Два урока русского

      На банкете после женского Кубка Ростелекома было, как и всегда, многолюдно. У Юры Плисецкого не было особого желания развлекаться: после тренировок он чувствовал себя опустошённым, а бессмысленная попойка отнимала драгоценные часы, которые можно потратить на отдых. Парень осмотрелся: Мила Бабичева и Сара Криспино из Италии, занявшие первую и вторую позиции на пъедестале почёта, куда-то запропали. Плисецкий решил, что раз торжество прекрасно обходится без его непосредственных виновниц, то и его искать никто не будет. Поправив тёмный пиджак, фигурист направился к выходу.       На одной из лестниц парню пришлось остановиться: он нашёл обеих пропавших. Девушки сидели на ступеньках, немного наклонившись друг к другу. Юра хотел уже было натянуть улыбку и попросить их пропустить, однако замер, услышав из уст итальянки русское слово. — Спасибо, — вновь повторила Сара и по-детски восторженно захлопала в ладоши, — Получается, Мила! Научи ещё чему-нибудь, пожалуйста.       Мила повела плечами от холода и склонилась к Криспино ещё ближе. — Ты очень красивая. Я часто о тебе думаю. Никогда такую не встречала,— на выдохе произнесла россиянка, не отрывая от подруги внимательного взгляда. — Извини, Мила. Повтори, пожалуйста, помедленнее. Я ничего не запомнила.       В полутьме мелькнула алая вспышка: Мила тряхнула головой, вновь улыбнулась и воспроизвела сказанное по слогам. Не прошло и пяти минут, как итальянка смогла выговорить фразу целиком правильно с едва различимым очаровательным акцентом. — Как это всё переводится? — Сара встала со ступенек и натянула на плечи пиджак, принадлежавший, кажется, её брату Микки. — Ничего необычного, — ответила Мила, — Просто комплимент.       Лицо итальянки расцвело. Она спешно клюнула Бабичеву в щеку, и даже Юра издали заметил, как россиянка выпрямилась и на миг подалась слегка вперёд. — Мне уже пора в отель. Увидимся утром. До встречи, Юра, — Криспино, наконец, заметила парня и махнула ему рукой. — Ага, до встречи, — отозвался Юра, узнав от итальянки под конец, что он «очень красивая».       Когда хлопает дверь, Мила оборачивается, рассеянно запускает ладонь в волосы младшего товарища. Юра привычно спокойно принимает ласку. Безусловно, забота красивой девушки приятна. Даже если отливает оттенком материнской. — Нехорошо подслушивать, — Бабичева улыбается, но это улыбка человека, которому вышибли из лёгких кислород. — Неужели ей и вправду непонятно, что ты говоришь всё это не просто так? — спросил Юра, — Я бы ни за что не позволил так себя дурачить.       Плисецкий просто испытывал к Миле сейчас то, что вообще редко к кому-то чувствовал. Привязанность и обычное человеческое сочувствие. Юру бесило то, что отдушиной Милы становятся вот такие «уроки» когда она может расслабиться и говорить всё, что наболело, не боясь быть отвергнутой или показаться странной. То, что каждый раз, когда грёбаная Криспино возвращается в не менее грёбаную Италию, Бабичевой вновь приходится зашивать душу, как старую футболку, или закрывать медалями особенно крупные прорехи. То, что при каждой встрече Мила говорит с Сарой на русском языке: что влюблена, что не хочет каждый раз говорить только «прощай», что тренер из Италии предлагал ей тренироваться под его началом, и она ведь поедет, стоит Саре только сказать…       Но Миле Бабичевой не хватает решительности. А Саре Криспино — знания русского языка.

***

— Удачи тебе, долбоёб! — Леруа, ругаться, нахуй, нехорошо. Даже я пиздецки не люблю материться, — Юра думает, что да, наверное, он всё-таки долбоёб, раз не самое лестное слово канадца заставляет его почувствовать себя так, будто душу изнутри мажут мёдом.       Приобщение Джей-Джея к русской обсценной лексике началось совершенно случайно, как раз перед Гран-При Канады. Тренировка в тот день не задалась с самого утра. Впервые за достаточно долгое время Плисецкий чувствовал себя разбитым. В голову парню лез Никифоров. Изначально Плисецкий считал, что у пятикратного чемпиона по фигурному катанию среди мужчин-одиночников от собственной значимости крышу снесло. Иначе, чем объяснить уход из спорта на самом пике карьеры? Юре было просто грустно смотреть, как Виктор уничтожает в себе спортсмена и победителя, вращаясь вокруг Кацуки. Зато теперь, думалось Юре, если уж он порвёт с высокими достижениями, то лучше уж, как Виктор Никифоров — на своих правилах. Иначе вскоре его самого обойдёт на поворотах кто-нибудь такой же юный, наглый и многообещающий.       И Жан-Жак Леруа, в общем-то, только под руку попался. Расстроенный Юра, заслышав издали "Привет, Русская Фея!", обрушил на раздражающего его канадца всё богатство и могущество родного языка. Леруа, мудак такой, слушал спокойно, с этой своей довольной улыбочкой, а на следующий день притащился с занятной книжицей. "Словарь русского мата" называется. Жан-Жак поведал, что книжку ему дал его некий "учитель русского", который, по мнению Плисецкого, учит как попало. Иначе чем объяснить, что за дополнениями и объяснениями канадец постоянно обращался к Юре: — Юрий, а что значит выражение «ебучая хуйня»? — Это всё, что ты мне говоришь, придурок.       Вы не поверите, скольких трудов и сил Юрию стоило объяснить этому дятлу, что существует огромная смысловая разница между словами "напиздеть" и "спиздить", что "заебись" означает всего лишь, что Юра доволен своим учеником, а "съебись" — большая человеческая просьба канадцу оставить его в покое.       Однако, большой недостаток Леруа как-то незаметно для Юры стал его большим достоинством. Как-то автоматически русский фигурист стал прислушиваться к окружающему гаму, выдыхая с облегчением, выслушивая очередной матерный пассаж Джей-Джея. Например, на международных соревнованиях далеко от России. Леруа стал вносить в жизнь Плисецкого ощущение дома. — Обругай меня хорошенько во время проката. — Зачем... В смысле, нахуй? — удивляется Джей-Джей. — Рашн традишн, — язвит Юра и поднимает на канадца безнадёжный взгляд. Неужели откажет?       Не отказал. Более того, всякий раз, когда взгляд русского фигуриста мазал по губам Леруа, те быстро и отчаянно шевелились. И от этого Плисецкому становилось внезапно радостно и спокойно. — Удачи, мудозвон. Буду иногда поругивать тебя, — Юра легко ткнул Жан-Жака в плечо, подгоняя его на лёд. — Не стоит. Я и так охуенный. Но был бы менее охуенным без тебя, — Канадец склонился ближе к лицу Плисецкого и подмигнул: — Мой учитель русского сказал, что это шикарный способ флирта с россиянами.       Юра до сих пор не знает, кто этот подпольный учитель русского, но имеет к этому человеку много вопросов. Очень-очень много.