Два Олега

      В семье у Лёшки с детства был форменный бардак, причем такой изощренный, что не каждому расскажешь. Отца убили, хотя мать продолжала рассказывать, каким он был чудесным летчиком. Уже к десяти годам Лёшка сообразил, что фотографии с братками и оставленное матери наследство не вяжутся с летательными аппаратами. Прежде всего тем, что не было ни одного снимка, где батя был бы в форме, зато несколько возле местной тюрьмы он нашел.       Мать воспитывала Лёшку изо всех сил, водила его по йогам и массажам, в лучших традициях записала на пианино и в школу французского. Подругам так и говорила: «Учится мой на пианине играть»; а Лёшка не мог объяснить ей, почему говорить так — стыдно. Она была хорошим человеком, он при ней был в тепле, сытый, всегда мог прийти и пожаловаться или спросить совет. Вот только ответы её слегка обескураживали, и до пятнадцати Лёшка догнал, что мать хотела девочку, да жизнь сложилась иначе. Но к пятнадцати Лёшкиным годам девочка у мамы появилась — от красивого бизнесмена с красивой машиной, которую он на радостях и подарил. Даже Лёшку поучил водить, но быстро бросил, заметив нездоровую тягу Лёшки к скорости и сигаретам.       Потом случилось несколько ссор, мать получила очередную пачку денег, квартиру где-то «в европах», как она говорила, и крошечную Нату, за которой надо было ухаживать. Как и в прошлый раз, мать отнеслась к ребенку со всей ответственностью, окружила заботой, холила, лелеяла и даже пошла на курсы «начинающих мам». Лёшка, когда узнал, хотел разозлиться, но потом ему стало смешно. В конце концов, лучше уж пусть на курсы ходит, чем пьет в кабаке, бывают же и такие мамаши.       Нату Лёшка любил, но заботиться о ней ему не приходилось, а вот о себе он начал заботиться аккурат с пятнадцати лет. Поступил в вуз, переехал в другой город, стал слать матери фотки общаги и наслаждаться ее чудесными ответами.       Вот тогда и появился в жизни Лёшки Олег. Сначала один, потом другой. В Сети как раз стали популярны мемы про Олегов, так что Лёшка примерял их к своему. Своим. Короче, к тем, что заняли определенное место в его жизни, как сказал бы препод по истории.       Первый Олег был одногруппником Лёшки, в первый день всем желающим рассказал, что он — гей, а через неделю они с Лёшкой начали мутить, хотя об этом никому уже не рассказывали, потому что с прошлого каминг-аута синяки Олега заживали две недели.       Второй Олег был новым маминым «мужчиной», как она любила называть его в телефонных разговорах с Лёхой. Поскольку промышленной химией мама не увлекалась, а Лёха — не увлекался маленькими детьми, йогой и даже французским языком, тем для разговора у них оставалось мало. Вот и получилось так, что чаще всего обсуждали они «дядю Олега», хотя называть так мужика на десять лет старше себя Лёхе было неловко. Да какой он дядя-то?        — Дядя Олег мне вчера в ресторане сказал, что его в командировку отправляют в Вену. Представляешь? Там же все плавает!        — Где? — опешил Лёха.        — В Вене, конечно! Ты интернет не читаешь?       Лёха в таких разговорах не знал, с чего начинать. С Вены и Венеции, с того, что интернет нельзя «читать»? Или лучше сразу в суть вопроса? То есть о том, что ему до лампочки, куда там отправляют дядю Олега?       Почти четыре месяца дядя Олег был для Лёхи набором одинаковых фоток в «Телеграме», суховатой страничкой «Вконтакте» и солидной прибавкой к карманным деньгам. Прибавка началась неожиданно для Лёхи, он сначала подумал, что мать ошиблась с переводом, а она ему объяснила, что дядя Олег настоял на «участии в воспитании».       Лёха принял деньги и порадовался, что дядя Олег так меркантильно подходит к вопросу воспитания. У других отчимы начинали учить жизни, а этот бабло подкидывает — ну чем не золото.       