***
До “The Foundry Pub” было легко добраться - пересечь туннель Виндзор, свернуть направо, по Оуэллетт авеню проехать пару кварталов, и, наконец, остановиться у хостела. Ближе к полуночи на улицу вылазили люди, готовые опустошить свои кошельки. В изысканных костюмах, дорогом едком парфюме, с черным smoky на глазах. И это только представители мужской части населения. Девушки оголялись максимально дозволенно, блестели ослепляющими пайетками, обвивали руками шеи своих кавалеров и приторно щерились идеальными улыбками. Поглядывая на приборную панель, Гэвин одной рукой держался за руль, вторую положил на крафтовый конверт, покоящийся на пассажирском, хитроумно связанный вощеной нитью через две сургучные печати. В руках был тремор. Единственный действенный способ против этого, знакомый Гэвину, - выпивка. Он нашёл конверт на столе, заляпанном отпечатками пивных банок и ещё невесть чем, спустя пару дней, когда Ричард покинул его квартиру, хлопнув дверью. Болезненная зависимость - так бы описал любой, даже низкосортный, психолог их отношения. Отношения, которым изначально приписывали нездоровое будущее и сверхбыструю динамику. Завладел, использовал, бросил. Вытер ноги. Вот только произошла небольшая ошибка. Человек, которому должна была достаться ведущая роль - оказался пешкой в руках высокотехнологичной машины. С железным хребтом и стальными нервами, при виде Ричарда, Гэвин мог думать только тем, что было у него между ног. Идеальный коп - стопроцентная раскрываемость дел, холодность и расчетливость, и нелепый, ненужный напарник под рукой. Детективу хотелось разбить костяшки в кровь о ближайшую твёрдую поверхность, когда очередное дело оказалось закрытым, отнюдь не по его заслуге. Но когда на затылок уверенно ложилась рука, поглаживала, направляла по известной траектории, рот Гэвина непроизвольно наполнялся слюной, так вовремя нужной. Ричард использовал его, как игрушку, как собственный прототип человека, покровительственно улыбаясь, сверкая серыми глазами, когда Гэвин насаживался на его член ртом. И дело было не в удовольствии физическом, девятисотый вряд ли чувствовал что-то, он всё-таки оставался машиной, набором спаянных деталей. Дело было в удовольствии моральном. Глядеть сверху вниз на человека, покровителя и создателя всего их рода было до одури приятно, диод мигал как бешеный в такие моменты, озаряя правую половину искусственного лица красным светом. Добравшись до паба, Гэвин, захлопнув дверь Бьюика, оправил на себе пиджак и пошагал в сторону заведения, захватив с собой конверт. Носить официальную одежду входило постепенно в привычку. Ему осточертела потертая кожанка, в которой он выглядел мало того, что помятым, так и за полицейского служащего его принимали редко. Приходилось сверкать значком чуть ли ни у каждой высокомерной морды, посчитавшей его проходимцем. Вышибалы легко пропустили его внутрь, благо удостоверение служило свою службу исправно. Приятный неоновый свет, сквозь выпускаемый дым изо ртов сомнительных личностей, успокаивал. Группа, похожая скорее на шпионов интерпола, поигрывала ахуенные рифы, чем заводила девочек и расслабляла мальчиков. Голос солиста был словно пугающим, сексуальным монстром, прячущимся под кроватью, ждущим момента, чтобы довести тебя до оргазма. Гэвин плюхнулся за стойку, подозвал бармена и заказал себе шоты. Потянул вниз галстук, размял шею, которая хрустнула от напряжения. Ричард приглаживает волосы на затылке, этот жест Гэвин знает хорошо. Он означает, что Ричард проебался. Не просчитал что-то, допустил ошибку. Детектив только вернулся домой и бросил ключи на тумбу. Андроид рассекал по комнате из угла в угол, одёргивая чёрную рубашку вниз. До Гэвина уже дошли новости, что их сняли с дела, а это значило, что они в дерьме. Ричард не успел спасти жертву, и преступник полоснул той ножом прямо по шее, держа второй рукой ее за волосы. Гэвин тогда только мчался к месту преступления, плевался и матерился, ведь предупреждал же блять Ричарда не лезть одному, просил подождать его. Но опоздал. Убийцу задержали. Ричарда увезли в отдел. Гэвин несколько часов рассекал по Мидтауну. Когда стрелки перевалили за десять вечера, он решил вернуться домой. Картину застал он плачевную. Ричард был нестабилен. - Что Фаулер сказал? - Нас отстранили, - диод мигал красным без остановки, - вызовут когда нужны будем. Ты мог ехать быстрее? - Знаешь что, пошёл ты. Пошёл ты нахуй, Рич, - Гэвин оттолкнул его от себя. Он правда не ожидал, что сильный удар придётся ему сначала в правый, а потом и в левый бок. Резкая боль прошила тело, в глазах потемнело. Распрямившись, он ударил Ричарда по лицу, тот упал