Anamnesis vitae

Тайну доктора Маккоя знал только один человек. Впрочем, он оскорбился бы, назови его кто-то человеком. Но и полувулканцем, коим он являлся по рождению, называть его тоже не следовало. Вулканец. Маккой иногда усмехался, задумываясь на планёрке над странным парадоксом, несмешной шуткой колеса сансары: тот - с бородой и "характером", с равнодушными глазами исследователя, который изучает тебя, словно жука в банке, через стекло своей параллельной вселенной, - тот всё знает. Но это не он. И даже не двойник. А просто тень, плывущая рядом, движущаяся, живущая, но для тебя не живая. 1. - Навигатор, проложите курс! - Есть, сэр! Мичман не мог сдержать радостной улыбки, да и кто бы смог? На мостике у всех было приподнятое настроение, и Маккой тоже улыбался, в вполуха слушая, как Джим раздаёт приказания и похвалы. Они выбрались из боя с клингонами без потерь, и это было уже не мало. Теперь, когда всё закончилось, доктору нечего было здесь делать, и нужно было возвращаться в лазарет, чтобы закончить кое-какие исследования. Его взгляд остановился на чёрной макушке Спока, склонившегося над консолью. Как всегда безэмоциональный вулканец казался и вовсе равнодушным к победе над клингонским кораблём и не принимал участия во всеобщем ликовании. Маккой прикрыл глаза. Если бы Господь спросил его сейчас, чего он желает, Маккой ответил бы не раздумывая. Равнодушия. Больше всего на свете он желал бы испытать настоящее равнодушие. Хоть раз в жизни. - Лейтенант Ухура, - услышал он бодрый голос капитана, - Откройте частоту корабля. У меня есть важное сообщение. Боунз, постой, не уходи. Маккой, уже развернувшийся к двери, вопросительно посмотрел на Джима. - Что? Хочешь объявить о нашей помолвке? Капитан загадочно улыбнулся, нажимая на кнопку интеркома. - Говорит капитан корабля Джеймс Кирк. Офицеры, сегодня особенный день для всех нас. Победа над клингонским флагманом, атаковавшим нас, значит очень многое, но... - Джим выдержал торжественную паузу, доктор никак не мог понять к чему он клонит, - этой победой сегодня мы отмечаем окончание, предел, границу, отделяющую половину пройденного нами пути от другой половины. Да, господа, ровно два с половиной года прошло с того дня, как Энтерпрайз покинул космопорт планеты Земля, чтобы совершить путешествие длиной в пять лет! «Вот оно что», - подумал Маккой, - «Значит, половина пути уже пройдена». - В честь этого события, - вдохновенно продолжал капитан, - Сегодня в 20:00 по корабельному времени состоится праздничный ужин! - Доктор, вы слышали? – спросил, улыбаясь, навигатор Чехов, почему-то оказавшийся у выхода, хотя его место было у штурвала. Маккой посмотрел на мичмана задумчивым взглядом, но не ответил. Мысли его были не здесь. 2. Маккой искренне радуется, видя радость других. Он здоровается с ребятами, пожимая руки, хлопая по плечам офицеров. Он улыбается и шутит. Он счастлив, что во вселенной существует корабль под названием Энтерпрайз. И если бы его спросили, где бы он хотел сейчас находиться, доктор бы ответил - здесь. Наверное, так и выглядит счастье, когда ни за что не променяешь этот миг на какой-либо другой. Но находиться в толпе сегодня отчего-то тревожно. Как будто вот-вот должно что-то произойти, и Маккой не находит себе места. В конце концов, он усаживается между Джимом и Споком на диванчике в большом зале, увешанном в честь праздника лентами и шарами. Маккой прикрывает глаза и откидывается назад. Он слушает, как неторопливо течёт их беседа, почти не вникая в смысл сказанного, слушает, как Джим расслабленно о чём-то спрашивает, и как планомерно, но охотно отвечает вулканец. Доктор сидит, прикрыв глаза, отгороженный от окружающего шума этими голосами, словно стенами. И голоса, вроде бы, не возражают против его присутствия. И тогда тревога потихоньку отступает, заглушённая выпитым ромуланским элем и присутствием этих двоих. Но праздник завершается, не успев начаться. 