Я найду тебе новые крылья

Прошло уже три недели, как окончилась война. За это время Нойрен почти не виделся со священником, тот практически круглые сутки пропадал в городе или в монастыре. Там же он и жил, не горя желанием возвращаться в пустой дом, где все напоминало о довоенном прошлом. Священников после войны почти не осталось, ясное дело, что сейчас работы у них было невпроворот. Да и у паладина дел, разумеется, тоже хватало более чем достаточно. И все же, Нойрен волновался за друга. Да разве же он послушает? Разве признается честно, что творится у него на душе? Последние несколько дней паладин Кшися вообще не встречал, и, когда окончательно извелся от беспокойства, решил найти его сам, благо он почти стопроцентно был уверен, где искать. В церкви было пусто и тихо, в проникающих сквозь цветные стекла витражей закатных солнечных лучах бесшумно танцевали пылинки. Шаги гулко отдавались от высоких стрельчатых каменных сводов. Стены и потолок тонули в полумраке, так что Нойрен не сразу разглядел сгорбленную фигурку напротив свечника. Кшись молился, преклонив колени перед изображением Девы Марии. Опустив плечи, ссутулившись, он казался еще меньше, чем обычно. Потрепанные, давно лишившиеся части перьев белые крылья на голове грустно поникли, тонкие пальцы сжимали серебряный крест. Священник не обернулся на звук шагов, даже не пошевелился. -Кшись! - окликнул друга Нойрен. Безрезультатно.- Кристоф! - повторил паладин, подойдя уже почти вплотную. Священник наконец заметил его. Поднял на него обведенные нездоровыми темными кругами глаза, кивнув в знак приветствия. -Пойдем домой, - предложил Нойрен. Кшись отрицательно покачал головой. Потрепанные крылышки слегка дрогнули. - У меня больше нет дома, Нойрен. Потому что возвращаться туда, где я жил раньше, я не хочу. Ты сам понимаешь, почему. Да и потом, мое место здесь. Я нужен здесь. И в городе. -Прекрати говорить ерунду. Пойдем к нам, - Нойрен опустился на пол рядом со священником. - Уже вечер, кому ты нужен ночью? Завтра вернешься. Я чуть с ума не сошел, когда ты почти на неделю пропал. И мама просила тебе передать, она не против, чтоб ты жил у нас. - Нет, - Кшись выпрямился, поднимаясь с колен, давая понять, что разговор окончен. Поношенная мантия болталась на нем, как на вешалке. Больше всего он сейчас напоминал собственную тень. - Я уже все тебе сказал. Я нужен здесь. Здесь нужна моя помощь. Нас осталось слишком мало. Священник развернулся и обычной своей легкой походкой направился к выходу из церкви. Нойрен грустно смотрел вслед хрупкой фигурке. На глазах выступили слезы от злости на собственное бессилие и на судьбу, из-за которой Кшись стал таким. "Глупый, - паладин невольно сжал кулаки, - кому ты поможешь, если загонишь себя до смерти? Кому от этого станет легче? Тех, кого ты не смог спасти, это все равно не воскресит..." Кшись, уже почти достигнув дверей, внезапно пошатнулся и едва не упал. Оперся руками о спинку скамьи. Мгновенно подоспевший Нойрен осторожно поддержал его, не дав упасть во второй раз. - Что с тобой? - встревоженно спросил паладин. - Ничего страшного, - чуть слышно отозвался Кшись. - Устал просто. Сейчас пройдет... - Устал?! - взвыл Нойрен, забыв, что находится в храме, голос его зазвенел. - Скажи лучше, когда ты в последний раз ел и спал?! Ты вообще хоть что-нибудь ешь? На это Кшись уже ничего не ответил, потому что потерял сознание. Бесстрашный, героический маленький священник свалился в банальный, прозаический и, чего уж говорить, довольно позорный обморок от усталости и истощения. Он действительно не помнил, когда ел в последний раз. Ему просто не хотелось, а дел было слишком много, чтобы помнить об этом. Вдобавок, он не мог спать, потому что во сне снова была война, и снова у него на глазах гибли те, кого он любил, и кто был ему дорог, и снова перед ним стояли те, кого он не смог, не успел, был не в силах спасти. Нойрен же, рассудив, что, возможно, так даже удобнее, легко подхватил почти невесомое тело друга на руки и без лишних раздумий понес домой. По дороге Кшись пришел в себя и, разумеется, возмутился, попытавшись высвободиться из надежных объятий паладина и требуя вернуть его на земную твердь, доказывая, что вполне в состоянии идти своими ногами. - Ага, сейчас прямо, - ласково проворчал Нойрен, поудобнее перехватывая своего священника. - Так я тебе и поверил. Балбес. Кшись еще немного побрыкался, но сил для этого у него сейчас было маловато и вскоре он понял тщетность этих попыток. А затем и вовсе затих. Нойрен обеспокоенно посмотрел на свою ношу. Кшись спал у него на руках, спал беспробудным сном, уткнувшись носом ему в грудь. Так они и прибыли к нему домой - Нойрен со спящим священником на руках. Как паладин и говорил, его мать была только за то, чтобы приютить у себя соседского сына, потерявшего всю семью. Нойрен отнес друга к себе в комнату, опустил на свою кровать. Осторожно, чтобы не разбудить, стащил с него обувь и накрыл одеялом. Кшись внезапно открыл глаза и вцепился в паладина обеими руками, словно боялся, что тот сейчас исчезнет, растворившись в воздухе. Нойрен, немного обалдев от неожиданности, притянул священника к себе, обнял его, почувствовав, что того немного трясет: - Ты чего? - Нойрен, мне страшно, - прошептал Кшись, - Я боюсь, что и тебя потеряю. Мне каждый раз снится, что я теряю всех. И тебя тоже. Не уходи, пожалуйста... - Тише, - так же шепотом отозвался паладин, устраиваясь на кровати рядом и притягивая Кшися поближе. - Я никуда не исчезну. И не уйду. Я с тобой. Нойрен гладил Кшися по голове и шептал всякие ласковые успокаивающие глупости до тех пор, пока ему не показалось, что священник уснул. Паладин осторожно пошевелил затекшими руками, стараясь не потревожить друга. Кшись не проснулся, дыхание его было спокойным и ровным, и, судя по слабой улыбке на бледном, осунувшемся лице, кошмары ему сейчас не снились. Нойрен легонько провел ладонью по светлым как солома волосам. - Спи. Я с тобой. Я всегда буду с тобой, - тихо прошептал Нойрен. Покосился на несчастные облезлые крылышки. - А еще, - он аккуратно выпутал ободок из волос, снимая его, и улыбнулся, - я обязательно найду тебе новые крылья.