Ночь сгустила краски над Страной Огня: почерневший купол неба был обильно засыпан мерцающими огоньками звёзд, среди них, словно огромный фонарь, висел кругляшок белёсой луны, а чуть поодаль медленно, словно нехотя, ползло тощеватое перистое облако, грозившее вот-вот прикрыть собой располневшую за месяц хозяйку ночного неба.
Несмотря на поздний час, в Столице было весьма оживлённо: отовсюду доносились радостные приветствия и поздравления, слышался шум огня и шелест тканей, радостно звучали барабаны и звонкие голоса поющих; над площадью разносился детский смех.
— Фестиваль Огненных Лилий я представляла себе несколько иначе.
Катара, сидевшая по левую сторону от Лорда Огня, через Аанга, с удивлением смотрела на дворцовую площадь, что на ближайшие дни превратилась в один из центров празднования: здесь было полно разномастного веселящегося народа, разодетого в традиционные цвета своей страны; само пространство было буквально заполнено огнём, даже фонтаны, не так давно разбитые здесь, в свете факелов и многочисленных фонариков казались теперь настоящими огненными водопадами.
И всюду были лилии. Много лилий.
— Да? И как же? — Зуко с лёгкой улыбкой посмотрел на Катару, заворожено глядевшую на факиров: мужчины и девушки, облачённые в яркие красно-оранжевые костюмы, создавали при помощи магии Огня разномастные фигуры — от простеньких цветов до огромных крылатых драконов.
— Я думала, что… — маг воды замялась, стараясь подобрать правильные слова, — … будет поскромнее. А тут такое пышное торжество. Я считала, что это
фестиваль, а не целое празднество.
— Это ещё что, леди Катара, — Айро, привычно восседавший по правую сторону от племянника с чашкой горячего чая в руках, заслышал удивлённые речи девушки и невольно улыбнулся, — в этом году мы решили провести как раз скромное торжество на территории дворца. По-домашнему, если хотите. — Мужчина с наслаждением отпил жасминовый чай. — Вам бы отправиться в город. Вот где действительно скромности нет места. У простого люда обычно самые весёлые и щедрые гулянья.
Дева ошарашено посмотрела на генерала: и
это он называет скромно?
— Страшно подумать, что было в прошлом году… — девушка робко выудила из блюда две малиновые ягодки и спешно отправила их в рот, на что Зуко, следивший краем глаза за ней, грустно улыбнулся, припоминая: старая привычка Катары — много лет уже прошло с окончания войны, а она по-прежнему не терпит расточительства, особенно в еде, которую в дни путешествий с Аватаром порой не всегда можно было найти в достатке, а потому приходилось экономить, часто страшно недоедая; сегодня, как и обычно, она почти не притронулась к разномастным блюдам, выставленным на столах. Будто было в этом что-то постыдное.
— О… — Айро добродушно засмеялся. — Жаль, что вы в прошлом году не приняли приглашение посетить Фестиваль, вы непременно остались бы в восторге от праздника: мастера магии Воды с Северного Полюса и драконьи покорители со своими питомцами стали настоящим его украшением.
— С питомцами? — Катара едва не поперхнулась малиной, которую старательно пережёвывала. — Неужели…
— Да, леди Катара. Драконы, — Айро, довольный произведённым на девушку эффектом, снова сделал небольшой глоток чая. — Невероятного величия создания. Вам непременно стоит их увидеть, если ещё не довелось — прекрасней зверя вы точно не найдёте в этом мире. К слову, наш достопочтенный Лорд Огня уже приютил одного из них.
Айро хитро улыбнулся Катаре, на что та скромно отвела взгляд.
— У вас появился дракон, Хозяин Огня?
Зуко передёрнуло от этого обращения: ему казалось диким и неправильным, что его друзья (и Катара в первую очередь) разговаривают с ним настолько официально; в такие моменты мужчине мимолётно думалось, что от прежних, истинно дружеских отношений ничего не осталось, а на их место пришла уважительно-отстранённая холодность. Однако это ощущение быстро испарялось, стоило взглянуть в добрые глаза Аанга, или уловить лёгкую усмешку на лице Сокки, или поймать полный теплоты взор Катары.
Зуко понимал, что даже он ничего не может сделать с глупыми правилами придворного приличия: особенно заносчивые представители местной знати и напыщенные советники, сидящие подле них, не упустят случая поддеть кого-то из его иноземных друзей и указать на их невоспитанность. Даже если это сам Аватар. А ставить и себя, и друзей в неловкое положение Зуко не хотелось.
