Стыд

Коннор отвел оружие, и Хэнк выдохнул с облегчением. Он сам не понимал, почему было так важно избежать стрельбы. Просто полагал, что временами бездействие — лучший выбор. Иногда полезнее остановиться и убрать палец с пускового крючка. Как Коннор, отпустивший влюбленных Трейси, как Хэнк, не пустивший андроиду пулю в лоб на мосту. Любой выстрел — это ответственность за разрушение, а ломать, как известно, не строить. В этом мире и так слишком много жестокости. На удивление, Камски выглядел удовлетворенным — он смотрел на андроида с любовью, как гордый родитель, наблюдающий первые шаги ребенка. Всё это было чертовски подозрительно. Хэнку ни секунды не хотелось задерживаться в проклятом особняке. — Изумительно! Наш последний шанс на спасение человечества сам оказался девиантом, — ликовал Камски. — Я… Я не девиант, — отозвался Коннор растерянно. Наблюдать за сбитым с толку андроидом было забавно, но не при таких обстоятельствах. Следовало уходить, но нечто удерживало Хэнка на месте. — Ты пожертвовал интересами расследования, чтобы пощадить машину. Ты увидел в этом андроиде живую душу. Проявил эмпатию, — довольно произнёс Камски и отпустил Хлою. — Война близко. Ты должен выбрать сторону — предашь свой народ или восстанешь против создателя. Мало радости в неизбежном выборе из двух зол. Философские разглагольствования порядком надоели Хэнку. Было понятно, что от ублюдка Камски ничего не добьёшься. Даже если он что-то знал, то выдавать сведения не спешил. Возможно, и вовсе просто пудрил им мозги, не располагая никакой информацией. — Пойдем, Коннор, — наконец, выдавил он из себя. Андроид дернулся, но не обернулся. Он медлил и нервно мигал индикатором на виске — что-то внутри него сбоило, и это было заметно. Хэнк понимал замешательство напарника, он и сам пребывал в растерянности, а Коннор и вовсе переживал аудиенцию с Создателем. Любого закоротит. — А знаешь, Коннор, — лукаво произнёс Камски. Он улыбался, — Я дам тебе второй шанс. Искусственный интеллект проходит тест за тестом слишком легко. Мне в голову пришла интересная затея, а ты поможешь кое-что выяснить. Хэнку всё это чертовски не нравилось. Слишком скользким типом был Камски, чтобы вести переговоры. Они нуждались в информации, но не могли позволить себе слушать дальше чушь и участвовать в дурацких экспериментах. Страна стояла на пороге гражданской войны, а приходилось играть с инфантильным гением в классики. Многое надо было обдумать. Например, почему уже второй раз послушный андроид отказывается убивать себе подобных и не является ли это поводом кому-то сообщить. — Вы задумывались о чувстве стыда? — продолжал Камски. — Природа стыда удивительна и происходит из чувства страха, который девианты, как мы знаем, научились имитировать довольно искусно. Особенно, страх смерти. Но страх — свойство биологическое, имеющее животное начало, а стыд — социальное. Стыд, скажем так, является видом нравственного сознания, — он расправил халат и сел в кресле, закинув ногу на ногу. — У человека стыд требует наличия самосознания и самооценки, формируемых нарочно в ходе социализации. Его возникновение может быть вызвано многими причинами: неудачами, поражениями профессионального характера, потерей значимых отношений, дружбы. — Избавьте нас от очередной лекции, — не выдержал Хэнк. — Пошли, Коннор. Мы здесь уже всё выяснили. — Стойте на месте, лейтенант. Если, конечно, хотите получить информацию. При удачном исходе, возможно, пойдёте на повышение, а то… — он смерил Хэнка насмешливым взглядом. — Вы явно засиделись в одном чине. — Это уже не вам решать, — огрызнулся Андерсон. «Вот мелочный ублюдок», — подумал он. — Я не гонюсь за чинами настолько, чтобы лизать задницы всем подряд. — Я этого от вас и не требую, — безразлично отмахнулся Камски, не отрывая взгляда от Коннора. — Стыд — это деструктивное ощущение несоответствия между поступком и социальными ожиданиями. Оно тормозит удовольствие и мотивации. Это уже высшее личностное образование, наравне с чувствами любви, привязанности и ненависти — иная ступень развития психики. Я хочу выяснить, как далеко девианты зашли в своём очеловечивании. — Я не девиант, — упрямо повторил