3. На нескольких палубах уже шла ожесточённая драка, и, судя по громкой связи, в ход пошли уже не только фазеры. - Доктор, я с вами! - Чехов и ещё несколько человек, ворвались в лифт, лихорадочно настраивая оружие. - Где капитан? - Никто не знает, сэр! - А старший помощник? Чехов только пожал плечами, выжидающе глядя на Маккоя. Голос навигатора был твёрд, но рука, держащая фазер, слегка подрагивала. Доктор ободряюще улыбнулся. - Успокойтесь, мичман. - Вот ещё! Я спокоен как Спок! - Не нужно. Лучше будьте спокойны как Чехов. - Есть, сэр! Когда они выходили из лифта на пятой палубе, фазер в руке навигатора больше не дрожал, метко подкашивая клингонских ублюдков одного за другим. Маккой думал о Споке и Джиме, о том, что они наверняка рванули в самую гущу битвы. Точнее, рванул Джим, а Спок ломанулся за ним. И что во что бы то ни стало нужно добраться до них. Маккой думал о мести клингонов за уничтоженный флагман, и недоумевал, как им удалось транспортироваться на Энтерпрайз сквозь защитные экраны. Он не сразу заметил странный желтоватый газ, стелящийся вдоль пола, а когда заметил, было уже поздно. Последнее о чём подумал доктор, прежде чем потерять сознание, был крайне важный вопрос: почему звёздный флот отказался от использования химической атаки, раз она столь эффективна? Он даже ни разу не подумал о нём, когда ноги подкосились, и потолок мелькнул перед глазами, а свет померк. 4. - Есть человек, которому ты нужен, - говорит Спок. - Человек, - с горечью повторяет Маккой, словно не слыша второй части фразы. Они идут по тёмному кораблю, шагая почти в ногу, быстро, но никуда не торопясь. На Споке эта невыносимая форма с жёлтым поясом, его нечеловеческое лицо обрамляет борода. Маккой смотрит на него, и про себя считает его выдохи. - Опять ты, - говорит Маккой, и Спок оборачивается к нему, приподнимая чёрную бровь. - Ты не он, - продолжает доктор, хотя знает, что собеседнику это всё равно. - Не я пришёл к тебе. - Ты же знаешь, я не хочу приходить! Так получается. Спок молчит, но в глазах ясно читается слово: очаровательно. Маккоя гложет тревога. Она пробирается изнутри, и доктор вдруг вспоминает причину. - Мне нужно обратно. - Я не могу отправить тебя обратно, пока ты без сознания. - Чёрт возьми, Спок! - Маккой останавливается, резко разворачивая к себе вулканца, впрочем, тут же жалея об этом: шею холодит лезвие клинка. Взгляд Спока совершенно непроницаем, словно тёмная завеса. Леонард ни у кого ещё не видел таких равнодушных глаз - бездонных и страшных. - Спок. Чёрт возьми, - неуверенно повторяет доктор, - Ты понимаешь, что без сознания я там сдохну? - Вероятность составляет 99, 5%. - Охренеть. Помоги мне, Спок. В голосе доктора нет страха. Однако они снова встречаются взглядами. "Исследователь, а я в банке", - думает Маккой, и надежда окончательно гаснет. - Он бы нашёл способ. - Я не он. 5. Это началось после ионного шторма и первого посещения зеркальной вселенной. «Хотя, к чёрту», - думает Маккой, - «Какой там зеркальной? Спок такая же логичная скотина, как и у нас. Хотя нет, куда более логичная скотина». - Попробуй только сдохнуть там без меня, ты, бессердечный гоблин! - говорит он вселенной и чашке с реплицированным миррор-чаем. Горьким, красным и уже холодным. - Доктор, ваши чувства слишком сильны и нелогичны. Они разрушают вас. Вулканец прячет его в своей каюте, не в первый раз, но кажется, в последний. Маккой не в состоянии постичь его мотивы, но