Сейчас, несмотря на пропитанную холодностью речь, в пронзительно голубых глазах покорительницы воды плескалась ласковость, с которой она часто смотрела на мага Огня.
— Да, леди Катара, всё верно.
— А можно как-нибудь взглянуть на него? Стало быть, драконы действительно удивительные создания, если даже генерал Айро, видевший всё на свете, с таким восхищением говорит о них.
— Непременно, леди Катара. Однако Друк ещё мал, не ждите от него многого.
— Друк?
— Имя, которое я дал своему дракону, — мужчина широко улыбнулся южанке и продолжил наслаждаться развернувшимся на площади представлением.
Катара застенчиво отвела взгляд. В очередной раз за столь короткий вечер.
Это не укрылось от сидящей рядом Суюки — девушка пристально наблюдала за подругой, которая уже не первый день после своего приезда в Столицу, вела себя… странно. На все вопросы Катара лишь улыбалась в привычной манере: мол, ничего не случилось, с чего ты взяла? Теперь же, зоркие глаза воительницы Киоши, кажется, отыскали причину злоключений южанки.
Катара, почувствовав внимательный взгляд, обернулась к Суюки, однако тут же отвернулась: в бледно-голубых девичьих глазах плескались смех и лукавство, а губы растянулись в понимающей улыбке.
«Хватит пялиться, Катара!», — девушка мысленно отвесила себе оплеуху и уставилась на площадь, где выступающие в очередной раз сменили друг друга: теперь пространство, бывшее импровизированной сценой, оказалось почти пустым, лишь несколько танцовщиц, разодетых в довольно откровенные наряды, заняли площадку.
— «Голодные тигрицы». Прелестные девы, — снова послышался довольный голос Айро. — Лучшие танцовщицы во всём Огненном Королевстве. Я не мог не украсить наш праздник столь яркими бриллиантами.
— И название говорит само за себя, дядя, — Зуко привычным жестом сжал переносицу и с добрым укором посмотрел на Айро. Старый генерал тихонько засмеялся: что поделать, если его главной слабостью, помимо чая, были красивые женщины.
Бешеный ритм музыки затих, сменившись медленной мелодией. Танцовщицы, облачённые в полупрозрачные длинные платья по фигуре, плавно двигались в такт робких барабанов и рога цунги, приковывая к себе внимание многочисленных собравшихся.
Лёгкий взмах рукой, и покорное пламя змеится ввысь… шаг в сторону, и робкий огонь опадает на землю… шаг назад, мягкий поворот, и стихия, будто соблазнённая, податливо льнёт к девичьим телам, не обжигая… грациозный поклон, и пламень снопом искр рассыпается по серому камню площади…
Девы двигались как одна: тягуче, сладко, томно, будто стремясь обольстить заворожённого зрителя.
Ритм музыки сменился: завывающий цунги затих, уступив место переливам эрху* и флейты, барабаны ускорили свой ход.
Катара, несколько смущённая диковинным и довольно откровенным танцем, тем не менее зачарованно смотрела на кружащихся по площади дев, мысленно, с лёгким чувством зависти отмечая их умение мастерски, без стеснения, пользоваться тем, что подарила им природа — красотой. Красотой тела и движения.
Маг воды, выросшая в консервативном мире льдов и снегов, совершенно не обладала таким умением: в её родном племени «искусство обольщения» считалось чем-то постыдным и достойным порицания; в женщинах ценились лишь скромность и покорность, вот и Катару воспитывали в соответствии с традициями южного водного народа. Несмотря на это, девушка, будучи совсем маленькой девочкой, любила показывать неспокойный норов, чем вызывала немалое удивление и неудовольствие отца и старших соплеменников.
Путешествие по миру с Аватаром в последний год Столетней войны помогло ей раскрыть себя не только как боевого мага, но и как простую девушку, которой не чужды обычные девчачьи радости и переживания.
И хотя прочие народности, кроме водных племён, превозносили культ любви, воспевая её в балладах, увековечивая в камне и изображая на полотнах, больше прочих в этом деле всё же преуспели жители Страны Огня. И хотя местные, от простолюдинов до самого огненного лорда, были жуткими формалистами, они ценили как нежные сдержанные чувства, так и вырастающую из них необузданную страсть. И если проявление первого на людях не вызывало сильного порицания со стороны, то пылкость приходилось выражать несколько иначе. Например, танцами, которые, порой, отличались некоторой... откровенностью.
Катара, заворожённая зрелищем, внимательно следила за каждым движением танцующей девушки, что медленно подходила к возвышению, где сидели Хозяин Огня, его приближённые и друзья.
