Поиск работы

      Через два часа провального втыкания в монитор, Дазай откидывается на спинку дивана и протяжно вздыхает. С кухни тянет чем-то вкусным, определённо мясным, настолько аппетитным, что тут же урчит в животе. Хочется как в мультике - поплыть по воздуху за этим запахом, исходя слюной в блаженной лыбе. Он вздыхает снова, понимая, что нельзя. Его добрая хозяюшка вмиг отхерачит его половником по макушке, если узнает, что он так и не нашел работу. До сих пор. За две недели. Пусто.       Вот же ж блядство.       Осталось только помереть от голода, забившись под диван и обиженно сопя от проклятий мелкого. А эти проклятия будут, еще как, и посыпятся на него, стоит тому лишь показаться на глаза рыжему. Эта бестия и без того знает, какой болт Осаму клал на эти поиски.       Неисправимая ленивая задница.       Бесцельно втыкать ещё и в потолок тоже, несомненно, весело, но от этого только сильнее орут киты в пузе. Дазай потирает уставшие, раскрасневшиеся глаза, моргает часто-часто, чтобы стало легче, потягивается до хруста в суставах, обводит взглядом пространство.       В гостиной, где он сидит, горит только напольный торшер, жутко древний и тусклый, но хранящий столько воспоминаний. Если подойти вплотную и заглянуть под "коробочку", можно обнаружить огромную трещину на боковине. Во всем виноват коротышка Вейдар и неудачные игры со световым мечом. Да-а, были, всё-таки, времена. Теперь на стене напротив мягкий поток света прерывается извилистым уродливым разломом, но чтобы пойти и починить поломку - что ты, это же пиздец как сложно.       Но так даже лучше. Не дает забыть, как никак. Это приятно вспоминать.       Приглушенно шумит плазма напротив, звук убран на минималку не только потому, что транслируется этот проклятый матч, но и чтобы не мешал заниматься поиском. Ага. И игре в косынку. Как мало, оказывается, нужно человеку для счастья.       Скучно.       Он не может подавить предательский зевок, а время на часах всего семь вечера. Плотные шторы задвинуты, так уютнее, на кофейном столике по правую руку возле дивана одиноко стоит кружка с котятками, открытая пачка сигарет, зажигалка и книга. Джером К. Джером "Трое в лодке, не считая собаки".       Дазай решительно хлопает в ладоши под собственное "Да ну нахер", сбрасывает ноутбук на пол, а точнее, аккуратно кладет вниз, чтобы не дай бог не повредить, отодвигает подальше, вытягивает ноги, тянется к книге, уже смирившись с тем, что останется сегодня без ужина. Рукой пытается нащупать на стене выше крохотный ночник в виде цветочка-лампочки "а-ля перевернутый колокольчик", но слишком низко лежит, а подниматься специально просто влом. Ладно, и так сойдет.       Только погружается в чтение, уже отыскав пульт под ребрами и намереваясь отрубить этот долбанный ящик к херам, но опа, срабатывает закон подлости. Наверно, не стоит вечно жрать по разу в сутки, чтобы своими выпирающими костями случайно не давить на кнопки громкости на пульте, увеличивая шумы в разы. Накатывает оглушительная волна гама, в этот момент чья-то команда наконец-то забивает мяч, и это чёртово "Го-ол!" вкупе с авациями и орами трибун уже вопит на всю квартиру так, что хочется оторвать себе уши.       Морщится, закрывая лицо раскрытой книгой и быстро щелкая по кнопке уменьшения, уже ожидая худшего. - Осаму? - вопрошает родной голос от дверей и тут же прерывается радостным: - Наши забили, ты смотри!       По ковру шаркают чьи-то знакомые ноги в тапочках, пульт внаглую вырван из рук, Чуя прибавляет громкости и плюхается рядом на диван, локтями пихая _супруга_, чтоб подвинулся, толстозадый.       По каналу стали мусолить этот несчастный гол в мельчайших деталях, показывая его то с этой стороны, то с того ракурса. Дазай со вздохом выныривает из страничных знаний, утыкается взглядом в плазму. Ещё раз вздыхает, ибо достало и хочется спать. Но Чуя рядом такой счастливый и довольный подпрыгивает на подушках и скандирует победное "оле-е-оле-оле-оле", что это не может не умилять.       