Вот только золото это перемежалось крупными скандалами. Мать могла позвонить в три часа ночи и под аккомпанемент орущей Натки рассказывать, как «Олеженек» свалил от нее в очередную срочную командировку.        — Нам что теперь, с Наткой одним спать?!       Лёшка поддерживал разговор, даже если дело происходило перед важным зачетом, потому что семья у него всегда была на первом месте, а его собственный Олег к декабрю окончательно перестал быть интересным геем, стал совершенно безынтересным алкашом и троечником, так что любой отдых от его трепа Лёшка воспринимал как дар судьбы.       Пока Олеги трепали нервы Лёшке и его маме, учебный семестр приближался к концу. Лёшка собрал вещи «на побывку», чмокнул на прощание своего «Олеженька» и сел на самолет. Вуз он выбирал по принципу меньшего зла, то есть как можно дальше от матери. Чтобы никаких «ты же приедешь на выходные?».        — Привет, сыночка! — мать побежала обнимать его, держа Натку одной рукой. Сестренка весело гыкала Лёшке. Из слов она знала «Мама» и «Дулак», так что Лёшку устраивало временно быть никем в ее жизни.        — Ну привет, Лёш, — «дядя Олеженек» стиснул Лёшкину руку своей лапищей и стал интенсивно трясти.       Лёшка до этого рукопожатия даже не обратил внимания на внушительную фигуру позади матери. Стоит бугай и стоит, хрен бы с ним. Мысли Лёшки крутились вокруг младшей сестры и мамы, с которыми он собирался весело провести каникулы. Но дядя Олеженек схватил его, как вирус гриппа посреди эпидемии, у Лёшки чуть слезы из глаз не потекли.        — Здрасьте, — выдал он, пытаясь вырваться из хватки, но не тут-то было — дядя Олеженек не отступал.       Продолжая трясти руку Лёшки, он выдал:        — Очень рад, что мы встретились. Надеюсь, ты понимаешь, что я уважаю твою маму.        — Ага, — слезы подкатывали к горлу — над Лёшкиной рукой давно так никто не издевался.        — Она у тебя очень добрый, нежный человек.        — Да, очень, — согласился Лёшка под пытками.        — Я подумал, сегодня можно сходить в Зоопарк.        — Без проблем, само собой, — ответил Лёшка.       Он забыл, что на дворе — конец декабря. В момент рукопожатия он забыл обо всем на свете кроме того, что его руку вот-вот оторвет здоровенный Олеженек.       В зоопарк поехали все, включая Нату, которая назвала кассиршу «дулаком» и получила за это сахарную вату. Мать таскала Нату по закрытым павильонам, гоняла в кафешку и вела себя как самый разумный человек в мире, пытаясь не простудить маленького ребенка. Олеженек ее заботливостью не отличался — первым делом он потащил Лёшку глядеть на белых медведей, торчал возле павильона с ними не меньше получаса, наслаждаясь зрелищем жрущих рыбу зверей и синеющего от холода Лёшки.        — Может, кофе? Согреешься, — предложил Олеженек.        — Да, было бы круто, — стуча зубами, ответил Лёшка.        — С молоком будешь или без? — спросил простой русский парень Олег, которому до фонаря были латтэ, капучино и прочие мокиато.        — Без, — с перепугу ответил Лёшка.       Про сахар его так и не спросили, так что остаток дня был посвящен попыткам научиться пить ядреный эспрессо без сахара. Олеженек изредка смотрел на Лёшку и говорил заботливо:        — Пей-пей, согреешься.       Увести Лёшку от клетки с волками ему при этом в голову не приходило. Мудрые животные спрятались в утепленной части вольера и на попытки покормить их на морозе отвечали вялым мотанием хвостом. Нашли, мол, дураков. Лёшка был с ними полностью согласен, но под пристальным взглядом Олеженька делал глотки эспрессо.       