— Красиво, правда? — тихий голос Аанга, прозвучавший у самого уха, заставил деву вздрогнуть. — Последний раз нечто подобное я видел больше ста лет назад, когда бывал в гостях у своего старого друга.
— Да, красиво… — Катара хмуро покосилась на мага Воздуха: вот кто-кто, а Аватар, будучи монахом, был просто эталоном консерватизма, особенно сильно эта черта стала проявляться с возрастом — чем старше становился её друг, тем в бóльшую «излишне правильную зануду» он превращался. Порой девушка обвиняла Аанга в ханжестве, когда он, пусть и мягко, с долей шутки говорил ей об её одежде, что была слишком откровенна на его взгляд, или делал замечания о манерах, что якобы недостойны уже взрослой женщины…
Собственно, такое поведение мага и стало одной из многих причин, по которым их не шибко долгие отношения дали трещину, позже разросшуюся в настоящую пропасть, довольно скоро поглотившую их. Покорительница не любила, когда её контролировали; к тому же по своей натуре она была девушкой-противоречием: мягкая и нежная она в то же время была дерзкой и вспыльчивой. Аанг как-то в пылу очередной ссоры сказал, что ей следовало уродиться не магом Воды, а магом Огня, что было отнюдь не комплиментом — слишком много своенравия жило в Катаре. И если раньше эти черты его привлекали, то теперь серьёзно отталкивали — не мог он, воздушный кочевник, привыкший идти по жизни, не сопротивляясь ей — словно опавший листок по воздуху — ужиться с упёртой в своих мыслях и желаниях Катарой, мужчина понимал, что ему не хватит сил обуздать норов подруги; каждое его слово или действие, будто порыв холодного ветра, сильнее раздувало бушующее в её душе пламя непокорства и раздражения.
И вот уже пять лет дева была одинока. И хотя по законам племени она давно перестала быть завидной невестой, ведь девушки водного народа выходили замуж до двадцати лет (в более позднем возрасте пройти к алтарю «бракованной» девице было сложно), Катаре до сих пор со всего мира поступали предложения выйти замуж. Не такие многочисленные — большинство ухажёров она довольно грубо отослала ещё в первые месяцы разлуки с Аангом, — но по-прежнему настойчивые.
В последнее время девушка всё чаще задумывалась над тем, чтобы принять ухаживания кого-нибудь из страждущих. Чего греха таить, варианты были не так уж и плохи: по большей части заинтересованные мужчины были или представителями знати, или военными чинами. Конечно, о тёплых чувствах говорить не приходилось, но, во всяком случае, и те и другие были достаточно хороши собой и богаты, поэтому такой брак мог стать если не счастливым, то хотя бы выгодным. Для обеих сторон. В кои-то веке Катара не ужаснулась столь кошмарной мысли, напротив — испытала полное безразличие.
Из дум её вывел особенно гулкий удар барабана. Девушка вздрогнула и едва не опрокинула стоящую подле её рук чашку чая. Испуганно-недовольный взгляд метнулся в сторону танцовщицы, что с площади успела переместиться к возвышению, где сидели почётные гости и разномастная знать.
Катара в удивлении изогнула тонкую бровь: она не ждала, что простая танцовщица позволит себе так близко подойти к Хозяину Огня и его окружению, но стоящие подле стражи даже не шелохнулись. Значит, в её поступке не было ничего необычного. Однако волшебница всё же бросила осторожный взгляд на Лорда Огня: мужчина не выказывал никакого недовольства, напротив — его губы изогнулись в приветливой улыбке, а глаза, такие же смеющиеся, с интересом и каким-то предвкушением смотрели на черноволосую девушку. Весь вид Зуко говорил о том, что происходящее ему нравится.
Катара, заметив это, вдруг почувствовала неприятную тяжесть в груди, сковавшую лёгкие. Дева вновь перевела взгляд на танцовщицу — на этот раз брюнетка вместо восторга вызвала в ней иные, негативные чувства: и грива вьющихся чёрных волос теперь казалась магу воды не более чем пучком передержанной соломы, и точёные черты лица не были такими красивыми, и фигура из стройной, превратилась в тощую, а грациозность и пластика и вовсе сделались неумелыми и пошлыми.
— Катара? — робкий женский голос привлёк к себе внимание покорительницы — Суюки смотрела на неё несколько настороженно и в то же время обеспокоенно. — С тобой всё в порядке?
— Что? Конечно. Почему ты спрашиваешь?
Вместо ответа воин Киоши кивком головы указала на чашку с чаем, что сжимала Катара в руках — посудина промёрзла до самого дна.