Авось и пронесет. - Не думай, что я забыл про тебя, - тут же поворачивается Накахара, будто прочтя его мысли, и грозит тому ложкой. Осаму возносит молитву Всевышнему и укоряет судьбу за несправедливость. - Я прекрасно догадываюсь, чем ты тут занимался все отведенное тебе время. И лучше бы это был футбол. - Я честное-причестное пытался изо всех своих прекрасных сил, но увы, - Дазай театрально вздыхает, - и ах! - прикладывает руки к сердцу, имитируя невыносимые боли и душевные муки. - Стерва-удача меня покинула. Ничего не могу поделать.       Глаза Чуи угрожающе суживаются, он придвигается ближе. - Дазай, - начинает он вкрадчиво. - Вот скажи мне, какого черта? Две недели, и прости прощай? Как это прикажешь понимать?       Осаму спокойно пожимает плечами. - Мне почем знать, что нет нормальных вакансий? Нет и все. Я же стараюсь, а ты не ценишь, - хмыкает, складывая руки на груди и показательно отворачиваясь.       Накахара закатывает глаза от лицезрения этой обиженной, насупившейся морды, качает головой, вздыхает. - Наверно, стоит обратиться к Мори за помощью... - говорит он тихо, накрывает ладони Дазая своими и устраивая поверх подбородок. Смотрит внимательно в карие глаза напротив. Осаму лишь высвободил немного пальцы, не глядя, стал поглаживать по щеке своего поваренка, нахмурился.       Не хочется затрагивать грустное в такой удивительно спокойный и тихий вечер. Давно у них такого не было: мелкий весь в работе, пашет как проклятый, мотаясь по городу и зарываясь в документах с головой, постоянно занят настолько, что иногда придёт домой, стукнет дверью, привалится так к стене, словно опору ищет. Постоит чуток. Еле доползет до спальни, скинет с себя все, и на боковую, не добудишься. Лучше тогда укрыть того тёплым пледом, принести с коридора забытый в кармане пальто телефон, иначе будильник не услышит, положить на тумбу рядом и лечь поближе, притягивая к себе и обнимая ласково. Сегодня просто повезло, отгул дали, а Накахара вместо бесцельного лежания на диване с горой заказанной еды и за просмотром какого-нибудь фильма возился на кухне, стараясь приготовить "что-нибудь особенное". Чудак. - Давай я все же сам попытаю счастье, - говорит Дазай, легонько касаясь его носа. - Я обязательно что-нибудь найду, и будет получше, обещаю, Чу. - Надеюсь, - вздыхает мелкий, улыбается немного нервно, дерганно, потирает шею, позевает протяжно. Устал, накопилось все - слишком много работает. - Иди сюда, трудяга.       Осаму обхватывает того руками, тянет на себя, заставляя улечься рядом. Диван, благо, широкий, удобный, с низкой спинкой и мягкими подушками по краям, прямоугольными фиксированными подлокотниками, достаточно длинный и на ощупь, как бархат. Серо-дымчатого цвета под стать всей черно-белой мебели в доме, которой и без того был самый минимум. Большего и не требовалось, квартирка маленькая, хоть и двухкомнатная, но с полным евроремонтом и на пятнадцатом этаже - с балкона и новых, больших окон открывался божественный вид.       Плазма вскоре затихла и издохла от кнопочки на пульте, сам пульт отправился куда-то в глубины междиванья, и они, лёжа рука к руке, молча глядели в потолок. Тишина была практически абсолютной, они тихо дышали практически в унисон, и можно было, если постараться, услышать неравное биение двух молодых сердец. - Вкусно пахнет с кухни, - как бы невзначай бормочет Дазай, поворачиваясь на бок, а то уже спина затекла, и продвигаясь к самой спинке. Тащит Чую за собой, чтобы крепко сжать в объятиях и никогда не отпускать. Накахара смеётся, шуточно отталкивая назойливого от себя. - Если ты интересуешься тем, что я состряпал там на свой страх и риск, то увы, спешу огорчить - дерьмо несусветное, совсем навыки растерял, - он качает головой. - Будешь суши? - А то. Ещё бы лапшичку к ним... - И пиццу. - Да. И побыстрее. - Ну и кто звонить будет?       Переглядываются. В рассеянном желтом свете от торшера глаза Дазая отливают темно-золотым, он хитро щурится и тянет свою фирменную ухмылочку. - Что ты... - начинает было Чуя, крабиком пятясь на край дивана и предчувствуя опасность всеми фибрами души, но Осаму перехватывает его с боков, не давая сбежать, и тащит к себе, ловко устраиваясь сверху. - Кто это тут недавно признался, что запорол нам романтический ужин, а? - невинно бормочет хитрюга, упираясь ладонями в сидушку и нависая над сожителем так, что Накахара лежал точнехонько между. - Не напомнишь мне имя этого отпетого негодяя - негоже отпускать его без наказания, верно?       