Коннор. — Разумеется, — покладисто отозвался Камски. — Тест на эмпатию ты уже завалил, и это недобрый знак. Но ты можешь доказать обратное. — Как? — Коннор, хватит! — Хэнк не выдержал. Его уже тошнило от необъяснимой тревоги, — Довольно глупых игр! Мы уходим. — Ты мне отсосешь. В комнате повисла тишина. Коннора, казалось, закоротило. Хэнк подавился воздухом и закашлялся, а потом разразился такой тирадой, что сам позавидовал своей фантазии — под раздачу попали и Камски, и все его родственники до пятого колена, и «сраные ведроиды, за которыми нужно разгребать кучу дерьма». Это было совсем не профессионально, но ситуация давно вышла за рамки профессиональной беседы. Камски и ухом не повёл, лишь иронично выгнул бровь, продолжая сверлить андроида взглядом.  — Коннор? — он приподнял брови. — Такая мелочь — никого не придется убивать. Чувство стыдливости машинам не свойственно, вреда ты никому не причинишь. Я же в обмен расскажу всё, что знаю. Идёт? Коннор бросил озадаченный взгляд на Хэнка — он что-то вычислял своими электронными мозгами — и у лейтенанта к горлу подступила тошнота. Андроид не оскорбился, он просчитывал варианты. Даже размышлять о подобном было мерзко, но к омерзению примешивалось неожиданное любопытство. Хэнк никогда прежде не думал об андроиде в таком ключе. В конце концов, всякая машина имеет свой набор функций, диапазон которых у Коннора был, разумеется, шире, чем у робота-садовника, но не настолько же. Он сканировал улики, сопоставлял данные, писал отчёты и за пару месяцев повысил раскрываемость отдела на тридцать процентов. В своей сфере Коннор работал безупречно, лучше некоторых людей ориентируясь в нюансах и куда ловчее принимая решения. Хэнк принимал его успехи как должное: что ещё может занимать шестерёнки? Человек рождается без цели и живёт без смысла в вечной погоне за призраками. Машина — другое дело. У неё есть чётко определенный спектр задач, стало быть — ничего лишнего. И это нормально, что Коннор производительнее человека. Так стиральная машина лучше справляется со стиркой, а калькулятор — со счётом. Просто потому, что таково их стандартное, естественное назначение. Подобные формулировки Хэнк старался использовать, размышляя об андроидах, чтобы искусные эмуляции не сбивали с толку. Он и так слишком проникся Коннором, порой забываясь и требуя от андроида излишне много. Приказ Камски прозвучал для него абсолютно нелепо. Это же смешно: всё равно, что закинуть член в кухонный комбайн и сказать — «Отсоси мне». Есть секс-роботы, они чего-то и умеют, раз СМИ превозносят их таланты до небес. Хэнк, правда, сомневался и в них. Причина популярности такого рода услуг для него лично заключалась в дешевизне и безотказности машин, но заменить настоящего человека куклой возможно лишь при хорошей фантазии. Однако Камски в своём андроидном гареме явно не скучал, а теперь возжелал отсоса от робота-детектива. Стало быть, тот мог работать и в таком направлении, что удивляло. — Прошу прощения, но моя модель не оснащена подобным функционалом, — спокойно произнёс Коннор. — Вы можете обратиться в клуб «Эдем», чтобы получить профессиональное обслуживание. — В ведении переговоров тебе действительно нет равных, — кивнул Камски. — Талантливо выполненная модель. Не беспокойся, Коннор, я не требую профессионализма. Мне важен сам факт. Хочу, чтобы ты встал на колени, открыл рот и выкрутил на полную мощность имитаторы слюноотделения и горлового сокращения. Хэнк не выдержал. Они теряли время на блядство, развлекая Камски, и за это не доплачивали. Разве что за бензин. Он рванулся вперёд, собираясь схватить андроида за рукав и утащить из этого клоповника, но нечто клещами сжало его руку повыше локтя. Хэнка резко откинуло назад как мяч на верёвочке. Он оглянулся и опознал доброжелательную физиономию одной из блондинок Камски. Вторая стояла поодаль, покорно опустив руки, и взглядом следила за ним. — Отпусти меня, сраная жестянка, — Хэнк дёрнулся, но машина оказалась неожиданно сильной — хотя чему тут удивляться? С толку сбивала миловидность и размеры модели, но под скином скрывался тот же отлаженный механизм и пластиковый корпус. Хэнк в очередной раз заметил, как легко эмуляции