Маг воды удивлённо моргнула и поникла: какой стыд! Дать волю эмоциям… дать вырваться стихии… И всё из-за чего? Из-за того, что Хозяин Огня позволил себе расслабиться и насладиться красивым зрелищем. Катара ужаснулась: в последнее время такие срывы случались всё чаще и каждый из них непременно связан с именем «Зуко».
— Я переволновалась… — растопив лёд, девушка отставила чашку подальше от себя.
— Ну да… переволновалась, — Суюки сверкнула глазами и поспешила отпить чая, дабы спрятать хитрую улыбку за пиалой.
Катара лишь нахмурилась и неодобрительно зыркнула на подругу — она прекрасно понимала, о чём воин Киоши говорит.
Вся компания Аватара по личной просьбе Хозяина Огня прибыла в Столицу аж за две недели до начала Фестиваля Огненных Лилий — необходимо было решить массу вопросов как с самим Аангом, так и с остальными членами команды, к тому же, как писал в приватных письмах Зуко, их встречи сделались настолько редкими, что всем было просто необходимо собраться вместе ради времяпрепровождения в общей компании, а отказ принять приглашение будет воспринят как личное оскорбление Лорда Огня. Противиться никто не собирался — команда Аватара действительно давно не сидела за общим столом, не ввязывалась в привычные споры и не влипала в сомнительные истории.
И за эти две недели, что друзья находились в Стране Огня, Катара успела не раз поймать себя за бесстыдным поведением, особенно остро проявляющимся в компании Зуко: когда мужчина не видел, она украдкой смотрела на него — на то, как он улыбается, как разглаживает невидимые складки на одеждах, как держит себя в общении с советниками и знатью…
А однажды вечером Катаре довелось застать его за тренировкой с палашами: полураздетый, в одних лишь широких чёрно-красных штанах да с двумя дао-мечами наперевес он сошёлся в бою с кем-то из своих солдат. Хотя и боем это назвать можно было с большим трудом — битва больше походила на танец: настолько легко воины двигались по засыпанной песком арене и наносили удары.
В тот вечер Катара поклялась впредь обходить тренировочную арену десятой дорогой — без верхней одежды девушка последний раз видела Зуко лет десять назад, когда тот обучал Аанга огненной магии. Однако тогда это не вызывало никаких чувств — ни возмущения, ни смущения. Теперь же, когда Катара стала взрослой женщиной, а Зуко — взрослым мужчиной, эта ситуация виделась совсем иначе.
Девушка старательно отмахивалась от всякого рода непотребных мыслей, списывая своё смущение на затянувшееся одиночество. Однако притом не отрицала, что на других мужчин
такой реакции у неё не было. К тому же Катара до сих пор не могла оправдать непрошенную радость, завладевшую ей, когда до неё дошли слухи об окончательной размолвке между Лордом Огня и Мэй.
Помотав головой, прогоняя такие ненужные сейчас мысли, маг Воды вновь уставилась злым взглядом на танцовщицу, что успела завершить своё выступление. Девушка была спокойна, как удав — казалось, танец не отнял у неё и капли сил, — и так же спокойно, по-кошачьи, она взирала на Хозяина Огня, с лица которого не сходила улыбка. Мужчина коротко кивнул, безмолвно благодаря деву, и протянул ей невесть откуда взявшийся у него в руках тонкий золотой браслет.
— Так знатные люди здесь, в Стране Огня, выражают признательность особенно понравившимся артистам, — шепнул Аанг, заметив крайнее удивление на лице Катары.
Это и стало последней каплей, переполнившей чашу терпения мага Воды: когда танцовщица, благодарно улыбнувшись Лорду Огня, поклонилась и поспешила вернуться на площадь, чтобы продолжить выступление, Катара быстро встала, привлекая к себе всеобщее внимание, в том числе и Зуко, который до сего момента смотрел вслед упорхнувшей девице.
— Прошу меня простить. Вынуждена покинуть вас — я себя неважно чувствую.
Не дожидаясь дозволения покинуть общество знати и Хозяина Огня, Катара спешным, даже слишком спешным, шагом направилась прочь; позади послышался грохот доспехов её личных стражников.
Пока покорительница Воды, нарочито громко топая, сходила по ступеням, она пыталась придумать достойную причину, почему так сильно разозлилась на Зуко; в конце концов, ничего предосудительного он не сделал, а даже если бы и сделал, почему это так задело её? Он ведь ей ничего не должен. Он свободный мужчина, Лорд Огня, который вправе делать всё, что ему пожелается.