подозревает, что это какой-то эксперимент. - Я здесь, когда я сплю или без сознания... Спок, объясните, наконец, что вам нужно? - Я в таком же недоумении, как и вы, доктор. Маккой вздыхает. Один и тот же ответ на протяжении нескольких месяцев. Вулканцы не лгут. А миррор-вулканцы? Врут без остановки и не зеленеют? Ему нужна правда, ему нужен выход. - Вы покинете это место, когда придёте в сознание. - Сообщи мне что-нибудь, что я не знаю, - язвит Маккой. Спок не теряется и сообщает. Ровным голосом, не отрывая взгляда от монитора. - Мичман Чехов желает более близких отношений с вами. - Чего? Откуда ты... - Параллельные вселенные, - уточняет Спок, всё так же уставившись в экран, - имеют особенность повторять отношения между людьми, хоть и несколько... преломляя их. Маккою кажется, что вулканец сидит неестественно прямо, словно восковая фигура, и как будто даже не дышит. - Спок... - Мичману нашей вселенной не свойственна стеснительность, а доктор не склонен к рефлексии, - продолжает вулканец. - Спок, почему ты говоришь мне это? Леонард изумлён и растерян. Но не столько новостью о Чехове, сколько неожиданно улавливаемыми интонациями в голосе первого офицера. - Потому что ваши глаза обращены не в ту сторону. Они смотрят туда, где уже произошёл "ядерный взрыв". - Так что прикажешь, накрыться белой простынёй и медленно ползти на кладбище? - усмехнулся Маккой, но вулканец не оценил его юмора. - Я хочу сказать, что для вас там не осталось ничего. - Ничего? - Абсолютно. С минуту они молчали. - Отправь меня обратно. Слышишь, ты! 6. Ядерный взрыв, говоришь. Ядерный взрыв только что произошёл у него в голове. Маккой с трудом садится и осматривается по сторонам. Он один, только лёгкая дымка застилает узкое округлое помещение и откуда-то снизу доносятся невнятные голоса. - Что я забыл в трубе Джеффри? Чёртов бородатый компьютер, никогда не дослушивает до конца! - Леонард потирает ушибленную голову, и с каким-то злорадным равнодушием обнаруживает кровь на ладони. Но несмотря на всю ситуацию, он в относительной безопасности. Не с первого раза открыв коммуникатор, доктор, усилием воли заставляя язык слушаться, осведомляется: - Джим! Что за хрень там творится? Связь барахлит, но через мгновение он всё-таки слышит прерывистый голос своего друга и капитана. - Боунс! Это ты мне скажи! Я разыскивал тебя, но компьютер сказал, что тебя не было на корабле! - Система сбоит... - "Или вся вселенная сбоит", - Полагаю, я сильно ударился головой и всё время провалялся здесь без сознания. - Боунс! Ты пропадаешь! Ты где? Послышалась какая-то возня и разговоры, и снова раздался голос капитана: - Не можем навестись на тебя, слишком маленькое пространство. Я пошлю к тебе Чехова. Держись, дружище, слышишь? - Почему Чехова? - вырвалось у доктора, прежде, чем он успел сообразить, что капитан просто выбрал того, кто ближе всего к его местоположению, - Да в норме я. Сам дойду. Доползу. Отмахнуться не получилось и через три минуты они с энсином едва не столкнулись лбами на очередном повороте трубы. - Доктор! Мы их сделали! - радостно и слишком громко сообщает Чехов и доктору хочется заткнуть уши. "Есть человек, которому ты нужен". - Тише ты, - морщится Маккой, обращаясь то ли к энсину, то ли к низкому голосу в голове. - Да, сэр, извините, сэр! - Ползи уже. "Сколько тебе хоть лет-то, человек?" - привычно скептически думает Маккой. - Мы их разбили, сэр!!! - жизнерадостным шепотом не унимается Чехов, улыбаясь открыто, смотрит во все глаза, ожидая радостной реакции собеседника, а доктор замечает лишь яростное биение пульса, видимое даже на глаз, и едва сдерживаемый тремор рук, - Я троих подкосил! "Да ребенок-то в шоке", - осознает Маккой, кивая Чехову, - Ага, ползи давай. "Первые, но не последние..." Перед глазами доктора другая улыбка: мимолетная и ускользающая, не улыбка даже, а так лишь одним взглядом. "Без шансов", - думает Маккой. Короткая фраза, завуалированный под равнодушие остроумный ответ. И снова темный затылок над консолью. "Без шансов". 