Обме(а)н

Тёмная реальность. Изуку даже без использования внезапно обретённых причуд видел, как сложно было героям выбрать, что делать с ним. Итоговое решение, кажется, одинаково не устроило обе стороны, на чём и сошлись. Правда до того Мидория несколько часов провёл в старейшей функционирующей тюрьме для злодеев в Японии — Тартаре. Деку, стремясь уладить вспыхнувший конфликт и хоть немного загладить вину своего альтер эго, заявил, что согласен остаться там, ведь даже если он не Жнец, то это может заставить прочих преступников отступить. На странную улыбку промолчавшего Тэру внимания никто не обратил: злодей всегда улыбался. Раздражало ли это Жнеца так же сильно, как заставляло теряться молодого наследника Одного за Всех? Проводником стал Капитан. Расстроенный Аэн рвался сам сделать это, но общим решением было не пересекать лишний раз Последнюю Надежду с местными злодеями, чтобы избежать лишних хлопот. Тартар оказался настолько жутким местом, что Изуку в ужасе вжался плечом в ведущего его в камеру Рэя, вызвав со стороны героя тихое недовольное рычание, ставшее лишь громче, когда подросток поднял на своего сопровождающего испуганный взгляд. — Не липни ко мне, — впрочем отталкивать Мидорию Волк не стал, как бы ни хотелось. Честно говоря, на него самого эта старая тюрьма производила весьма гнетущее впечатление не только неприятным соседством, но и давящей атмосферой. И как местные работники с этим справляются? Говорят, текучки кадров здесь почти нет, а значит люди как-то трудятся в подобном заведении на протяжении многих лет как минимум. — Вы точно уверены, что это место способно удержать Жнеца, если мы вдруг снова поменяемся? — внезапная мысль обожгла сознание, Деку против воли говорил почти шёпотом, нервно сглатывая. Ещё до того, как они сюда пришли, он позволил надеть на своё запястье некий прибор, вводящий сыворотку, которая должна блокировать его причуды. И, пусть Изуку и привык к полному отсутствию квирка куда больше, чем к его наличию, сейчас подросток внезапно ощутил себя слишком уж уязвимым. Тиба бросил на пленника мрачный взгляд и промолчал. В прошлый раз, оказавшись здесь, злодей сбежал, прихватив с собой несколько новых пособников. Никто до сих пор не мог сказать, как именно он это сделал, и какая из систем дала сбой. На самом деле помимо прочего Волк очень хотел узнать, что же конкретно пошло не так. Но особого смысла рассказывать об этом мальчишке герой не видел, пока по тёмному проходу с камерами, в который они едва зашли, не прокатилась волна ликования. — Да, это же Жнец! Опять! — Ха-ха, тупицы, вас жизнь вообще ничему не учит, да? — Эй, эй, возьми меня, меня! Я с радостью помогу тебе разъебать эту самодовольную пёсью морду! — Твою мать, опять этот ублюдок? — Заткнитесь, суки! Дайте поспать! — Эй, монстр, захотел в отпуск? Тартар не твой личный курорт! Из десятков разных голосов глумящихся, недовольных или явно обнадёженных злодеев выделился один скорее усталый, чем насмехающийся, хотя иронии в нём тоже было в достатке. — Тиба, ты идиот или да? Кто по-твоему создавал нынешнюю систему безопасности? Подсказать или сам догадаешься? И, когда Рэй вдруг с весьма странной эмоцией на морде отвлёкся на говорившего, дверь соседней камеры вдруг сорвало с петель, а над Изуку нависла чья-то слишком уж густая для такого паршивого освещения тень. Когтистая рука схватила за горло. Точнее попыталась схватить. Пусть у Деку не было опыта настоящих схваток, зато Жнец практически всю свою жизнь сражался. Тело среагировало раньше сознания: неизвестного злодея впечатало квирком гравитации в стену. Но если бы этим всё и ограничилось… Не имея никакого понятия, как управляться с силой, Изуку не знал, как остановиться и как не дать остальным причудам последовать за первой. Вот так сначала под радостное улюлюканье, а потом под совсем не восторженные вопли он превратил этот коридор в настоящее поле битвы. К счастью в этот раз обошлось хотя бы без голосов. И почти без жертв. Подоспевшая охрана, ругаясь, попыталась его утихомирить, но в итоге никто так и не смог подойти достаточно близко, как бы Мидории этого не хотелось. Лишь вызвоненный Аэн, ругаясь и рассказывая, насколько это была плохая идея, вытащил потерянного Изуку из здания. — Простите, — Деку был весьма подавлен тем, во что вылилась его попытка помочь разрешить разногласия. Герои, собравшиеся вокруг тоже выглядели весьма мрачными. — Почему, мать твою, этот сраный браслет не подействовал? Ты, сука, знал, что так будет, не так ли? — вспыхнул Ашима, обвиняюще взмахнув рукой в сторону Мидории. Тот лишь опустил голову, ощущая, как сердце вновь срывается на бешеный темп. О, если бы вместо этих суровых вояк перед ним был знакомый с детства Каччан, то всё было бы настолько проще. Но, как бы Акира не был похож на Кацуки, они были