Коллекционер Миров.
22 июля 2018 г. в 02:41
Огромная, бледно-жёлтая планета, опоясанная широкими тускло-мерцавшими кольцами, являла собой величественное и грандиозное, но вместе с тем совершенно сюрреалистичное зрелище. Насыщенная водородом атмосфера, разукрашенная течениями воздушных потоков, переливалась всеми возможными оттенками жёлтого и коричневого. На их фоне проступали тонкие слои белоснежных и оранжевых облаков образованных мельчайшими кристалликами водяного и аммиачного льда. Циркулирующие штормы, подобные гигантским, тёмно-красным вихрям, уходящим в непостижимые глубины бурлящего, газового мира, перемешивали слои оранжевого и белого цветов, создавая в атмосфере планеты потрясающей выразительности абстракции. Ореховые, красновато-жёлтые и оливковые оттенки сменялись бледно-голубым и, подхваченные невероятной силы ветрами, опоясывали планету по окружности.
Но даже этому прихотливо-изменчивому хаосу было не под силу сравниться с красотой нескольких тысяч колец, как бы подвешенных вокруг бледной, жёлто-коричневой планеты и вращавшихся с различной скоростью. Большинство располагались плотно друг к другу – как бороздки на лазерном диске, но кое-где между ними залегали глубокие щели. Несмотря на колоссальный масштаб, кольца были настолько тонкими и неоднородными, что через них порой просвечивали звёзды. Состоявшие, преимущественно, из ледяных осколков, чей размер разнился от кубиков, способных уместиться в бокале с алкогольным напитком, до айсбергов средней величины, кольца мерцали и поблёскивали даже в тусклом свете далекого Солнца. Осколки часто сталкивались друг с другом, в результате чего всё пространство между ними было заполнено взвесью ещё более мелких частиц, сверкавших словно звёздная метель.
В их неторопливом вращении крылась завораживающая эфирная красота. Бесконечно кружащиеся по орбите мельчайшие ледяные осколки и клочья космической пыли затрудняли обзор, из-за чего казалось, что подступы к безымянной планете окутаны мерцающим туманом. Сквозь мглу отчётливо проступал силуэт гигантского космического судна, очертания которого способны были вызвать дрожь ужаса даже у видавших виды космических путешественников. Больше всего он напоминал гигантский оскаленный череп! Только вместо нижней челюсти у него было множество длинных щупальцев, застывших в форме распахнутой круглой пасти. Из этих же щупальцев, смерзшихся на космическом холоде, был слеплен и «корпус» корабля. Тревожно-бесформенный, он обладал смутно просматривавшейся, конусообразной формой и внушал безотчётный трепет безмолвной мрачностью и полу-органическим видом.
Громада в сотни миллионов тонн мерно плыла в пространстве как гигантский саркофаг, несущий смерть и вечный покой. Беловатый почти костяной блеск металла и тёмные провалы глазниц черепа и вовсе делали его подобным воплощение смерти. Но сколь бы пугающим ни был внешний дизайн корабля, его интерьер выглядел ещё более не уютно. Темнота и тишина пугали больше всего. Из-за них корабль казался вымершим, а вид просторных помещений, в сравнении с которыми крохотными показались бы даже парадные залы в замках и дворцах величайших властителей былого и грядущего, наталкивал на мысль о грандиозной гробнице. Впрочем, первое впечатление, как это часто бывает было обманчивым – заупокойную тишину всё же нарушал механический шелест работавшего оборудования, а густую и вязкую, как техническое масло, темноту кое-где рассеивало мертвенно-голубое, призрачное свечение.
Оно же освещало детали интерьера залов, являвших целые «джунгли» сверхсложного оборудования, посеребрённого слоем изморози. Со стен, сплетённых всё из тех же щупалец, частично сросшихся между собой, свисали полу-органические проводящие кабели и, змеясь по полу и потолку, тянулись к гигантским образованиям, черневшим в голубом тумане, словно причудливые колонны. Неровные и не правильные, они отдалённо напоминали завязанные в узлы верёвки. На поверхности этих мрачных монолитов виднелись корпуса неких устройств, а в специальных гнёздах сияли выпуклые сферы. Идеально гладкие, обтекаемые они выглядели почти нереально на фоне окружавшего биомеханического кошмара и служили единственными источниками света на корабле. Испускаемое ими свечение было мягким и, преимущественно голубым, хотя порой попадались белые, зелёные, жёлтые и даже красные сферы.