Иногда к ним возвращались Ната с матерью, видимо, чтобы проверить, живы ли исследователи Южного Полюса, или пора собирать поминки. Мама выглядела обеспокоенной, но Лёшка быстро просек, что тема с Зоопарком была не только идеей гения Олеженьки. Видно, таким нехитрым образом им, «мужикам», давали время притереться друг к другу.        — Ты как там учишься? — спросил у пустующей клетки с жирафом Олеженек.        — Да как все, — Лёшка шмыгнул носом и под пристальным взглядом сделал очередной бессмысленный глоток остывшего кофе.        — Ну а девочка там у тебя появилась?       Лёшка подавился и пролил на пальто остатки. Олеженька достал из кармана пачку салфеток и стал оттирать. Лёшка косился с подозрением — на кой черт тридцатилетнему мужику в кармане пачка влажных салфеток? Макияж поправлять?        — Ну ладно, девочки, значит, нету, — резюмировал Олеженек, и они пошли к следующей клетке, где томился от скуки некто, похожий на взъерошенную птицу. Лёшка с грустью подумал, что выглядит сейчас в точности как эта птица. Только в шапке.        — Да времени нет особо, все учимся, сдаем там всякое, — ответил Лёшка.        — Ну да, сдаете, — вздохнул Олеженька. — Ладно, ты же парень взрослый, да?       Лёшка кивнул, без особой уверенности. Может ли взрослый парень позволить потащить себя в Зоопарк зимой?        — Короче, я знаю, что у нас с твоей мамой не все гладко, но вас это не касается, хорошо? Если вам с Наткой что надо будет, звоните, пишите. Вот, номер мой запиши.       Под пристальным взглядом Лёшка записал в телефонную книгу номер и вбил: «Олег (отчим)».        — Вот, если что надо будет — звони. Понял?        — Да что мне надо-то будет? — растерялся Лёшка.        — Да что угодно. Совет там какой…       Лёшка оставил при себе мысли о том, что Олеженек сам недавно был студентом, и вроде бы не хватило ему времени позабыть, что к чему. Олеженек работал юристом бог знает где, платили ему там, как арабскому шейху, все время звали мать на корпоративы, а самого Олеженька — в командировки. Из чего следовало, что в вузе он тоже не девочек гонял, а учился.       Перед Новым годом отчим купил всем гору подарков, поскольку его отправили в очередной рейс на другой конец света. Мама этому обстоятельству очень расстроилась, но потом получила золотые серьги, утешилась и обещала, что они отметят Старый новый год лучше, чем «китайцы у себя на западе». Лёшка промолчал, но взглядами с Олеженькой они встретились. Обменялись, вздохнули. Мама Лёшки была доброй, нежной женщиной, но окружающий мир интересовал ее только в каталогах, где что-то можно было купить, или в кулинарных книгах, по которым что-то можно было приготовить.       Лёшка в подарок от «отчима» получил ноутбук, куда заботливые специально обученные люди напичкали целую кучу лицензионных программ. Почти сутки Лёшка возился с программой защиты, чтобы она пустила его посмотреть порно. В остальном ноутбук был неплохим подспорьем для студента, так что Лёшка его с благодарностью принял и написал смску: «Спасибо большое за подарок». Отчим ответил через несколько часов — видно, был занят: «Учись на здоровье!».       За новым ноутбуком Лёшке пришло в голову посидеть в скайпе с Олегом. После отъезда Лёшки они особо не общались, только обменивались редкими бессмысленными сообщениями. В канун Нового года, вооружившись ностальгией, Лёшка решил позвонить.        — Чё случилось? — не слишком вежливо спросил Олег, позади него хорошо видно было целующихся парня с девушкой. Судя по громкой музыке, они уже начали отмечать Новый год.        — Просто думал… — Лёшка искал подходящий повод.        — Да, ты у нас из задумчивых, — заметил Олег, сверкнул просаленной челкой, выкидывая ее куда-то за кадр, продемонстрировал бутылку водки и стал хлебать из горла. Закашлялся, но Лёшке демонстрации хватило.        — Ты чё делаешь?        — Живу! На широкую ногу! — Олег глупо заржал, Лёшке тут же захотелось называть его «Олеженек» и тыкать в него пальцем, как это сделали в первый учебный день гопники из соседней группы.        — Мы же вроде как…        — Чё мы? — Олег накинулся на объектив. — Ну чё мы? Ну? Скажи, ну?       Лёшке стало так противно, что он отключился и долго сидел с колотящимся сердцем перед порномоделью на рабочем столе ноутбука.        — Лёш, есть пора! Ты идешь? Я фуа-гру сделала!        — Фуа-гру, — повторил Лёшка и расхохотался.       Остаток проводов Старого года прошел без приключений. Мать надела новые сережки, Нату накормили полезной кашей и уложили спать.        — Лёш, как там у тебя? — спросила мама, но в ее тоне не было намека на девочек или другие студенческие непотребства.        — Нормально, — Лёшка сник.        — Друзья-то есть?       Мама, мужчины которой приходили и уходили, превыше всего ценила не «девочек, мальчиков», а дружбу.        — Не особо, — ответил Лёшка — это было правдой. Дружить с человеком, который мутил с Олегом, не хотели даже очень неразборчивые студенты. От греха. И хотя гопота утихомирилась после нагоняя из деканата, валяться со сломанным носом никому охота не было. Один Лёшка балансировал на грани, и ради чего?        — Ну время есть еще, — успокоила мама. — Какие твои годы, я в восемнадцать больше про другое думала…        — Про что? — ляпнул Лёшка.        — Да у нас денег мало было, — мама улыбнулась. — Так, то-сё, пока отца твоего не встретила, перебивались как-то. Ладно, давай фильм смотреть.       Лёшка соскочил с темы, которая маме была явно неприятна, и стал увлеченно смотреть новогоднюю программу. Постепенно он закипал. Шампанское било в голову, степень отчаяния возводилась в квадрат, а потом разрасталась до размеров небоскреба.       «Я люблю тебя, козлина, а ты ведешь себя, как полное ничтожество. Сколько тебе надо, чтобы разобраться в себе? Мог бы сразу послать меня, так нет же, тянешь до последнего, да? Чего ты ждал? Что я руки на себя наложу?» — Лешка писал бездумно, под воздействием алкоголя и недавно пересмотренной мелодрамы. Потом было море салатов, океан шампанского и очередной «Голубой огонек» по телевизору. «Леш, ничего не делай, я вылетаю», — пришел ответ под утро. Лешка сопоставил одно с другим и посмотрел на окно сообщения: «Олег (отчим)».       Спать Лёшка не лег — собрал вещи, ноутбук упаковал, приготовился сбегать в общагу. Первого января он там никому был не нужен, но расчет был как раз на то, что все пьяные, так что охрана особо разбираться не станет. Выезжал, нет — примут и дадут переночевать.       Останавливало только то, что где-то там в недрах общаги развлекался Олег, от которого Лёшку теперь тошнило. Причем тошнило буквально над туалетом, что тоже не добавляло ему мобильности. Пойдет он на вокзал, устилая свой путь…       Впрочем, уехать в общагу Лёшке не удалось и после того, как желудок опустел, потому что в дверь проникли воры.       Лёшка почти не соображал, что происходит, но аккуратный поворот ключа ни с чем не спутал — опознал попытку взлома. Пошел вперед, вооружившись напольной лампой. Решил, что остановит захватчиков.       На пороге стоял дядя Олег, одной рукой сжимая сумку с вещами, в другой держа ключи от квартиры. Стоял и разглядывал Лёшку.        — Что ты выпил? — обеспокоенно спросил дядя Олег, выкидывая сумку в сторону.        — Ничего, — запротестовал Лёшка, который еще помнил ответ про «ничего не делай», «вылетаю» и собственную смску.        — Ты на ногах еле стоишь, — дядя Олег полез проверять лицо Лёшки на свет и протащил через всю комнату. От света Лёшку снова затошнило.       