разными людьми. — Зима намекал, что Жнец имел отношение к системе безопасности Тартара, — в наступившей гнетущей тишине заметил Рэй, — Было время, когда этот тип сам работал на Жнеца, так что я склонен ему верить. И всё же это на даёт всех ответов. — Я… Я могу спросить нейроинтерфейс? — неуверенно предложил Деку. Его идея была встречена гробовым молчанием, но подросток всё равно мысленно воззвал к чуду техники. YUGO ответил голосом своего создателя и такими терминами, что единственным, что понял Изуку, было то, что в его теле сейчас большая часть процессов идёт совсем не так, как должна. И что Жнец, опасаясь, как бы не оказаться однажды на месте некоего Учителя, принял меры. Это Мидория и поведал мрачным героям. Было решено больше не повторять попытки упечь лже-злодея за решётку. На этот раз его просто увезли в глушь в старый загородный дом кого-то из отряда. Деку так и не понял, чей именно. Каждый день должен был дежурить кто-то из посвящённых в его небольшой секрет. Забавно, но среди этих людей оказался и Тэру. Чтобы всем досталось по одному дню, привлекли ещё одного члена отряда Ямады: Киоко. Эта мрачная покрытая шрамами девушка согласно досье Жнеца носила имя Токсик, умела создавать буквально из ничего в мгновение ока любой яд. И именно в неё был давно и безнадёжно влюблён Акира. Изуку она смерила спокойным холодным взглядом и кивнула, не задавая никаких вопросов. Судя по информации, предоставленной нейроинтерфейсом, эта героиня онемела из-за действий местного Мидории. Впрочем, её характер от этого никак не поменялся, а при следующей встрече она «угостила» обидчика ядом собственного изобретения. Эта жуткая гармония между героями и злодеем вызывала у Деку много вопросов, которые он не решился бы кому-либо задавать. Вначале Изуку очень нервничал, оставаясь наедине с кем-либо, кроме Аэна. Честно говоря, в безопасности он себя чувствовал только со спокойным и позитивным Ямадой. Обычно они просто разговаривали. Последняя Надежда расспрашивал подростка о его мире и расплывался в мечтательной и немного печальной улыбке, выслушивая ответы. Сам же не слишком охотно рассказывал о том будущем, в котором оказался Мидория, но даже этих фактов хватало, чтобы ужаснуться. Жизнь здесь изменилась настолько, что даже полномочия героев значительно пересмотрели. Честно говоря, Деку это напоминало военное положение, но напрямую спрашивать он побаивался, а сам Аэн эту тему не поднимал. А ещё молодой герой был полным нулём в бытовых делах. После нескольких его безуспешных попыток приготовить поесть в его дни этим занимался только и исключительно пленник. Зато Ямада постоянно таскал с собой просто угрожающее количество сладостей и ныкал упаковки от них по всему дому, видимо по старой привычке, чтобы его не спалили. Это могло бы раздражать, но единственный постоянный жилец ни разу так и не наткнулся на оставленный мусор. Рэй, кажется, до сих пор не мог поверить, что перед ним не Жнец, лишь притворяющийся пришельцем из другой реальности. Пристальный взгляд, направленный на Изуку каждый момент, пока он находился под присмотром этого человека, заставлял мурашки бегать по коже. Мидория иногда предпринимал попытки поговорить с Тибой, но Волк даже разговаривая был настороже и будто старался не дать ни крупицы лишней информации. Все изменения, которые подросток видел в поведении этого героя, кажется, были направлены лишь на то, чтобы не волновать Аэна. Иногда Рэй пытался осторожно, будто бы ненароком задать вопрос с подковыркой, чтобы вытянуть из предполагаемого злодея правду. Но, поскольку Жнеца здесь не было, то другой его версии оставалось лишь практиковать непротивление. Тем более, что Тиба ни разу его и пальцем тронуть не пытался, а как-то раз в нём и вовсе проснулись какие-то родительские инстинкты, так что подросток проснувшись обнаружил себя не на диване, а в кровати. Изуку оставалось лишь гадать, какие причины сподвигли героя на нечто подобное. Впрочем, это произошло лишь единожды и больше никогда не повторялось. Если Командир хотя бы сохранял видимость спокойствия, Ашида даже этого не делал. Дни с ним походили на бесконечный день сурка в заложниках. Попросить разрешения встать, сесть, выпить воды, сходить в туалет или лечь спать. Никаких резких движений и попыток завести диалог. Правда, нападать первым Акира всё же избегал, но после его дежурства они оба были измотаны будто после осады. Когда измотанный после задания Ударник однажды задремал, Мидория восславил все высшие силы. Впрочем, увидев кровавое пятно, расползающееся по одежде надзирателя, Деку запаниковал и обнаружил, что не может связаться ни с кем из героев. Такого просто не было предусмотрено. Тогда он впервые использовал унаследованные силы с хоть каким-то успехом, подлечив Ашиду. Правда тот в процессе очнулся. После