Они были расположены друг относительно друга без какого-либо порядка и симметрии. Одни выступали из поверхности перекрученных колонн, в то время как другие помещались в специальных гнездах, а третьи и вовсе свисали в переплетении черных проводов. Ни одна из сфер не была похожа на другую, однако у всех них оказалось и нечто общее – в каждой был заключён город, уменьшенный до игрушечных размеров и наполненный застывшими в вечном оцепенении, сохраняемыми в неизменности жителями. Подобно новогодним шарам со снегом стоящим на полке какого-нибудь заядлого коллекционера сферы демонстрировали всю мощь передовых технологий хозяина корабля и, одновременно являлись наиболее ценными из его сокровищ. Его идеальной коллекцией, на сбор которой пришелец потратил годы, двигаясь от планете к планете, завоёвывая цивилизации и уничтожая порой целые расы.
Прозванный из-за своего необычного пристрастия Коллекционером Миров, он отдыхал сейчас в центре величественного зала расположенного в самом сердце корабля. Со стороны это выглядело отвратительно – оплетенный скользкими кабелями проводов лысый гуманоид с зелёной кожей, острыми, как у хищника, чертами исхудавшего лица, и чёрными разъёмами в черепе, к каждому из которых были подключены кабели – ребристые и чёрные, блестящие от обилия технических жидкостей и похожие, из-за этого, на щупальца. Разнообразные провода и трубки были подключены и к контактам на руках вживлённым непосредственно в плоть. Всё остальное тело пришельца покрывала высокотехнологичная броня, выполненная из чёрного, как ночь материала с металлическим отблеском. Стыки защитных пластин светилась фиолетовым светом, а на груди «горел» символ в виде перевёрнутого треугольника.
Очертания тела пришельца напоминали человеческие, но дизайн доспехов и некоторые другие детали облика делали его похожим на насекомое, чьи полу-органические, состоявшие из мягких полимеров системы были надёжно скрыты под панцирем из металлических сплавов. Общее впечатление, складывавшееся после взгляда на Коллекционера, можно было выразить примерно так: огромный, чёрный металлический жук, устроившийся в коконе из слизких щупалец. Биомеханическая машина, поражающая чуждостью своего совершенства, которое можно было бы счесть почти красивым, если бы оно не его мёртвая неподвижность, вызывавшая какое-то почти инстинктивное, отвращение. Впрочем, для самого пришельца подобное состояние было естественным, а по совместительству являлось ещё и единственным аналогом сна доступным синтетическому разуму – самому изощрённому во Вселенной.
Впрочем, едва ли это можно было назвать настоящим сном. Напичканный электроникой и опутанный проводами мозг сохранял подобие активности даже во время отдыха. Сознание не отключалось, продолжая функционировать на таких уровнях, что пришелец и сам затруднялся определить своё состояние. Не способный заснуть в том понимании, которое было доступно органически существам, он погружался в некое не поддававшееся оценке, состояние, пребывая на зыбкой границе меж пустотой и бытием. Ни мыслей, ни ощущений, ни снов. Вживлённые в мозг пришельца разъёмы препятствовали его бессознательной работе, необходимой для концептуализации абстрактных понятий. Разум органических существ ткал паутину снов не прилагая к этому специальных усилий, ему же подобная спонтанность была недоступна и это, пожалуй, было единственным, в чём он уступал слабым органическим существам.
Внезапно что-то изменилось. Тяжёлые веки существа едва заметно дрогнули, как будто его что-то потревожило. Слабая, но отчётливая нейро-мускульная реакция свидетельствовала о начале перехода к осмысленному существованию. Синтетические нервы пробуждались – по ним пробегали электрические импульсы. И по мере того как оживало всё большее нейронных связей, жизнь постепенно возвращалась в тело, отзывавшееся на команды пробуждающегося сознания. Диагностика всех систем подтвердила полную работоспособность. Веки пришельца дрогнули, затрепетали и открылись. Его глаза, бездушные и черные, словно глаза насекомого, взглянули на мир, анализируя визуальную информацию. Покрывавшая их масляная плёнка давала красноватый отблеск. Зрение пришельца быстро прояснилось, а затем активировались и остальные сенсоры, заменявшие инопланетному существу органы чувств.
В сумраке пробуждавшегося сознание вспыхнуло имя, выбранное им когда-то в рамках самоопределения – Брейниак. Простое, удобное для произношения, легко запоминающееся и лишённое эмоциональной окраски. Отражение его сути. Следом стал доступен и весь объём знаний, накопленный за время бесконечного путешествия и сохранённый в необъятных банках памяти корабля.
Потоки информации хлынули в мозг, но Брейниак даже глазом не моргнул. По его лицу нельзя было прочитать эмоции, потом что их и не было вовсе. Его суждения основывались на наблюдении и математическом анализе, а не на чувствах. Впрочем, Брейниака нельзя было назвать полностью безэмоциональным – он испытывал удовлетворение, получая в коллекцию очередной город, а в случае сопротивления наслаждался интеллектуальным превосходством, расправляясь с выставленными против него войсками. Достаточно было и одного небрежного взмаха пальцами чтобы вражеская техника исчезала в огне. А ещё ему нравилось наблюдать как существа, метавшиеся в тщетных попытках избежать неизбежного, застывали – спокойные и умиротворённые. Или вглядываться в поднятые к небу лица тех, кто подобно верующим перед Богом, ожидали его пришествия и надеялись, что он принесёт им спасение.