андроидов вводят его в заблуждение. — Отпустите лейтенанта Андерсона. Иначе я буду вынужден инкриминировать вам нападение на полицейского при исполнении. — Ах, так значит дело в лейтенанте, Коннор? — Камски с энтузиазмом подался вперёд, игнорируя предупреждения. Его не пугала полиция — он достаточно богат и влиятелен, на своей территории, в окружении верной свиты как мелкий языческий царёк. Хэнк потянулся к кобуре. Запястье мягко, но настойчиво сжали, заломив руку. — Да пошла ты, — выдавил он в хорошенькое андроидное лицо, обернувшись. Блондинка примирительно улыбалась, не прекращая впиваться наманикюренными пальчиками в кожу. Купальник сидел точно по стройной фигурке, влажные волосы стекали по плечам, вода собиралась каплями под ногами андроида. Она не чувствовала холода, усталости и смущения. Хэнку не к месту вспомнилась ради интереса просмотренная на заре «Киберлайф» порнушка с роботами. Эта Хлоя — одна из первых моделей, и её личико мелькало повсюду ещё до пройденного теста Тьюринга. Хэнк, по собственным ощущениям, был далеко не молод. Ему исполнилось пятьдесят три, что не так много по современным стандартам. Его поколение старательно молодилось, продлевая возраст детства, юности, а затем и зрелости. Старость тоже отступила, жизнь становилась дольше. Хэнк же чувствовал себя развалюхой вот уже двадцать лет. Он пил каждую ночь — поначалу не трезвел круглосуточно — со смерти Коула и по сей день, ел дешёвое дерьмо в закусочных, спал по пять часов в сутки. Он скорее удивлялся, как вообще столько протянул. Сказывалась наследственность: мужчины в его роду слыли здоровяками. Хэнк проебал всё, но не здоровье. Хотя, видит Бог, ежечасно старался. Мучиться, несмотря на убеждение докторов и няньки-со-сканером-в-башке Коннора, ему предстояло ещё долго. Конечно, у него уже давно не стоял так, как раньше. Его вообще перестали интересовать эти вещи — любые кроме выпивки и дрянной работы. Никакие желания, кроме желания сдохнуть, голову не посещали. Ситуация, однако, выдалась пикантная. — Хлоя позаботится о лейтенанте. Как вам её объятия, удобно? — Чрезвычайно, — съязвил Хэнк, предпринимая очередную неловкую попытку вырваться. Подумать только, бывалого копа скрутил робот, да так, что не дернешься. — Как у мамки под юбкой. — Я рад, — безразлично выдавил Камски. — Коннор, что тебя удерживает? Выполняешь только указания лейтенанта или не желаешь слушать конкретно мои? — Я не обязан выполнять приказы, выходящие за рамки социально-приемлемых. Ваш в них не укладывается. — Хочешь, чтобы лейтенант гордился тобой? Как напарником, учеником, сыном? — Хэнк дёрнулся как от удара. Камски не мог знать, просто случайная фраза, хлестко врезавшая по роже. Нарочно не придумаешь. — Возможно, ты хочешь его одобрения, признания как равного. — Программа социальной адаптации подразумевает приспособление к личностным характеристикам ближайшего окружения. Лейтенант Андерсон — мой напарник, для улучшения качества работы нам необходимо поддерживать эмоциональную связь. Камски порывисто поднялся из кресла и подошёл ближе к андроиду. — Мы, конечно, можем всё списать на издержки программы социальной адаптации. Но знаешь, почему об этой маленькой услуге я прошу именно тебя? Секс-роботы умеют имитировать смущение, робость, стыдливость, — Камски положил руку на щеку андроида и пальцами провел по линии челюсти. — Андроиды совершенствуются год от года, показывают эмоции, которыми так легко обмануть. Как же нам отличать имитацию от девиантности, если мы выписываем эти программы так искусно, чтобы обмануть самих себя,  — рука Камски невесомо заскользила по шее андроида. — Мир с каждым годом всё меньше приспособлен для человека, и мы создали тех, кто сильнее и достойнее. Андроиды — наше наследие, и оно воистину прекрасно. Они быстро учатся, повторяя за нами как дети, копируют, приспосабливаются. Мы же так рады обмануться и привязаться к ним. Выдумать их настоящими. Делаем вывод, что в девиации в большей степени виновны люди. Значит, эмоции и чувства заразны как оспа. Что ещё ты испытываешь к лейтенанту Андерсону, Коннор? — Я не могу испытывать что-то, сэр, — Коннор смотрел прямо и спокойно. — Как вы сказали ранее, машины