактов. Он был заперт в своем ограниченном мире цифр и подписей — мире, в котором не существует отдыха и друзей. Вполне может быть, что этим он пытался прикрыть свое одиночество, спрятаться, зарыться в море бумаг и не смотреть на реальный мир. Не думать о заботах, лишь вглядываться в листок — что может быть проще? Образ аниматроника, строгого и хладнокровного, спокойного и невозмутимого был для него защитой от внешних угроз; броней, защищающей его. Возможно, это так. В любом случае сейчас он едва посмотрел на меня и снова с головой нырнул в изучение очередного листа, бездумно покусывая ручку и тарабаня пальцами по поверхности стола. Я перевела взгляд на полулежащего рядом Бонни. Каково это, всегда быть в тени более сильного друга, зайчик? Каково это — не иметь возможности банально поделиться своими мыслями? Каково это — ждать часами, чтобы произнести лишь одну реплику? Каково это — быть на втором плане? Каково это?.. Кажется, длинноухий почувствовал мой взгляд и открыл глаза. Он посмотрел на меня и одними губами прошептал: «Что такое?» Я нервно помотала головой; по телу прошли сотни мурашек. Когда он смотрел своими глубокими глазами, не моргая, уставившись в одну точку — это пугало даже Фредди. Бонни слегка усмехнулся краем рта и прикрыл глаза, вернувшись в обычное положение. Я поёжилась и посмотрела на сидящую на ступеньках курочку. Она сидела, тяжело отдуваясь и прикрыв глаза. Безжалостная, склочная, злорадная — продолжать список черт ее характера можно еще долго, но не нужно. Скажи мне, почему тебе нравится злиться, нравится обзывать, унижать? Почему даже для аниматроника ты слишком жестока? Ты как будто оградила себя, надеясь, что твой злобный характер отпугнет все напасти. Это своеобразная зона комфорта. И надо из нее выходить. Заперта в своем гневе, пленница эмоций. И наконец, я оглянулась на Фокси. Он действительно такой идеальный, или моя «болезнь» делает его таким? Она будто ослепляет меня, глупую лисичку. Я глубоко вздохнула и прикрыла глаза, проваливаясь в царство Морфея. *Шредер — офисное устройство для измельчения бумаги в очень мелкие полоски или крошечные кусочки.