Рисунки на моем левом запястье стали появляться едва мне исполнилось три. Вначале это были какие-то простенькие узоры, вроде цветочков и листиков, но по мере того, как мой соулмейт развивал свой талант, картинки становились все сложнее.
В подобной шутке Вселенной был смысл: по этим рисункам можно было вычислить круг интересов идеальной пары, но что делать если ты совсем не умеешь рисовать, тем более левой рукой?
Я не умела и за это мне было ужасно стыдно. Дать подсказку в ответ я не могла, а поскольку была еще и правшой, то даже простенькое "Спасибо" не могла написать.
А рисунки тем временем становились все интереснее и я даже начала восхищаться ими и с упоением ждать, когда художник снова начнет выводить линии на моей коже. Чего за эти годы я не видела: и морские волны, и закаты, деревья, машины, силуэты людей, луну, кусочки вида за окнами, ноты, музыку, животных... Да проще сказать чего там не было, нежели поочередно назвать все, что рисовал для меня неизвестный друг. Порою на запястье появлялись и какие-то пометки, вроде домашнего задания, или напоминания что-то купить, но даже тогда вырисовывались они с каким-нибудь дизайном.
Что характерно, рисовал парень всегда в определенное время— с восьми утра. Вероятно, школа ему была не интересна, а может просто служила вдохновением, но это я вряд ли когда-то узнаю. Без ответных рисунков мой соулмейт даже не знал, существую ли я вообще! И все таки я надеялась на чудо. Надеялась до последнего.
И вот, едва ли не в канун моего 16-го дня рождения, рисунки перестали появлятся. На левом запястье красовался один и тот же кровавокрасный бутон розы в отблесках заката. Сначала я подумала, что быть может он просто растерял вдохновение, но проходили недели, а рисунки так и не возбновились. Я начала прятать запястья под широкими браслетами, а на все просьбы друзей показать, что же мне нарисовал соулмейт отвечала только, что это личное. Те обижались— еще бы, ведь мои рисунки всегда были особенными и до безумия прекрасными.
На самом деле, было страшно. Обычно, если рисунки пропадали, то означало это, что соулмейт погиб, а такой судьбы я своему пока неведомому, но от того не менее любимому, другу не желала. И от одной мысли об этом исходе хотелось снова засесть за холст и рисовать, рисовать, рисовать, выплескивая эмоции в абстракцию. Да только ничем хорошим эти порывы не заканчивались. Почему-то, рисование отнимало у меня много жизненных сил.
—Эй, Блейк, ты чего грустишь?— от лучшей подруги никогда не ускользало то, что я думаю, потому и отнекиваться не было смысла. Подруга знала, что художник из меня отвратительный, а в левую руку я даже взять карандаш не могу, не то что нарисовать что-то, потому я решила рассказать ей, что произошло.
Выслушав все, Люси нахмурилась:
—Я думаю, тебе стоит попытаться сходить на пару занятий в художественную школу. Может, твой соулмейт просто устал ждать ответа.
Идея показалась мне разумной. В конце концов, если я не могу рисовать абстракции, то почему бы не поучится рисовать что-то другое сразу левой рукой? В итоге, просидев несколько часов в Интернете, я наконец нашла художку в нашем районе записалась туда. А на следующий день уже пришла на занятия со всем необходимым и была полностью готова штудировать новое искусство.
Дела, тем не менее, у меня шли из ряда вон плохо, пока один парень примерно моих лет не решил помочь. Он показал мне как удобнее держать кисточку и терпеливо водил её месте со мной по бумаге, пока я не привыкла. Сам же он не рисовал, ведь по его собственным словам недавно сломал руку и пальцам еще не вернулась чувствительность.
А спустя пару дней я вполне могла изобразить что-то стоящее. И тогда стала подбирать что же можно нарисовать соулмейту, дабы показать, насколько он важен для меня. Испытания решила провести на обычной бумаге, и уже потом только рисовать на коже.
Получалось у меня здорово: линии ложились так, как я хотела, без лишней черточки и мне нравилось все, и вдруг, я почувствовала, что уплываю. Перед глазами потемнело, в ушах стоял гул и я почти не осознавала себя. Но до падения на пол меня кто-то подхватил.
Очнулась я уже на улице, сидя на скамейке и уткнувшись лицом в колени. Кто-то рядом невпопад перебирал мои волосы, что-то нашептывая. Подняв голову, наткнулась взглядом на своего "учителя", который тут же расплылся в облегченной улыбке:
—Очнулась наконец! И зачем так народ праведный пугать, а?
—Прости, это случайно вышло,—смутилась я.
—Ладно уж,—хмыкнул парень.—Меня, кстати, Джек зовут. Но друзья Джазом прозвали.
—Как автобота, что ли?
—Типа того. А к тебе, принцесса обмороков, как обращаться?
—Блейк. Можно просто Блекки,—протянула левую руку для рукопожатия в ответ.
—Очень приятно. Кстати, красивый рисунок.
Я же только заметившая, что рукав закатался мгновенно спрятала розу под кофту и покраснела.
—Это не мой. Я рисую плохо и на кружок пошла, чтоб в ответ на эту розу суметь хоть что-то изобразить. Но перестаралась с эмоциями и вот мы тут,—протараторила я, пока Джек мечтательно лыбился.—Ты чего?
—Да так, задумался. Слушай, а ты значит "Трансформеров" любишь?—спросил он в ответ.
—Ну да. Все части смотрела, и мульты и вообще, у меня пол комнаты в постерах,—сообщила, не шибко понимая к чему он клонит.
—Замечательно! А сейчас прости, мне пора,—и с этими словами Джек-Джаз испарился.
Я только хмыкнула. Подобрала свою сумку, стоящую рядом со скамейкой, всунула в уши наушники и направилась к дому. Все равно делать больше было нечего.
***
Грустные мысли о том, что так и не сумела додумать узор для соулмейта были прерваны самым неожиданным образом: линии розы на моем запястье начали складываться в совершенно другой узор. Не веря своим глазам, я как завороженная следила за новыми линиями, а потом едва сдержала изумленный возглас. Рисунок на запястье был мой! Это был тот узор, что я рисовала на занятии, только слегка доработаный и со знаком автоботов в центре.
—С ума сойти! Как он узнал?— только и сумела произнести я, как вдруг под узором линии стали складываться в буквы.
—Привет от Джаза,—потрясенно прочла я.—Свою розу я узнаю везде, принцесса.
Расхохотавшись, я закружилась по комнате, поняв, кто это написал.
***
А спустя два месяца после того памятного дня, когда Джек снова достал маркер, чтобы нарисовать что-то для меня, я бесцеремонно отобрала пишущее средство у парня.
—Дай я нарисую. А то у тебя до сих пор пустое запястье,—попросила у Джека, на что тот только улыбнулся:
—На здоровье, Блекки. У меня еще один есть.
И в подтверждение своих слов, словно из ниоткуда достал маркер для себя.
Это был первый раз, когда я не следила за тем, что рисуют мне, а рисовала сама. И спустя несколько секунд на наших запястьях, как левом так и правом, красовались стилизованые надписи "Я тебя люблю".