Через несколько минут дядя Олег стоял рядом с Лёшкой в ванной, давал ему стаканы воды, таблетки и строгие взгляды. Когда Лёшка в очередной раз пришел в себя, дядя Олег строго спросил:        — Ты все это всерьез?        — Что всерьез? — испугался Лёшка.        — Что любишь, что руки на себя хотел наложить?       Лёшка хотел ответить, мол, нет, конечно, да и вообще рано ему о таких вещах задумываться, как дядя Олег выдал:        — Ты пойми, мне на работе нужно изо всех сил семьей светить. Я не смогу тебя таскать на вечеринки. Да и потом, что это за «я люблю тебя» после недели знакомства?       Воспользовавшись тошнотой, Лёшка взял отсрочку на ответ. Мысли его потекли в новом направлении, а именно в направлении маминого «Олеженьки», который постоянно отсутствовал дома, давал маме кучу денег, таскал ее на корпоративы и тем, судя по всему, ограничивался. Он взял на себя обязательство заботиться о паре чужих детей и, наверное, на работе его считали святым.       Но еще, исходя из сказанного, Олеженька был геем, причем не мог себе этого позволить из корпоративных соображений. Зато приехал. Сразу. Не стал ничего говорить матери, а приехал сам.       Лёшка промыл рот, лицо, потом вытерся в очередной раз полотенцем и сел на пол рядом с душевой.        — Я не вам писал, — сказал он.       У дяди Олега из рук упал очередной стакан. Осколки рассыпались по полу, вода разлилась.        — Блядь, — сказал дядя Олег.       Потом долго повторял это слово, хлопая себя по голове.        — Извините, — добавил Лёшка. — Серьезно, я даже не… Просто, понимаете, мы вроде как…        — Я понял, — осадил его Олег. — Нашел себе кого-то в вузе, а перед Новым годом тебя кинули — старая история. Ладно, тогда сколько с меня за эту историю? — будничным тоном спросил он.        — Сколько? — удивился Лёшка. — Вы про… вы что, про деньги? Да вы издеваетесь, да?! Мне их что, ложкой жрать, что ли?       Олег озадаченно смотрел на Лёшку в окружении осколков и растекшейся по полу воды.        — Забейте, — отмахнулся Лёшка. — Просто матери голову не морочьте, и все.        — Она все знает, — ответил Олег.        — Как знает? — удивился Лёшка.        — Ну не идиотка же она у тебя…       Лёшка промолчал и многозначительно посмотрел на Олега, мол, что уж прибедняться-то? Накануне матушка Лёшки приготовила изысканную «фуа-гру» из свеклы. Мудрость матери заключалась в большой разборчивости в отношениях, но не в финансовых вопросах и не в том, кто гей, а кто — нет. С Лёшкой она про геев не заговорила, даже когда он стопками стал оставлять порножурналы на столе.        — Лёш, все честно — мне нужно показать на работе, что я семьянин, её достали подруги, что она — одна, а всякие охотники за деньгами подбивают клинья каждую неделю. Ей хорошо, мне хорошо — все счастливы. Не волнуйся за нее. Со своими проблемами разберись.       Лёшка промолчал, схватил осколок побольше и стал водить им по кафелю. Звук получался то противный, то приятный — это отвлекало.        — Ладно, давайте так — вы меня в гей-клуб отведете, а я забуду, что тут было. Отучусь себе, пойду работать, к вам с матерью лезть не буду.        — В гей-клуб? — Олег почесал в затылке. — Ты не очень внимательно слушаешь, да? Мне нельзя светить лицом. Я черт знает, куда…       Наконец, святого Олега осенило.        — Ты за границу, что ли, хочешь со мной попасть?       Лёшка счастливо улыбался. Вернется с кучей фоток, так что Олеженек упадет со стула. Шмоток купит, может, познакомится с кем. Мало ли, какие там у этих европейцев в Китае традиции. Судя по порносайтам, достаточно сказать, что ты — гей, и через минуту слетится толпа таких, как дядя Олег, готовых к приключениям.       