на кровать, но резко подскочил, перехватывая удар и отправляя Гэвина в стену. Ваза, попавшаяся под руку, разбилась о лицо последнего. Тёплый ручеёк крови побежал по подбородку. Лёжа на спине, Гэвин пытался отдышаться. Ричард оседлал его бёдра и наклонился ближе к лицу, ловя усмешку человека под ним. Глаза в глаза, напряжение в воздухе, которое можно резать ножом. Срываясь, они впиваются друг другу в губы, кусаясь, лязгая зубами. Гэвин ведёт, вылизывает язык андроида, чувствует металлический привкус своей же крови. Ричард отрывается первым. Расстегивает куртку Рида, подцепляет край его майки и поднимает ее к шее, сминая, душа ровно под кадыком, не давая возможности сделать вдох, держит крепко. Гэвин давно догадался, что Ричард «любит» языком, когда тот чуть дольше обычного задерживает пальцы во рту, после того как проведёт ими по губе своего человека, или по тому, как тот любит целоваться. Но сейчас, то что он творит выбивает воздух из легких Рида, ему становится страшно. Его соски встали от колючих ласк андроида, который сейчас проводил влажную дорожку от пупка вверх по животу. Кусая за подбородок, шею, он не позволяет Гэвину смотреть, придушивая майкой, заставляя повернуть голову в удобное для дыхания положения. Рид хрипит, от нехватки воздуха его ведёт ещё сильнее, член болезненно стоит, в штанах тесно. Ричард выпрямляется и заведя руки назад, расстегивает ширинку детектива, не отводя от того взгляда. Гэвин уже мысленно взмаливается, ему больно, дискомфорт в штанах усиливается и приносит боль. Рич знает, ему нужны эти слёзы в уголках глаз Гэвина. Он резко переворачивает того на живот, упираясь одной рукой в пол, а вторую заставляет облизать Рида, и, никак не подготовливая его, проведя пару раз по члену, входит в него. Гэвина прошибает холодный пот. Он упирается подбородком в пол, мокрая челка падает на глаза, в которых полопались капилляры и собрались слезы. Он может только шипеть и дергаться в такт движений девятисотого. После десятого толчка он сбивается со счета и, собрав ладони в кулаки, сипит сквозь зубы. Ричард передовая модель Киберлайф. Он почти с точностью имитирует реакции организма человека. Кончает он быстро и смазанно. Член Гэвина упирается в живот и от трения с полом, почти доведён до разрядки. Ричард приподнимает детектива, ниточка смазки тянется вдоль головки члена к полу, на котором Гэвин полулежит, упершись локтями. И когда андроид наклоняется к его уху, влажно вылизывает раковину, оттягивает зубами металлическое колечко, шепча «ты мой, детектив Рид», Гэвин кончает. Конверт тяжелым грузом лежит на барной стойке. Пропустив несколько шотов, Гэвин решается его распечатать. На столешницу сыпятся полароиды. На одном Гэвин валяется на диване, свесив руку, на другом запечатлён в попытке убрать камеру, сдвинув брови, на третьем он смущенно улыбается, когда в очередной раз Ричард просит его посмотреть в камеру. Андроид нашёл себе игрушку, щёлкал все подряд, в том числе и Гэвина. Снимков много, но все с ним, детективом. На одном он видит огромного чёрного таракана, который медленно вылезает с фотографии на палец Гэвину. Он дергается, жмурит глаза, а когда открывает, то насекомого нет. Его начинает мутить, он отталкивает красотку, что повисла у него на плече, сгребает снимки, бежит в туалет. Бросает их в мусорку. Опершись руками об унитаз, он косит взгляд на ведро и видит тот самый снимок, который он сам сделал, выхватив полароид из рук Ричарда и направив объектив на них двоих. Фото до боли семейное, Девятисотый тогда нахмурил брови, не желая попадать в кадр, а Гэвин широко улыбнулся. Его рвёт долго и мучительно. Выйдя из кабинки, он умывается холодной водой, поправляет снимок во внутреннем кармане. Оказавшись на танцполе, он видит, как группа убирает инструменты, на барабанах напечатано “Interpol”. Выйдя на улицу, запалив сигарету, он видит, как о его Бьюик опирается Ричард, скрестив руки на груди. Взгляд тяжелый, диод стабильный, голубой. Глубоко затянувшись, Гэвин шагает мимо него, садится на заднее сидение в машине. Докуривает уже по пути домой, стряхивая пепел в окно, который сразу разлетается под холодным потоком воздуха. Огни ночного города мажут жёлтыми пятнами по стеклу. Откинувшись на сиденье, Гэвин чувствует себя словно не в своём теле. Легкость и отстранённость убаюкивают, хочется задремать. До дома Ричарда они добираются быстро, поднимаются в лифте, освещение в котором мигает, оставляя единственным источником света диод андроида. Подойдя к квартире, Ричард тянет Гэвина на себя за пряжку на брюках, целует мочку уха и, открыв дверь, заталкивает его внутрь. Болезненная зависимость.***