В конце концов, причина, пусть до одури смешная, всё же нашлась: этой танцовщице Зуко уделил за сегодняшний вечер гораздо больше внимания, чем Катаре за две недели её пребывания в Столице. И это было сущей правдой: даже с её друзьями Хозяин Огня проводил несравнимо больше времени, чем в её обществе. Девушке иногда казалось, будто мужчина её избегает.
Довольная собой Катара победно улыбнулась, однако улыбка эта также быстро исчезла, как и появилась — перед ней, будто из-под земли, вырос парень: высокий черноволосый мужчина двадцати пяти лет на вид; богатые одежды, в которые он был облачён, выдавали в нём мага Земли, принадлежащего к одному из многочисленных знатных родов Царства Земли.
Катара, едва не столкнувшаяся с незнакомцем, вопросительно изогнула бровь, требуя объясниться.
— Юн Ливей, — мужчина, сверкнув зелёными глазами, почтительно поклонился деве и протянул ей невероятного изящества цветок, который старательно прятал за спиной всё это время. — Даже великолепие огненных лилий меркнет рядом с вашей красотой.
Девушка, за долгие годы привыкшая к нескончаемому потоку разномастных комплиментов, сыпавшихся на неё с разных сторон, с долей безразличия смотрела на пытающегося добиться её расположения мага и терпеливо ждала, когда тот скажет хотя бы ещё слово. Однако мужчина молчал, лукаво глядя на южанку.
Катара хотела было отвадить очередного ухажёра, как в голове вдруг щёлкнуло: она обернулась, будто желая посмотреть на сопровождавших её стражей, но сама краем глаза проследила за сидящими на возвышении друзьями: все смотрели на неё, ожидая, что будет дальше.
Особенно внимательно за неё глядел Зуко.
Мысленно усмехнувшись и из какого-то вдруг охватившего деву озорного желания проверить, как отреагируют её друзья, она обернулась к магу Земли, который, к слову, был совсем не дурен собой, тепло ему улыбнулась и приняла протянутый цветок.
— Спасибо.
Мужчина просиял.
— Леди Катара, не согласитесь ли вы составить мне компанию на столь шумном празднестве? Я впервые в Стране Огня и… многое мне чуждо.
— С радостью, господин Юн Ливей. Однако сейчас я вынуждена направиться в свои покои — я себя неважно чувствую. Думаю, в скором времени я вновь смогу присоединиться к торжеству.
— Тогда позвольте побеспокоиться и проводить вас.
Девушка с улыбкой приняла подставленный локоть, и пара, сопровождаемая поражёнными взглядами, направилась в сторону входа во дворец.
***
Катара стояла подле открытого окна, высотой от пола до потолка, и безмолвно взирала на залитую огнями ночную столицу; отовсюду по-прежнему доносилась музыка разных народностей, и слышалось разномастное пение. Веселье было в самом разгаре.
Девушка тяжело вздохнула и перевела взгляд на покоившийся в её руках ярко-красный цветок с причудливо изогнутыми лепестками, что подарил ей Ливей — огненная лилия, романтичный символ нации Огня. Сегодня их было непозволительно много: коридоры и комнаты дворца, а также улицы были украшены этими растениями, местные и неместные девы с удовольствием вплетали их в волосы и крепили на одежду, а мужчины не скупились на букеты для своих дам.
Девушка задумчиво посмотрела на цветок, поразмыслила с мгновение и обломала стебель, оставив в руке лишь красную чашечку, которую поспешила закрепить в волосах — пусть все видят, что сегодня она приняла чьи-то ухаживания.
Конечно это было фарсом — Катаре просто не хотелось видеть рядом с собой каких-нибудь знатных и назойливых магов Земли или чинов Страны Огня; с огненной лилией в волосах шанс нарваться на поклонников был ничтожно мал, а потерпеть один вечер компанию Ливея было делом нехитрым.
Да и чего греха таить — девушке этот молодой мужчина вполне пришёлся по нраву: пока они шли к её покоям, маг Земли вёл вежливую беседу, однако бессмыслицы не болтал, много шутил и не позволял себе лишнего. Да и внешне он был более чем привлекателен: даже через свободную одежду было видно, что тело его в меру крепкое, как и у любого покорителя, а лицо его было лицом аристократа — лощёное, с точёными чертами, но притом не смазливое. В общепринятом понимании Ливей был достаточно красив.
Катара в который раз за вечер вздохнула: прошло немало времени с того момента, как она переступила порог выделенных ей покоев, следовало бы уже вернуться обратно, как и было ею обещано. Однако к друзьям, да и новому знакомцу сильно не тянуло — желание до утра притвориться полумёртвой росло с каждой секундой всё больше.