Мать, впрочем, упиралась до последнего. Скорее всего, чувствовала плохо прикрытую ложь за дежурными фразами про экскурсии и музеи. В аэропорт не поехала и несколько раз просила Лёшку «быть аккуратнее».       В самолете Лёшка первым делом напился, а вторым стал смотреть в окошко через плечи дяди Олега, который выглядел спящим. Окошко с облаками Лёшке быстро надоело, он переключился на самого дядю Олега, потому что в обычном состоянии разглядывать его было смертельно опасно. Дядя Олег имел дурную привычку рассматривать взгляды в свой адрес как руководство к действию — наливал кофе, начинал задавать вопросы или делал еще тысячу ненужных вещей. Поэтому теперь в тишине на пьяную голову Лёшка глазел.       От гея в дяде Олеге была только нездоровая тяга к тренажерам, но, учитывая общую тенденцию жителей столицы к борьбе за здоровье, эта тяга не особо его выдавала. Выглядел дядя Олег как потенциальный дублер Супермена или Бетмена. Лёшка начал мысленно примерять ему маски то одного, то другого. Дядя Олег во сне прищурился и облизал губы, из-за чего Лёшке пришлось разок сходить в туалет.       Вернувшись, Лёшка застал дядю Олега с бокалом вискаря в руке, так что досмотреть шоу не получилось, но особо переживать он не стал. Вот еще прекрасный будет день, если он начнет мутить с отчимом. Прямо как в фанфиках. Кто он тогда будет? Робин?        — Сходим один раз, — предупредил дядя Олег, когда они забирали багаж.        — Как договаривались, — подтвердил Лёшка.        — Будешь на виду все время, понял? Никуда не уходи.        — Есть, сэр, — ответил Лёшка в шутку, но в животе перевернулось. Некстати вспомнилось смертельное рукопожатие и плечи, которыми дядя Олег без труда закрывал от Лёхи обзор.       Номера у них было два — Лёха не знал, из каких соображений, но обрадовался, что лишний раз не придется смотреть на обнаженку. В конце концов, он здесь за гей-клубом, а не ради знакомства с собственным отчимом.       С другой стороны, Олег ему такой же отчим, как баба Варя из квартиры напротив. Десять лет разницы — пустяки, а то что они живут с мамой в одной квартире, так это не значит ровным счетом ничего.        — Собрался? — из-за двери раздался голос Олега.       «Всего десять лет», — подумал Лёшка, провел ладонью по волосам, приглаживая, и вышел.        — Да, нормально все.        — Стоять, — Олег остановил его порыв немедленно скрыться в коридоре. — Ты так в гей-клуб собрался или в оперу?        — Нормальный костюм, — обиделся Лёшка, но потом посмотрел на Олега, все осознал и опустил голову.        — Ладно, заедем по пути, но можешь считать, что за твой счет, до утра я в твоем клубе торчать не стану.       В магазине Лёшку понесло ходить и мерить вещи, Олег напоминал, что «часики тикают», но попыток пресечь показ мод не совершал. Сидел и смотрел, почти безразлично, изредка переводя взгляд на других посетителей. Лёшку такое поведение сначала радовало, а потом так возмутило, что он взял себе чудовищную канареечно-желтую рубашку и сказал:        — Всё, так и пойду.       Олег пожал плечами, заплатил, они вызвали такси и поехали дальше.       В желтой рубашке Лёшка чувствовал себя геем сильнее, чем в те редкие моменты, когда целовался с парнем. В желтом цвете — в том желтом цвете, который он выбрал — было больше гейства, чем в целом Прайде.        — Сам выбрал, — заметил Олег. Сидел он рядом, на заднем сиденье, на нем была темно-синяя рубашка, почти офисная, но без галстука она выглядела обычной одеждой нормального человека. Рядом с ним Лёшка становился геем в квадрате — как бы за двоих выполнял функцию.        — Сейчас так модно, — зачем-то сказал он, отворачиваясь. Незнакомые улицы города в другой стране казались ему серыми и однообразными.        — Держи, — Олег вытащил из кармана пару презервативов. — Вдруг понадобится.       «Не понадобится!» — хотелось заорать Лёшке. В желтой рубашке на него обратит внимание только служба по контролю за бездомными животными. Увезут, посадят в клетку и будут держать под табличкой «Бешеная канарейка».       Когда они приехали в нужное место, Лёшка кипел от праведного гнева.        — Ладно, придется немного постоять в очереди, поздновато приехали, — сказал Олег и повел Лёшку к группе людей возле входа.       У Лёшки проверили не только паспорт, но и то, что он нес в обуви — то есть грязные носки. Секьюрити долго возился с Олегом, даже товарища позвал, но Лёшка не был уверен, что конкретно вызвало их беспокойство — что Олег пронесет в клуб непозволительное количество мышечной массы или что он потенциально может убить любого взглядом. Их пропустили.        — Ну что, иди, веселись, — Олег подтолкнул Лёшку в гущу событий, где можно было услышать только как желудок и сердце вытряхивало содержимым колонок. Кое-где подобное называли музыкой, но Лёшка, воспитанный на старом роке и пианинах мамы, плохо представлял себе, что с такой музыкой делать. Повинуясь общему ритму, он стал подпрыгивать и оглядываться. Этим было занято большинство людей вокруг.       Олег пошел к барной стойке и по тому, как он там разместился, Лёшка понял, что Олег собирается последовательно напиваться.        — Вот же мудак!        — Что ты сказал? — слева танцевал или бился в предсмертных конвульсиях парень со стрижкой, которая выдавала в нем русского. Говорил он, впрочем, тоже без акцента.        — Мудак, говорю.        — Кто? Я?       Лёшка чуть не ответил в рифму: «Мама твоя», но решил, что для общей драки прошло слишком мало времени.        — Вон тот, сидит, пьет.        — В синей рубашке?        — Да-да, этот.        — Кинул тебя?        — Нет, просто мудак, — Лёшка решил не исповедоваться в гей-клубе, вместо этого локтями пробил себе дорогу до барной стойки, вытащил у Олега из-под носа напиток и выпил.       Горло обожгло незнакомым уровнем концентрации алкоголя, он закашлялся. Олег сунул ему под нос еще один бокал:        — Запей.       От тона, которым было сказано это простое слово, а еще от стукнувшего в голову напитка, Лёшка поплыл.        — Угу, — сказал он, улыбаясь, взял в руку стакан и принялся методично поглощать безвкусный сок.        — Живой? — спросил Олег, забирая пустой бокал.       Лёшка посмотрел на Олега, увидел легкую рябь, но кивнул.        — Выйдем на свежий воздух?       Лёшка с трудом кивнул, голова кружилась.       Они вышли из клуба, свежий зимний воздух подействовал на Лёшку отрезвляюще, но тут же стало холодно. Зубы застучали довольно громко.        — Ты зачем это сделал? — строго спросил Олег, пытаясь поймать ускользающий взгляд Лёшки.        — Да ты не поймешь, — Лёшка расхохотался.        — Дай мне шанс, — в тоне Олега все еще не было ни тени иронии.        — Смотрел видео с тегом «daddy»? — Лёшка с вызовом посмотрел на Олега.       Молчание вполне сошло за положительный ответ.        — Я в самолете подумал…        — Ах, ты в самолете подумал! — Олег придавил его к ледяной стене клуба.       К ним подбежал один из секьюрити:        — У вас все в порядке? — спросил он на идеальном французском, на который Лёшка охотно ответил, что все в полном порядке.       Секьюрити позволил себе усмехнуться и отвалил, а Олег еще разок тряхнул его об стену:        — Ты мне сказал, что дело не во мне, а в этом твоем из вуза…        — Так и было, — Лёшка с трудом помнил, что там было с вузом, по какому поводу зашел разговор, обжигающе ледяная стена и горячая рука на его плече занимали все мысли.        — Еще одну смску пришлешь? Люблю тебя, приезжай, а то вены вскрою?       