7. Они успевают. Вываливаются из трубы Джеффри в самый последний момент благодаря навигатору, спешно задраивают люк, не давая языкам синего пламени добраться до них. - Твою мать, - говорит Маккой вместо "спасибо", отчего-то не в состоянии выдать большее, но Павел понимающе кивает в ответ. Улыбка Чехова давно растаяла, он скользит рассеянным взглядом по лицу доктора, отчего-то избегая заглядывать в глаза. "Первый шок прошёл, и пришло осознание..." - Скольких ты убил? Они идут к турболифту так быстро, как только могут. Ноги не хотят шевелиться, будто вязнут в трясине. Чехов не отвечает, лишь мотает головой. Нервно сглатывает накативший ком. - Ничего, парень... Ничего. Они держаться друг за друга, буквально вцепившись в плечи: доктор - чтобы чувствовать эту реальность и не вывалиться обратно, навигатор - чтобы просто делать своё дело, не думать... ни в коем случае не думать. Тревожный голос капитана настигает их по пути в лазарет. - Боунс, ответь! Ты где? - Где, где... в сверхновой звезде! - рявкает док, отчего рука навигатора на его плече подпрыгивает от неожиданности. - Ну как, наигрались в войнушку? В шипящем коммуникаторе слышны дальние голоса, переговоры на фоне облегчённо выдохнувшего Джима. - Спок, они в порядке! Док, пулей в лазарет, я ещё свяжусь... пленных вяжем. - Да уж наверное не в бар с Чеховым пойдём! Хотя было бы неплохо... - доктор засовывает в карман брюк отключившийся коммуникатор, и взглянув на Чехова, с удивлением обнаруживает, как снова светлеют его глаза. "Хорошо же лекарство..." - Обещаете, доктор? - Чего тебе, чудовище? - Выпить со мной. - Тебе восемнадцать-то... - привычно начинает Маккой, - Ах, да. 8. В лазарете нервно мигает лампочка и, наконец, гаснет. - Слезай, - говорит Маккой и шипит от злости. На нём тяжесть в 150 фунтов. Навигатор сползает на пол, охая и ахая. - Какого клингона, - говорит доктор и пытается пнуть зарвавшегося мичмана. Тот не отвечает, он всё ещё приходит в себя, но никак не может успокоить дыхание. - Разве я это имел ввиду, - не устаёт возмущаться Маккой, потирая зад. Ладно, много чего было, но это! Он просто не может поверить в то, что произошло. - Мичман, - говорит доктор с угрозой в голосе. - Доктор, - говорит Чехов, улыбаясь. - Ты будешь жить здесь, пока не починишь эту чёртову кровать, - говорит Маккой как можно строже. Чехов не выдерживает и бессовестно ржёт. - Я не виноват, - говорит он, - что ваша диагностическая кушетка такая хлипкая. - А это уже личное оскорбление, - злится доктор, выбираясь из под края сломанной кровати под аккомпанемент воющих приборов и жалобный скрип единственной уцелевшей ножки. Он чертыхается, словно старый корабельный волк, но Чехов невольно заслушивается и тут же берёт на вооружение. - Чёрт знает, что за чертовщина, - говорит навигатор, и Маккой искренне желает придушить нахала. - Вон! - орёт он вслед сматывающемуся Чехову, - И чтобы духу твоего больше здесь не было! Лопоухий неуклюжий... Сломать кровать в моём лазарете! - усмехается он, немного остывая, - Нет, ну надо же. И тут же слышит удаляющийся звонкий голос: - Дай бог не последняя! В эту ночь, наконец, разобравшись со всеми ранеными, доктор Леонард Маккой отрубается прямо на сломанной кушетке. Он спит тревожным сном и даже во сне искренне ненавидит космос, но голоса зеркальной вселенной больше не беспокоят его.