Последний мститель

Пятьдесят плетей. Небывало мягкое наказание за государственную измену, попытку переворота и прямую угрозу жизням десятков командоров и высших чиновников. Первое настолько мягкое наказание в истории Галаада по каждому из пунктов, а Баки собрал все три. Три самых серьезных обвинения, за которые лишь подозреваемых, чья вина не доказана на сто процентов, подвергают самым жестоким пыткам и казнят расчленением заживо. Баки - не подозреваемый. Баки виновен однозначно и не отрицает, что незаконно проник в здание правительства с целью уничтожить это самое правительство. Пятьдесят плетей. Почти смехотворно, ничтожно мало, чтобы всерьез ранить суперсолдата, и слишком много для Джеймса-Баки Барнса, потому что его палачом назначили Стива. Всё итак было непросто. Теперь на левой ноге Баки красуется широкий черный неубиваемый браслет-следилка. Штука дорогая и невероятно редкая, ещё из старых-добрых времен свободной демократичной Америки, старковская технология. Потому что чипировать Джеймса Барнса командор Роджерс отказался наотрез. Теперь на спине Баки розовеют пятьдесят тонких шрамов, переплетающихся, накладывающихся друг на друга. Через месяц-другой исчезнут и они, и кожа вновь станет молочно-белой, идеальной. Сверхрегенерация исправит этот деффект, но Баки никогда не забудет, как командор Роджерс с непроницаемым лицом избивал его перед высокопоставленными ублюдками на сцене амфитеатра, не успев сказать что-нибудь утешительное перед началом пытки, потому что им не дали ни секунды времени наедине. Такова была цена помилования. Стив её заплатил. Проклятая тоталитарная машина с единым "законом божьим", который на самом деле вершат люди. Который не должны вершить люди. Не имеют права. С подобной властью неизбежно приходит гордыня. Гордыня ничего общего не имеет с любовью Бога. Теперь Стив каждое утро призраком просачивается в спальню Баки, бесшумно прикрывает за собой дверь, приносит лично приготовленный завтрак на двоих и будит Баки минетом, жарким копошением под одеялом, поцелуями ниже поясницы, если Баки спит на животе. Баки с ним не разговаривает. Стив никогда не получит его прощения за то, что уже одиннадцать лет служит нелюдям, монстрам. А за то, что Стиву пришлось сделать, Баки простил ещё в тот момент, неделю назад, когда Стиви, бережно уложив Баки на живот, заперся в своем кабинете и несколько часов прорыдал. Баки четко и ясно слышал каждую секунду. Баки ничего не имеет против обычного омлета вместо помпезной роскоши блюд кухарок на завтрак и ежедневного минета. Ему нравится внимание мужа. Виноватым Стивом не пользоваться грешно.