Хе-хе. Кажется, мелкий зарделся, смущенно отводя глаза. - Ну... Я... Я же ведь старался, пыхтел, как никак... Какой ты жестокий, - пытается оправдаться, упорно смотря куда угодно, только не на вымогателя сверху. - Все равно платить моей карточкой... - голос обиженный, оскорбленный, уязвленный до самых глубин, что сердце чуть ли не лопается от умиления. Ути бозе. - Какие мы ранимые и нежные котята, - Дазай наклоняется, тыкается носом под скулу, мурчит довольно, лыбится... и ощущает на своём затылке всю невыносимую любовь мелкого посредством впечатывания кулака в черепную коробку. - Значит так, Осаму, - угрожающе шипит Чуя, притянув хныкающего мужика за шею и сдавив тому запястье. - Не смей давить меня по больному, ты понял? Звонить все равно тебе - я ещё не забыл про твою несчастную работу, которую ты так и не нашёл. И не применяй ко мне свою милую мордашку и запрещенные приёмы! Сам же потом страдаешь!       Отталкивает от себя, хмыкает, слушает жалобные причитания _супруга_. Минуту держится особняком. Ещё минуту. Чёрт. Дазай все ещё скулит, устроившись под боком и сминая футболку на груди пальцами, поджав ноги и весь съежившись. Ну как ребёнок, ё-маё. - Иди сюда, дитятко моё, - бурчит Накахара, не выдерживая и обнимая своего сыночку-переростка, блять. - Где болит? Сильно ударил?       Дазай поднимает на него хмурые глаза, подтягивается вверх, чтобы быть на одном уровне, хоть и сам гораздо выше, секунда недовольного сопения, типо я-не-такая, чтобы быстро прощать, и уже сам смеется и заражает своим смехом мелкого. У них своя атмосфера, ага.       Осаму в какой-то момент берет Чую за руку и заводит себе за голову, пальцами надавливая там, где все ещё неприятно ноет после подзатыльника, намекая на то, чтобы погладили и приласкали. Накахара закатывает глаза, но послушно массажирует больное место, оттягивая шелковистые отросшие пряди и играясь с ними, щекоча. А Дазай пока отступил и, нащупав телефон где-то неподалёку, дозвонился до одного круглосуточного ресторана, где они часто заказывали на дом целые групповые сеты. - Здравствуйте, уважаемый! Ох... чёрт, как хорошо... Что? Нет, нет, это не вам! Что заказывать будем? О боже, ещё пожалуйста... Нет, вы неправильно поняли! - Чуя прыскает в кулак, стараясь унять смех, пока Осаму пытался сосредоточиться на еде, а не на его руках, что чертовски умело массировали кожу головы. - Так, секунду. Ага, мы у вас в постоянных клиентах. О-ох, как же, мать твою, хорошо! Да не ебусь я не с кем, нам как обычно!       Злобно отбрасывает телефон, и без того зная, что заказ успешно принят и будет доставлен через час, и набрасывается на уже в голос хохочущего Накахару с целью восстановить справедливость. - Это что такое ты тут вытворяешь, засранец? И это я использую запрещенные методы?! А это что было только что! У-ух, негодяй, сейчас я тебе устрою! - набрасывается сверху рыбкой, и да начнётся бессмысленная война на диване двух очень больших, но все же детей. Куда без этого.       Уже летают по комнате подушки, мат и хохот, по батареям снизу, да и сверху тоже, галдят соседи, чтоб заткнулись наконец, но приговор ещё не приведен в действие, и посему... - Все, поймал, - выдыхает Дазай, прижимая изворотливого змия к себе и стискивая того в своих медвежьих объятиях. Он лежит на спине поперёк дивана, который от их активных поползновений отделился от стены и смял под собой старенький ковёр некрасивыми буграми. Чу распластался сверху и теперь часто дышит, сдувая взъерошенную челку со лба. Рыжие волосы выбились из низкого хвоста и теперь свисают по бокам и щекочат Осаму нос. Тот чихает, что-то бурчит, изворачивается и валит мелкого на горизонтальную поверхность. - Ну и чем займемся оставшийся, хммм, 45 минут? - спрашивает Дазай, сверяясь с часами на запястье и хрипя от недостатка кислорода. - А то сам не знаешь, - бормочет компаньон, усмехнувшись и притягивая того к себе. Губами касается его губ, улыбается, привстает на локти. - Только чур я сегодня сверху. - Не дождешься, сладкий...