И причина тому была до смешного очевидной, только вот сама дева всё не хотела её признавать и тем более не хотела из-за неё смеяться.
У той причины были до невозможности красивые глаза цвета янтаря, чёрные, словно смоль, волосы и хитрая полуулыбка, которая, казалось, навечно застыла на тонких губах. А ещё у причины была золотая корона, которую непременно хотелось потрогать.
— Чем-нибудь тяжёлым...
Катара долго не хотела признаваться себе, что сбежала от друзей из-за Хозяина Огня. Однако, как ни пыталась она найти иное объяснение своему позорному бегству, всё было без толку, в итоге пришлось сдаться: врать самой себе — занятие недостойное, а её маленький секрет в любом случае останется здесь, в огромной комнате.
Девушка не помнила, в какой момент стала смотреть на огненного лорда не просто как на друга, а как на мужчину.
Возможно, это случилось в тот день, когда она, выгнав из королевских покоев придворных лекарей, взялась долечивать увечье от молнии Азулы: почему-то стесняясь юношу, она с излишними осторожностью и трепетом перевязывала его рану, то и дело ловя заинтересованные взгляды Зуко.
Возможно, это случилось на Празднике Огня, когда он, повзрослевший на пару лет и возмужавший, шёл бок о бок с Мэй, к которой у Катары именно в тот момент появилась стойкая неприязнь, чудесным образом испарившаяся в день их официальной размолвки.
Возможно, это случилось в один из тех редких вечеров, когда она, прогуливаясь по королевскому саду, заставала Зуко возле пруда с уткочерепахами: с куском хлеба в руке он, умиротворённо улыбаясь, кормил своих пернатых любимцев, которыми так гордился. В такие моменты Зуко казался Катаре не грозным Хозяином Огня, обременённым заботами правителя, а простым юношей, которому не чуждо мирское.
Возможно…
Да этих самых «возможно» с сотню, а то и с две наберётся!
Девушка упрямо поджала губы: если бы во времена путешествия с Аватаром ей кто-нибудь даже в шутку ляпнул, что она влюбится в «огненного придурка с хвостиком», то она, без сомнений, приморозила бы этого болтливого идиота к стене. Теперь же, выходит, примораживать нужно было саму себя — влюбилась-таки.
Да и как не влюбиться в эти бесстыжие золотые глаза, лукавую улыбку и чрезмерное благородство? Всё это манило. И не только Катару. Уж скольких вьющихся подле Лорда Огня женщин она повидала за последние две недели, одним великим Духам было известно. Впрочем, Зуко, к его чести, сохранял достоинство и на все попытки знатных дам завладеть его вниманием лишь вежливо улыбался.
— Зато на полуголую девицу пялился, как Сокка на кусок жареного мяса.
Катару кольнула
беспричинная обида, которую правильней было бы назвать слепой ревностью. Волшебница, в конце концов, дурой не была и прекрасно знала о нравах и обычаях, что царили здесь, в Стране Огня: проводить дни или ночи с такими вот «девицами» тут не считалось чем-то зазорным для правителя, тем более такого молодого как Зуко. А Катара… Катара для огненного мага была не более чем подругой и рассчитывать на бо́льшую милость с его стороны не приходилось: при всём своём своенравии никто не позволит Лорду Огня даже помыслить о связи с безродной чужеземкой.
— Но девицу мог бы и получше выбрать, — пыталась отшутиться сама себе южанка.
Невольно перед Катарой возник образ танцующей брюнетки: томная плавность её движений, лукавость её взгляда… Каждый жест танцовщицы был продиктован её личным желанием, а не здешними правилами.
В открытое окно лилась музыка.
Девушка, подчинённая нехитрому мотиву, плавно качнула бедром и взмахнула рукой, призывая к себе покоившуюся в худом кувшине воду: податливая стихия с присущей ей ласковостью обвилась вокруг хозяйки, неуверенно двигавшейся в огненном танце. Прошло немало минут, прежде чем Катара отдалась на растерзание южному лейтмотиву и позволила музыке и эмоциям вести своё тело. Казалось, начнись сейчас вторая Столетняя война, дева и не заметит этого — настолько она была поглощена свободой, которую ей дарил обычный, лишённый всякой скромности танец.
Увлечённая, она не услышала громкий стук, последовавший за ним тишайший скрип массивной двери, лёгкие шаги и рваный вздох. Возле входа стоял сам Хозяин Огня.
