Гроза

      Небо было затянуто огромными черными тучами, а где-то вдалеке грохотал гром. Воздух был спертый, на улице стояла невыносимая духота, и даже надвигающийся дождь казался чем-то прекрасным, вожделенным и долгожданным.       Бакуго уставился в экран компьютера, проклиная шум за окном. Раскаты грома отвлекали его от составления резюме. В комнате было практически темно, если не считать свечения экрана и тусклого света ночной лампы.       Вспыхнула молния, и тучи стали казаться ещё страшнее. Ещё чуть-чуть — и хлынет наконец-то дождь, остудит нагретый асфальт и вернёт в дом Бакуго прохладу. Кондиционер сломался пару дней назад, мастера Катсуки не вызывал, сколько Деку его не просил. И Бакуго уже жалел, что не послушался Мидорию, ведь именно в его комнате всегда было жарко.       Он вздохнул и прикрыл глаза. Проклятый дождь даже не думал идти. Утерев бисеринки пота над верхней губой, Катсуки решил сделать небольшой перерыв и пойти взять мороженое из морозильника, чтобы хоть как-то забыть об этой жуткой духоте, от которой болела голова.       Выйдя в коридор, Катсуки услышал, как стучат крупные дождевые капли по кровле, и усмехнулся. Теперь будет полегче.       В кухне было темно, и Бакуго зажмурился, когда распахнул морозильную камеру. Внутри лежало мороженое: сладкое наслаждение, блестящая обёртка которого была похожа на расплавленное серебро.       Оно мягко прошуршало, когда Катсуки вытащил его. Вот оно, самое лучшее изобретение человечества.       За окном сверкнула молния, и Бакуго услышал слабый писк. Мыши? Не может быть, никогда в этом доме не было мышей, откуда же им сейчас взяться. Но звук шел откуда-то снизу. Катсуки нагнулся, чтобы получше рассмотреть пол, и тут же глазами встретился с Мидорией.       — Какого черта ты сидишь под столом? — раздражённо спросил Бакуго. Мало того, что с этим резюме ничего не получилось, так ещё и Деку ведёт себя странно.       Мидория ничего не ответил, лишь обнял свои колени и закрыл глаза. Он явно был чем-то напуган: Изуку била дрожь, и он даже не удосужился ответить Катсуки.       Но что такого страшного он увидел?       Кровь стыла в жилах от мыслей о призраках, полтергейстах, демонах и прочей нежити, которая могла спокойно обустроиться в каком-нибудь темном углу и которая могла ненароком сожрать. С потрохами.       Вдалеке снова зарокотал гром, и Деку вжался в стенку.       Боже мой. Бакуго, конечно же, знал, что Мидория жуткий трусишка, но не ожидал встретить в длинном списке его страхов обычную грозу. Он бы наверняка посмеялся над ним, если б узнал об этом раньше, но сейчас просто не смог. Потому что прежде всего Деку надо было успокоить.       Бакуго с трудом залез под стол и приобнял Изуку. Деку тут же вжался в его грудь и схватил за футболку.       — Кач-чан, мне… страшно, — чуть слышно проговорил он, и Катсуки показалось, что его сердце сейчас остановится от умиления.       Мидория был теплым, и Бакуго было невыносимо жарко, но оно того стоило. Каждый раз, когда вспышка молнии освещала комнату, или когда гремел гром, Изуку лишь сильнее жался к Бакуго.       В какой-то момент Катсуки будто бы заколдовали и он сделал то, что вряд ли бы сделал раньше. Он обхватил лицо Деку руками, посмотрел в его большие зелёные глаза, которые в темноте казались черными, нежно погладил его по щеке и поцеловал.       Сначала все было нежно и мягко, по-своему успокаивающе, но губы у Мидории были такими сладкими, что у Бакуго сорвало крышу.       Он вжимал Изуку в стенку, целовал его жадно, резко, временами разрывал поцелуй и видел, какое разгоряченное лицо у Деку, слышал его шумное дыхание и снова им завладевало нечто зверское, первобытное, что-то, что хотело владеть Изуку целиком и полностью. Он не мог нормально соображать, лишь слышал, что дождь усилился, и что гроза в самом разгаре. Но ему было наплевать, потому что рядом был Деку, который был таким теплым, таким податливым, таким сладким, как карамель, что можно было сойти с ума.       — М-м-м… Кач-чан, ты мне губу прикусил, — проговорил Мидория, отстранившись от Катсуки.       Эти слова привели Бакуго в чувство и он почувствовал себя виноватым.       — Извини, — он улыбнулся и погладил Мидорию по голове. — Обещаю, что буду нежнее.       Бакуго откинул волосы со лба Мидории и легонько поцеловал его в лоб.       — Кач-чан, гроза закончилась, — улыбаясь, сказал Изуку.       Бакуго прислушался и не услышал ровным счётом ничего. Летний дождь закончился быстро, оставив после себя гладкую, как огромное озеро, тишину.       — Вот и славно.       Бакуго улыбался самому себе, сам не понимая, что его так обрадовало. Может, это теплое, тягучее чувство в груди? Или то, что губы его были опухшими от поцелуев?       Он и вправду не знал. Да и не очень хотелось-то.