этого их дни стали ещё более напряжёнными, а Акира более агрессивным, впрочем теперь в его действиях иногда просматривалось замешательство. Герой, видимо, больше не знал, чего ждать от Деку. После наступал день Юки. Обычно при медике Изуку просто отсыпался после двадцати четырёх часов в напряжении наедине с Крушителем. Сато не вызывал желания запереться от него в ванной и вообще они как-то наладили подобие контакта, сойдясь на любви к геройским шоу прошлого. Когда Доктор впервые включил телевизор, развернувшийся непрозрачной голограммой во всю стену, Мидория просто охренел от того, что здесь оказывается он был. Впрочем, ни о каких современных новостях речи не шло: от сети вещания тот был отключён. Зато герои времени Деку и чуть более поздних лет сияли с экрана. Под эти добрые истории так хорошо засыпалось, что даже присутствие человека, шутящего (?) про расчленение уже не напрягало так сильно. Юки практически никогда не говорил, но довольно часто улыбался. У его улыбки были сотни оттенков, которые подросток быстро научился улавливать, с удивлением обнаруживая, что тепла в ней становится всё больше. А ещё у Доктора были очень нежные вечно холодные руки, как выяснил однажды случайно ошпарившийся чаем пленник. За Доктором приходила Токсик, принося с собой весьма потрёпанную гитару. Девушка играла на ней весь день, будто бы вовсе не обращая внимания на Изуку, однако когда он однажды уселся на подоконнике, то обнаружил у своей щеки предупредительно вонзённый в стену метательный ножик. Героиня даже с нот не сбилась и вообще вела себя так, будто не она только что едва не пригвоздила его к стене. Досье гласило, что прежде она восхитительно пела, и Мидория ощущал, как на горле сжимаются цепкие руки вины каждый раз, как видел беззвучно шевелящиеся губы своей тюремщицы. Был ли укор в том, что она играла на его глазах или же Киоко просто демонстрировала, что не намерена сдаваться? И всё же был момент, когда сквозь извечную мрачность героини проглянуло нечто ребяческое. В тот день она приготовила поесть и явно подначивала Изуку попробовать, пусть и не предлагая напрямую. Стоило радостно набросился на предложенную ему порцию, как он с ужасом обнаружил, что это абсолютно невозможно есть. Когда на глазах Деку выступили слёзы от того, насколько острым, горьким и пересоленным оказался обычный на вид рис, девушка беззвучно расхохоталась. Токсик не могла прекратить смеяться все те несколько минут, которые Мидория лихорадочно искал, как унять жар во рту. Впрочем, стоило ему слегка придти в себя, как выражение её лица вдруг стало мрачным и задумчивым. Быстро написав что-то в блокноте, героиня положила его на центр стола. Так она положила начало их диалогу, первой фразой в котором было «А ведь я хотела тебя отравить». С Широ всё было проще. Он больше походил на соседа по комнате, чем на стража. Миура приходил с дипломатом, почти постоянно читал, иногда с кем-то переписывался, не обращая при этом на Изуку особого внимания большую часть времени. Зато он был единственным, кто действительно делал дела по дому: готовил на неделю вперёд, убирался, заказывал продукты, закидывал вещи в стирку. Причём делал это всё он, видимо, автоматически, просто по ходу дела, проходя с листом по комнатам, собирал кружки и тарелки, ближе к вечеру ещё до своего дня являлся Тэру и помогал своему избраннику найти все спрятанные Аэном бумажки, попутно приставая и к Сказочнику, и к Мидории. Он лез обниматься к обоим, хотя со временем Деку заметил, что с Широ тот всё же ведёт себя более развязно, постоянно норовя залезть под одежду или начать целовать в шею во время разговора по телефону. Миура, судя по всему, возмущался только для вида и иногда рассылал с десяток своих иллюзорных копий шататься по дому, чтобы отвлечь своего парня от себя. Но, если Изуку путал настоящего Сказочника с порождёнными причудой, то Тэру находил нужного безошибочно. И угорал с Деку, пытавшегося разговорить иллюзию. Порой героя срывали раньше, и тогда Мидория оставался только с Араки на сутки с лишним. Тогда Мёрфи обычно тащил его смотреть ужастики и пытался впихнуть просто угрожающее количество фастфуда. Вообще, оставаясь с этим злодеем, Изуку ощущал себя так, будто присматривает он, а не за ним. И, несмотря на все странные замашки Тэру, с ним действительно было проще всего общаться наравне. Он не вызывал восхищения или страха, не демонстрировал агрессии или отчуждённости. Всегда ровный лёгкий, дружелюбный тон, беспечная улыбка, к которой Деку быстро привык и полное отсуствие моментов, когда Араки выглядел хоть чем-то озабоченным. Даже когда он разговаривал с кем-то по телефону, злодей продолжал так же весело улыбаться. Ладно, окей. Это уже было жутко. Был и кое-что, что совсем не нравилось Изуку во всём этом. Досье постоянно обновлялись.