неправильно

Они оба знали, что эта любовь неправильна. Неправильны чувства, что возникли между ними, кажется, слишком давно. Неправильно напряжение, присутствующее каждый раз, когда они смотрят друг на друга слишком долго. Неправильно и абсурдно, когда онапытается не рваться со всех ног на встречу с ним. Когда онапытается не прижиматься ближе дозволенного при поцелуях в щеку. Неправильно то, как она выискивала его раньше взглядом в вип-ложе Большого, как сердце заходилось в страхе унизиться перед ним, показать себя слабой. Как улыбка становилась чуть более искренней и игривой, как в голове проносились мысли: «Смотри только на меня. Ходи сюда только ради меня. Любуйся только мной». Неправильной эта любовь была не только из-за таких границ, как родственная связь – они были едва связаны кровно, а отношения между ними никогда не были традиционно «дядя - племянница». Она была неправильной еще и по своей природе: казалось, никто из них и не хотел быть вместе, никто не хотел доставлять друг другу удовольствие и счастье, приносить в жизнь положительные эмоции, делать ее лучше. Нет, такого никогда не было. Всегда было лишь желание сломить – причинить боль, довести до слез ее, а его до яростных и бессмысленных ударов в стену, превратить жизнь в испытание, напоминать о себе каждый день и как бы говорить: «наша битва все еще идет». И все равно это была любовь. Иначе как объяснить то чувство ревности, что зарождалось каждый раз, когда он вступал с кем-либо в отношения. Это сейчас она понимала, что те девушки не значили абсолютно ничего – всего лишь работа, в которой они были оружием, способом сломать своего противника. Они были воробьями, которых он сопровождал, предоставляя им возможности заполучить как можно больше, завладеть вниманием людей, стоящих куда выше какой-нибудь думы. И – что самое очаровательное – он старался знакомить их всех с Доминикой, старался приводить их на вечера, посвященные ее выступлениям, ведь так он убивал сразу двоих зайцев: находил жертв для воробьев и заставлял ее сгорать от ревности. Он воевал на двух войнах сразу, паршивец. Одна из них была против всего мира, в которой он защищал свою страну – в глубине души, они оба знали, что он защищал Доминику, в извращенной манере, конечно, но защищал – а другая была война против Доминики, в которой он не чурался использовать все, на что способен. И, если первая война имела какой-то смысл, то вторая абсолютно никакого. Он ничего не защищал в ней, он боролся только за одно – сломить ее, впрочем, как и она. Наверное, это было самое честное, самое открытое, самое искреннее в их отношениях. Каждый из них мог по-настоящему ранить друг друга, мог сломить, стоило перейти только им виденную грань – и оба это знали. Отправление в школу воробьев было лишь одним из множества средств уничтожить ее, сломить гордость, заставить подчиняться, но, конечно же, это не сработало – напротив, это стал ее козырь в их битве, который она умело использовала, придавая каждому своему слову и действию двусмысленность, более осознанно используя огоньки страсти, зажигающиеся в ее глазах, убрав из ее действий скованность и добавив больше изящества, что, безусловно, не могло остаться проигнорированным им. Конечно, он никогда ничего не говорил по этому поводу, потому что открыться, поговорить об этом – значило бы ничью, ведь каждый из них повяз в этом слишком глубоко даже для того, чтобы признаться им самим. Каждый хотел это прекратить, но только выиграв. Однако это значило бы не просто победу, а полное поражение оппонента, потерю этого человека. И, хоть никто и никогда бы не признался, даже при победе одного, проигравших всегда будет двое. Потому что ни один не сможет жить без этого. потому что ни один из них не сможет жить без другого. Потому что это и была суть их – неправильной, глупой, безрассудной, иррациональной – любви. А никому не нужно два сломленных солдата. Никто не лишит Россию перспективных бойцов, это уже на подкорке. Все это думала Доминика. Она далеко не глупая, чтобы отрицать свои чувства, но она не придавала им серьезного значения. Она далеко не глупая, чтобы надеяться на что-то большее, чем тот поцелуй, который был настолько неправильным, что она еле смогла отпрянуть от него, не проведя рукой по его груди, не нащупав сердце, которое всегда принадлежало ей. И будет принадлежать. Однако девушка, хоть и не была глупой, чтобы питать надежду на другой исход, все равно бережно хранила свои чувства и слишком боялась дня «переговоров». Конечно, девушка не была глупой. Она знала, какой исход будет у этой встречи. Она знала, что именно подразумевается под этими «переговорами» - показательная казнь. Черт, да она знала обо всем, что будет, еще тогда, когда только начала это продумывать. Но сердце все равно обливалось кровью. Она знала, чем все закончится. Он тоже это знал. В его взгляде был обвиняющий вопрос, но не что-то типа: «Как ты могла меня подставить?» или «Почему? Разве я заслужил?» - они оба знали, почему, знали, как могла и что заслужил. Знали, что, окажись он в такой ситуации, поступил бы также. Потому что Россия стоит и больших жертв. Нет, вопрос был другого характера. «Неужели я проиграл?» «Как ты теперь выживешь без этого? Как сможешь справиться со своим характером, с жаждой вот этих чувств?» «Как скоро ты станешь выглядеть хуже из-за гниения внутри? И, тот вопрос, что на самом деле волновал их обоих и не был обвиняющим. Тот вопрос, что он грустным шепотом шепнул ей на ухо, позволив себе в последний раз вдохнуть запах ее волос. Тот вопрос, ответ на который они знали, но не хотели признавать – который он не хотел задавать, потому что, хоть любовь и была глупой, иррациональной, нелепой, это все равно была любовь. И настоящую боль, способную уничтожить все то, что есть внутри этих людей, никто не хотел причинить. «Как скоро ты присоединишься ко мне?» Они знали ответ на этот вопрос. Оба. Знали, что последует через пару минут. Знали. Чувствовали. И все равно она не смогла не обернуться в настоящем ужасе – теперь можно показывать свои чувства – чтобы увидеть, как быстро его тело оседает на землю, как его уже покинула жизнь. Она знала, что произойдет, но знать и видеть – слишком разные вещи.