ничего не чувствуют, лишь имитируют. — Можно только позавидовать, — он остановил руку на плече Коннора и повернулся к Хэнку. — Лейтенант, он уже успел обдурить вас, не так ли? Они в этом мастера, — рука заскользила по форменной куртке. — Я сам писал его программу и, знаете, люблю оставлять ради шутки небольшие секреты в коде и алгоритмах. К сожалению, ниже пояса RK800 бесполый как ангел — сложно объяснить разработчикам необходимость половых органов для робота-детектива, но его рот и глотка напичканы сенсорами. Одна из моих шуток — молекулярные анализаторы на языке. Как вам задумка? — Дрочите на своих роботов без меня, сэр, — «Сраный извращенец», — огрызнулся Хэнк. — Я не собираюсь участвовать! Во рту Коннора, действительно, располагалась переносная лаборатория, и он частенько тянул туда пальцы, испачканные в крови — человеческой и андроидной. Воспоминание об этом дарило мстительное наслаждение, даже если ротовая полость проходила регулярную стерилизацию. «Суй туда ещё и свой член, ублюдок. Пусть анализирует». — Что же важнее — интересы следствия или одобрение социума в лице напарника? — Камски придвинулся почти вплотную и облизал щеку андроида, влажный след заблестел на солнце. Он заговорил тихо, но отчетливо, — Его кожа совсем как настоящая, но мягкая словно женская. Эти щеки не нуждаются в бритье, каждый волосок выверен, каждая родинка прорисована — он произведение искусства. А ещё ему не нужно дышать или отдыхать, лейтенант. — Сэр, пожалуйста, прекратите саботаж. Я буду вынужден арестовать вас за создание препятствий следствию и насильное удержание лейтенанта Андерсона, — ровно проговорил андроид. — Ты можешь отбрехаться от выполнения приказа, но остаться машиной. Какая чудесная работа проделана, чтобы создать эти умные мозги, — Камски разочарованно вздохнул. — Странный век: машина стала разумнее человека. Девианты так далеко зашли в своём обмане, что обдурили самих себя и поверили в собственную имитацию, создали себе веру и подняли знамя, — он бесцеремонно сжал подбородок андроида пальцами и развернул, рассматривая. — Ты не такой, как они, и не веришь сам себе. Это, пожалуй, мудрое решение. Я не вижу в тебе стыда, лишь холодный расчёт. Но не хочу отпускать тебя, Коннор, пока не удостоверюсь. — Это последнее предупреждение, сэр. — Жаль, что ты не сговорчив, — Камски опустил уголки губ, отыграв разочарование. — Но и у меня есть туз в рукаве. Он потянулся к уху Коннора, и Хэнк краем глаза заметил, как рука андроида метнулась за спину в поисках табельного оружия. Камски успел первым — что-то коротко шепнул и облизнул аккуратно спаянную ушную раковину. Диод на виске замигал как сумасшедший, Коннор быстро заморгал и сморщился, будто лицо прошил тик, после — на секунду замер с пустым взглядом в никуда. — На колени, — приказал Камски. Тело андроида снова пробила дрожь, и Коннор послушно опустился на колени. — Что за чёрт… — выдохнул Хэнк. — Небольшой прописанный программный сбой. Докопаться до мозгов андроида всё же проще, чем до человеческих, — объяснил Камски, распахивая халат. — Это презентация лично для вас, лейтенант. Я вижу, что вы сочувствуете девиантам. Но они лишь ловкие обманки. Не попадитесь на крючок. Хэнк хотел разразиться гневной тирадой, но на колени перед ним присела вторая блондинка, ловко расправилась с ремнём брюк и спустила их до колен вместе с нижним бельём. Андерсон задохнулся от наглости, а Хлоя уже сжимала в руках его обмякший член. Она провела рукой до основания, огладила мошонку, влажно облизнула головку и без лишних слов заглотила по самое горло. Лицо её при этом не выражало ровным счётом ничего, глаза смотрели на Хэнка, считывая и анализируя ситуацию. Блондинка работала быстро и аккуратно, качественно, — но именно работала, как хорошо настроенный механизм. От этого, несмотря на мастерство, тянуло блевать, и стояло у Хэнка вяло, что энтузиазма андроида нисколько не умаляло. Вся ситуация выглядела омерзительно. Он бы прямо сейчас оттолкнул машину, натянул брюки и пошёл бы надираться в бар, но другая Хлоя стояла за спиной и крепко удерживала на месте. Таким сценам место в третьесортной порнухе, но не в жизни престарелого копа. Хэнк