***

      Парнишка устало зевает, проходя в незапертый подъезд, стуча каблуками ботинок по ступеням, чтобы зажегся свет. Лифт сломан, это понятно сразу, когда на долгое жатие кнопки та все равно не загорается, а сверху ничего не гремит, говоря тем самым, что вот он я, лифт, уже спускаюсь к твоим ногам, чтобы облегчить твою участь. Ацуши вздыхает, подходя к лестнице и заглядывая в пустоту между пролётами, думая, какого, сука, черта строят эти долбанные многоэтажки, если лифты в них ломаются стабильно раз в месяц и ровно в его злополучную смену. Вздыхает. Перекладывает на плече широкую лямку сумки со специальной подушечкой, чтобы не давило по костям. Снова вздыхает и начинает свой долгий путь на 15-ый этаж.       Когда он все-таки с грехом пополам добрался до цели, то не чувствовал собственных ног, а лёгкие растерял где-то по дороге, проклиная себя за разгельдяйство в универе и отлынивание от физ-ры. Дыхалка к черту. Какое-то время держится за бок и восстанавливает дыхание. Натягивает слащавую улыбочку, поправляет кепку и звонит в железную дверь по правую руку от ступеней, мечтая сдохнуть и не идти завтра на первую пару по матану.       Открывают только с третьего раза, и тигренок устремляет на хозяина взгляд изподлобья в фирменной позе "руки в боки". - И тебе добрый вечер, Ацуши-кун, - здоровается Дазай-сан, сильно запыхавшись и с таким видом, будто только что второпях одевался: рубашка смята и накинута без застегивания, домашние штаны висят на бедрах, намереваясь сползти ниже, отчего Осаму придерживает их за пояс и улыбается, мнется босыми ступнями на пороге, морщится, ибо холодно-холодно, принимает заказ. - Как всегда, карточкой, только подожди, я отнесу все это добро.       Скрывается в глубине квартиры, за ним пытается закрыться вторая дверь с мягкой обивкой, но чья-то рука предотвращает ее движения. Выныривает Накахара-сан, не менее растрепанный и вовсе полуголый, без верха, зато в смешных тапочках и с банковской картой между пальцев. - Боюсь спросить, чем вы занимались там, - бурчит уставший посыльный, принимая кусок пластика с чипом и прикладывая его к специальному небольшому аппарату как раз для таких случаев. - Тебе лучше не знать, - Чуя смеётся, облокачиваясь на косяк, и, протянув руку, забивает код.       Ацуши вздыхает, думая, что уже давно привык к такому, но нет, все ещё не понимает. Они втроём знакомы достаточно для хорошей дружбы и такого вот доверия, что знаешь личную жизнь своих друзей, а то, что тигренок постоянно тащит им заказную еду на дом, только укрепляет их общение. Однако парниша все еще невольно жмется в их присутствии и неуверенно шутит по их взаимоотношениям, боясь ненароком задеть их чувства. Чую всегда забавляла такая милая реакция на всю эту нетрадиционщину. Ну да пусть, все мы человеки.       Платёж проходит без всяких заминок, машинка пищит, выплевывая из себя чек, и Ацуши уже протягивает карту с листочком обратно ее хозяину. Как раз появляется Дазай из-за спины Накахары, скрещивает руки на груди и улыбается, треплет посыльного по белобрысой голове. - Как дела на работе? - спрашивает он, расслабленно потягиваясь и предвкушая аппетитную ночную трапезу.       Накаджима потирает шею, вдруг вспоминая, что на завтра ему ещё готовить реферат по гребанной философии. - Да вот Рюноске, падаль такая, вчера уволился, и босс рвет и мечет на всех, кто попадается под руку, - он отходит к лестнице, усаживается прямо на ступеньки и блаженно вытягивает гудящие ноги. Попутно замечая, как двумя голубыми огоньками загораются чьи-то хитрые глаза, а Дазай уже качает головой с поднятыми кверху лапками и одними губями прося "Ноу-ноу-ноу!", понимая, что уже безбожно опаздал с мольбами. Интересно. - Так, значит, вам нужен новый работник в бухгалтерию? - интересуется Чуя, пихая Осаму локтем в бок, и тот жмурится от боли в печенке. - А стаж работы сильно важен?       Ацуши на секунду задумчиво теребит отросшую прядку челки, сведя брови к переносице, а потом машет ладонью, ухмыляется и переводит взгляд на жалобного Дазая. - Вообще, я могу договориться... Босс, хоть и злой, но в таком состоянии легко поддается уговорам, а бухгалтер нам точно нужен, ибо бумажек завалялось просто ууууйма.       Накахара довольно гыкает, взором бесененка наблюдая за слезно умоляющим любовником, который готов прямо тут, на лестничной клетке, бухнуться тому в ноги и хвататься за штанинину с протяжным "Пощади-и!"       Но разве это аргумент, когда выпадает такой шанс? - Ну вот, Осаму, мы и решили проблему с твоей занятостью! Не зря же ты столько лет угрохал на своём гуманитарном!