Лёшка ударил Олега по руке, вывернулся из хватки и отошел в сторону:        — Ты мне теперь всегда припоминать будешь, да? Не собирался я ничего с собой делать! Просто этот козел меня кинул, понял? Хотел, чтоб он там понервничал, вот и все.        — Да какая мне разница! — Олег развернулся и пошел обратно ко входу в клуб. Лёшка кинулся следом, повис на рукаве.        — Стой, — попросил он. — Слушай, я же… Думаешь, я все это специально сделал? Я же не знал. Ты же…       Олег развернулся, резко схватил Лёшку за плечи, подошел вплотную и поцеловал. Из-за легкого ожога, холода, волнения Лёшка чувствовал только сам факт. Сознание било тревогу, но до него Лёшке пришлось бы трезветь еще несколько минут, поэтому он стоял на месте и запоминал маленькие детали — как его держали мертвой хваткой горячие руки, как укусили за нижнюю губу, как потом посмотрели в глаза.       Лёшка отвернулся и облизал губы.        — Не ты сделал все специально, я сделал, — сказал Олег. — Думал тебя отвлечь.        — От чего? — спросил сбитый с толку Лёшка.        — От себя.        — Да я не…       Он вспомнил, как лежал в ванной и смотрел на «дядю Олега», заплетающимся языком городил какой-то бред. Наверное, вид у него в этот момент был ужасно смешной.        — Пошли отсюда, — Олег вернул Лёшку в такси — оно было похоже на предыдущее, как две капли.       Они добрались до гостиницы, Олег зашел в номер Лёшки и щелкнул дверью. От щелчка Лёшка немедленно покраснел, оцепенел и стал искать подходящие темы для беседы. Ему стало ужасно страшно и неловко, потому что совершенно точно этот щелчок не означал, что теперь они обо всем забудут и разойдутся по номерам.        — Ладно, сыночек, почему бы тебе не успокоиться и не пройти дальше? — Олег подкрепил свои слова ощутимым шлепком по заднице, от которого Лёшка улетел на пару метров вперед и с трудом удержался на ногах.       В единственной комнате номера была кровать, и только теперь Лёшка понял, что кровать эта была вовсе не односпальной. На нее упала пара презервативов. Лёшка обернулся и увидел на лице Олега мрачную улыбку.        — Значит, порно с тегом «daddy», а я-то думал, добрый мальчик-одуванчик, — Олег прижал Лёшку к кровати за горло — дышать стало тяжело, но вместо страха пришла уверенность.        — Раздевайся.       Пока Лёшка возился с одеждой, Олег выключил свет и задернул шторы. В полной темноте уверенности стало еще больше — не надо было волноваться, как он выглядит, и Лёшка расслабился. Поцелуи уже не казались чем-то из ряда вон, а остальное он сто раз видел в фильмах…       Происходящее в голове Лёшки было похоже на дешевый фильм ужасов — он то хотел вопить от восторга, то спасаться бегством. По крайней мере, Олег знал, что делать, а все, что требовалось от Лёшки — слушать и не спорить. Благодаря этим нехитрым действиям Лёшка очень быстро понял, на что хочет потратить ближайшие лет пять, а потом мгновенно провалился в сон и проснулся только утром от запаха кофе.        — Пей, — кружка была прямо у него перед лицом. Лёшка аккуратно сел и стал пить. Кофе был почти холодным, с сахаром, в нем было много молока.        — Вечером самолет, — напомнил Олег, а когда Лёшка допил кофе, они вернулись к более важным делам, чем разговоры.       Обратно Лёшка летел, нервно поглядывая на кабинку туалета. Олег перехватил его взгляд и многозначительно помотал головой, мол, даже не думай.       В аэропорту они разобрали сумки, сели в такси и всю дорогу молчали. Только в лифте родного подъезда Лёшка дотянулся до Олега и поцеловал в щеку.       Ночью пришла смска: «Ну что, разобрался в себе?». Лёшка протер глаза, убедился, что отправляет ответ правильному человеку и ответил: «Почти. Надо бы еще разок проверить». Смс ушло адресату — «Олег (папочка)».