Ещё с несколько минут назад терзавшая мужчину злость моментально испарилась, а на смену ей пришло лёгкое удивление, перемешанное со смущением: подле огромного окна, приласканная водой и залитая лунным светом стояла Катара, с присущей только ей лёгкостью ловившая телом каждый удар барабана или перелив флейты.
Зуко, явившийся в девичьи покои с целью отчитать её за поведение во время открытого приёма, успел позабыть старательно отрепетированную по пути речь; теперь он, словно юнец, стоял в тени массивной колонны и наблюдал за кружащейся в лёгком танце девушкой, из одежды на которой теперь была лишь недлинная, до колена, утягивающая юбка да кроткий топ — и то и другое плохо скрывало тело от посторонних глаз.
Девичий танец не был пошлым и не был даже на толику призывным к чему-либо, однако блеск влажной от воды смуглой кожи и змеящаяся вокруг стройного стана стихия навевали определённые мысли, весьма далёкие от приличий.
Зуко выругался сквозь зубы: эта южанка сводила его с ума. Во всех смыслах. С самого первого дня их встречи. И лишь великие Духи знали, как он им благодарен за ниспосланную размолвку между Аватаром и магом Воды: призрачная надежда, больше, правда, походившая на шаткую иллюзию, всё ещё не позволяла ему окончательно лишиться рассудка от осознания безысходности.
Мужчина, словно ведомый, шагнул вперёд и неловко зацепил тяжёлым одеянием длинноносый кувшин, стоявший на полу: посудина с грохотом прокатилась по мраморной плитке и резко замерла, оставив от себя жуткое послезвучие.
Катара среагировала мгновенно: обвивавшая деву вода в единый миг обратилась десятком ледяных ножей, по мановению руки ринувшихся в сторону мага. Зуко лишь в последний момент успел увернуться от просвистевших мимо него острых осколков, с лязгом впившихся в дверь.
— Это сандаловое дерево. Между прочим, весьма дорогое.
— Зуко? Как ты… — девушка с непониманием смотрела на поднявшегося с пола мужчину; тот, в свою очередь, глядел на утыканные льдинами двери. — Тебя стучать не учили, в конце концов?
— Ты за кого меня принимаешь? Я стучал. Только вот ты не ответила.
— И именно по этой причине ты позволил себе вломиться в эту комнату?
— Если бы я
вломился, ты непременно услышала бы это… впрочем, не уверен: ты была так…
увлечена.
Катара зарделась и спешно отвернулась от стоящего у входа мага: неужели он застал её в таком… положении?
— Подглядывание и подслушивание — недостойные занятия. Особенно для Хозяина Огня.
— Уходить с открытого приёма, не дождавшись ради приличий дозволения, тоже недостойно. Особенно для почётной гостьи.
Голос прозвучал совсем рядом, и девушка вздрогнула — она даже не заметила, как Зуко оказался подле неё. Эта его способность передвигаться быстро и совершенно бесшумно одновременно восхищала и пугала Катару.
— У меня была достойная причина, чтобы уйти, — покорительница Воды упрямо смотрела в окно, не желая сталкиваться с мужчиной взглядом — ей по-прежнему было неловко от того, что её застали врасплох, как нашкодившую девчонку.
— Да. Я так и понял.
От того, с какой холодностью Зуко сказал столь короткую фразу, Катара вздрогнула и обернулась: неужели её уход так оскорбил Хозяина Огня? Девушка уже порывалась принести извинения, хотя виноватой она себя не признавала, как перехватила взгляд мужчины — он смотрел на вплетённую в волосы лилию. Зло, с долей презрения и отвращения. Будто то был не ароматный цветок, а полусгнивший зловонный мусор.
«Он что… ревнует?»
Шальная, донельзя глупая мысль заставила южанку подавиться нервным смешком; Зуко нахмурился ещё сильнее.
— Вижу, вы чувствуете себя лучше, леди Катара. Надеюсь, вы снова присоединитесь к нашему скромному обществу, — мужчина выпрямился, а лицо его приняло отрешённый вид, который так раздражал Катару. — Если, конечно, компания господина Юн Ливея не покажется вам более достойной.
Зуко, бросив холодный взгляд на удивлённую девушку, резко развернулся, задев ту полами тяжёлого плаща, и скорым шагом направился к выходу, в мыслях чертыхаясь и понося себя на чём свет стоит. На что он только рассчитывал?
— А я могу быть уверена, что застану вас в обществе знати и Аватара, Хозяин Огня Зуко? Или же компания вульгарной танцовщицы вам больше по вкусу?