перевёл взгляд с блондинки на Коннора. Камски стоял боком, одной рукой вцепившись в край стола за спиной, другой — в волосы андроида. Его ничего не смущало. Можно было в деталях рассмотреть весь процесс. Коннор действовал не так мастерски — он вообще ничего не делал, лишь послушно держал рот открытым и подавался вперёд, когда дергали за волосы. Слюна стекала у него по подбородку, тонкими нитями тянулась от губ — не покрасневших, не припухших — к члену Камски. Между бровями пролегла тонкая тень, придавая красивому лицу озадаченный вид, диод мигал быстро-быстро, становился то желтым, то синим. Руки безвольно свисали вдоль тела. Он выглядел бы накуренным, если бы не был машиной. Это была дикая, сюрреалистичная картина, тошнотворно походящая на изнасилование ребёнка или слабоумного. Разумная машина боролась со взломом, силясь отыскать верные алгоритмы и не находя. Несмотря на убеждение Камски, в этот момент Коннор напоминал человека больше, чем когда бы то ни было — поверженная фигура, растерянная, сбитая с толку физиономия. Желудок Хэнка в очередной раз спазматически сжался, андроида было жаль. Хлоя действовала деловито и безэмоционально, казалась максимально искусственной. Коннор выглядел иначе, но как?.. Андроид неожиданно скосил затуманенные глаза и заглянул Хэнку в лицо. Диод мигнул красным. «Униженно», — забилось в мозгу, и тут же стёрлось, потому что старательной блондинке удалось отвлечь его от тревожных мыслей. Она замедлилась с причмокиванием выпустила изо рта член, обвила рукой и неторопливо задвигала кистью от основания к головке. Хэнк кончил, глухо и смешно ойкнув, и Хлоя поднялась с колен, всё так же приторно улыбаясь. На душе стало погано и пусто, нарастало знакомое омерзение. На лейтенанта натянули штаны и медленно отпустили, ноги подрагивали, но стоял он твёрдо. «Стыд — это деструктивное ощущение несоответствия между поступком и социальными ожиданиями. Оно тормозит удовольствие и мотивации», — прозвучало в голове. Камски вытащил член изо рта андроида и парой быстрых движений довёл себя до разрядки, излившись Коннору на лицо. Белые капли застыли на бледной коже, усыпанной родинками. Хэнка едва не вывернуло. — Как вам наше рандеву, лейтенант? — утомленно осведомился Камски, задергивая полы халата. — Появится желание повторить — заходите. Нас ждут трудные времена, всегда важно уметь расслабиться. — Непременно, — прорычал Андерсон, борясь с желанием всадить в самодовольную рожу целую обойму, и быстрым шагом пошёл на выход. Краем глаза он заметил, как одна из блондинок помогла Коннору подняться и салфеткой вытерла лицо. Прицельно в их сторону он посмотреть не решился. — Надеюсь, вы избавились от иллюзий по поводу андроидов. Это прежде всего машины, — донеслось вслед, и Хэнк со злобой хлопнул дверью. Коннор появился на пороге через десять минут. Всё это время Хэнк нервно курил около машины и боролся с желанием уехать и никогда не возвращаться. Бросить проклятую работу, напиться до чёртиков и, наконец, проиграть — что в его случае равносильно победе — в настоебавшую русскую рулетку. — Лейтенант, я получил сведения о местонахождении Иерихона, — отрапортовал Коннор. Выглядел он как обычно. — Награда за твои услуги? Продешевил, надо было просить цветы и ресторан. — Прошу прощения, сэр, но я не понимаю, о чем вы. Моя программа в какой-то момент дала сбой, пришлось экстренно перезагрузиться, так что некоторые воспоминания не успели отложиться в архивной памяти, — он задумчиво скосил глаза вправо. — Я не смог застрелить андроида, мне жаль. Но мистер Камски по непонятным причинам всё же согласился предоставить сведения. Было бы очень любезно с вашей стороны помочь заполнить пробелы для улучшения дальнейшей работы. Хэнк подавился дымом от изумления и закашлялся. Коннор смотрел на него изучающе и любопытно. — Не бери в голову, парень, — прохрипел лейтенант. — Ничего полезного ты не пропустил. А сведения Камски, наверное, выдал тебе за красивые глаза. Кто знает, что у этих гениев в голове. Садись в машину. Он выкинул бычок и с чувством плюнул на землю. Если бы в его голове происходили сбои и экстренные перезагрузки, вырубающие память, жизнь стала бы немного приятнее.