Брейниаку нравилось представлять себя Спасителем. Убеждать тех, кого порабощал не бояться его. Лгать о том, что он пришёл спасти их и обещать вечную жизнь тем, кто сдастся и пойдёт добровольно. Что удивительно некоторые даже верили ему, поддаваясь манипуляциям электронного разума. Впрочем, желающих поубавилось бы, если бы жертвы осознавали, что означает присоединение к его Коллекции. Предлагая вечную жизнь Коллекционер Миров казался им великодушным, но на самом деле, для того чтобы сохранить захваченные города, он обездвиживал тех, кому не посчастливилось оказаться внутри. Несчастные находились в полном сознании и всё понимали, но ничего не могли сделать. Они обречены были оставаться такими навсегда. Скованными параличом. Неизменные. На веки вечные. Если бы где-нибудь во Вселенной существовал Ад, он находился бы здесь, на борту этого самого корабля.
А его владелец являлся бы цифровым воплощением Дьявола. И это утверждение было не далеко от истины. Брейниаку нравилось изучать разумы пленников, вслушиваться в течение их мыслей и ставить опыты над их психикой. Не из садизма, конечно, подобное предположение было оскорбительным для существа с его уровнем интеллекта. Нет, дело тут было в знаниях. Только их Брейниак по-настоящему ценил. Правильнее было бы даже сказать, что он был одержим желанием получить умственное превосходства над другими и беспощаден в способах его достижения. Путешествуя по Галактике, он побывал на бесчисленных планетах, уменьшая их величайшие города до игрушечного размера, для того, чтобы наблюдать и познавать каждую планету, погружая умы её жителей в виртуальные симуляции, воспроизводящие эпизоды их жизни и воображения, или моделирующие новые нестандартные ситуации.
Руководствуясь информацией, извлечённой из их памяти, Брейниак примерял на себя роли их друзей, врагов и возлюбленных. Так примитивные существа играли в ролевые игры. С этой точки зрения он мало чем отличается от обычного мальчишки игравшего солдатиками или девчонки проводящей свободное время с куклами. Вот только его игрушки были живые, и это являлось самым страшным. Для них впрочем – не для него. Он развлекался, создавая целые постановки в виртуальных театрах, узнавая что-то новое о существах населяющих те планеты, которые уже посетил и одновременно выясняя предел того что они могли вынести прежде, чем сломаются. К тому же так его игрушки, по крайней мере, не скучали. Погрузить их в виртуальную реальность было и вполовину не настолько жестоко, как просто оставить пойманными между двумя вздохами, замороженными в моменте, который украл у них всё.
Первое время, ещё только начав собирать коллекцию, Брейниак так и делал, но спустя ничтожно-короткий по его меркам отрезок времени обнаружил прогрессирующую деградацию пленников. Заточение внутри собственного разума без каких-либо внешних раздражителей в кротчайшие сроки уничтожало личность, а вследствие, и тело несчастных. В отличие от него органические существа отличались менее совершенным мозгом, который зависел от внешних стимулов. Их способность связно мыслить и анализировать информацию угасала в отсутствии зрительных, слуховых и тактильных ощущений. Его разум мог обходиться и без этого, ставить мысленные эксперименты исходя из уже имеющихся данных. Разум был первичнее материи, но только для него – не для пленников. Они были существами органическими а, следовательно, и сугубо-материальными, всецело зависевшими от примитивных органов чувств.
Реальность была дана им в ощущениях, а их было так легко обмануть и подделать. Для его пленников реальностью было то, что они осознавали, и Брейниак волен был изменять их реальность в зависимости от своих прихотей и пожеланий, наблюдая, как они становятся всё более зависимыми от изощрённых игр разума, постепенно становятся частью системы и его самого. Только что он добавил к ещё одну жемчужину к своей коллекции – Кандор. Один из величайших среди криптонских городов. Теперь он принадлежал ему, и с того момента, как гигантские чёрные щупальца, вытянувшиеся из из широко распахнутой «пасти» его корабля вонзились в планетарную кору, вырывая из неё город вместе с фундаментом, он уже обратил свой взор на новую планету – Землю, один из городов которой он собирался добавит в свою Коллекцию. Ведь он никогда не остановится и, раньше или позже, придёт за всеми.
И направляя свой корабль мимо планеты, висевшей посреди космоса словно плывущий в тумане фонарь и скрывавшей в наклоне сверкающих колец творческое безумие, Брейниак позволил себе улыбнуться, растянув тёмно-зелёные, почти чёрные губы. Впереди его ждала крохотная голубая звёздочка, и ещё одна планета, которую он поработит установив на ней своё царствие ужаса.