Брошенная от злости шпилька угодила прямиком в цель — мужчина замер. Напряжённый, будто готовый к атаке.
Как разъярённый тигр.
Катара невольно отступила назад, однако даже такая предусмотрительность не спасла её от резкого рывка: Зуко в одно мгновение оказался подле девушки, схватил её за плечи и с силой прижал к стене. В потемневших золотых глазах читались злость, раздражение и некая обречённость, а на губах застыли отборные ругательства.
Катара испуганно смотрела на Хозяина Огня снизу вверх: последний раз он так злился на неё лет семь назад, когда она при одном из восстаний бросилась под стрелы и словила оную за него.
Сам же мужчина наслаждался. Наслаждался этим внезапно нахлынувшим извращённым чувством сиюминутного превосходства над всегда сильной девушкой: её страх, лёгкая дрожь и неуверенные попытки высвободиться — всё это будоражило, пробуждая низменные желания и ощущения.
Даже корона Хозяина Огня, дарившая власть над всем живым, не могла удовлетворить жажду подчинять. Венец, пусть и нелегко, перешёл к Зуко по
праву, он принадлежал ему с самого рождения, а вот Катара… Катара всегда была свободной, своевольной.
Лорд Огня никогда не будет властен над ней, а вот
мальчишка Зуко…
Зуко, проклиная себя, схватил деву за истрепавшиеся волосы, заставив её взвыть от лёгкой боли, и прильнул к искусанным губам в долгом поцелуе: мужчина вкладывал всего себя, без остатка, в этот безрассудный порыв — ревность, злость, досада и раздражение, что владели им в последнее время, испарились, уступив место новому, доселе невиданному чувству.
Катара же, на удивление даже не попытавшаяся воспротивиться страстному мужскому порыву, в ответ лишь сильнее вцепилась непослушными пальцами в тяжёлое бардовое одеяние, будто бы хотела разодрать его в клочья и обнажить прекрасное тело, что оно скрывало.
За окном раздался хлопок, заставивший любовников отвлечься друг от друга, — сотни разноцветных огоньков озарили ночное небо.
— Молчание, порой, губительно. Ты знала? — мужчина по-прежнему крепко прижимал девушку к стене, будто бы боясь, что если он её отпустит, она сбежит. Снова. Как когда-то сбежала от него к Аватару. Его тяжёлое дыхание опаляло девичье лицо, а крепкие руки стискивали плечи так, что Катара невольно морщилась от боли.
— А ты?
Вместо ответа Зуко вновь увлёк деву в поцелуй — на сей раз нежный, трепетный, полный благодарности и… нет, не любви, но чего-то очень её напоминающего.
Мужская рука скользнула по волосам, зацепив треклятый цветок, и маг с рыком отпрянул от Катары.
— Что… — девушка заметила, как недобро заблестели золотые глаза, смотревшие на хитро переплетённые локоны. — Что не так?
Вместо ответа Зуко выпутал огненно-красную чашечку лепестков из девичьих волос, с презрением покрутил её и, накрепко сжав в руке, изжёг; с тонких пальцев на ковёр посыпались хлопья пепла, запахло палёным.
— Эй! Ты зачем это сделал?.. — Катара с возмущением посмотрела на мужчину и попыталась ударить его по плечу, однако тот быстро перехватил её руку и прижал к своему лицу, той его стороне, что была изъедена огнём. — Мне нравился этот цветок…
— Больше не смей принимать огненные лилии из рук других мужчин. И тем более вплетать их в волосы.
— Иначе что?
Маг не ответил. Вместо этого он вновь увлёк деву в долгий поцелуй.
Вернуться к празднеству Зуко и Катаре так и не удалось. Занятые друг другом, они не замечали, как минуты, складываясь в часы, пролетали мимо, неумолимо приближая окончание первого дня торжества.
За окном уже давно перестала литься музыка, перестали раздаваться взрывы фейерверков, перестали слышаться весёлые разговоры… или это просто не могущие оторваться друг от друга влюблённые упивались долгожданной близостью, не замечая и не слыша ничего вокруг.
Горячие прикосновения, нежные речи, то и дело обрывавшиеся сладкими стонами, то быстрые, то плавные движения — всё это было неправильным, поспешным, порочным… но таким необходимым.
***
Девушка, с лица которой не сходила удовлетворённая улыбка, всем телом прижималась к успевшему заснуть Зуко. Она, медленно выводя на мужской груди невидимые узоры, невольно вспоминала произошедшее с ней (
«С нами») этой ночью.
… Одним рывком он сорвал полупрозрачную ткань с ее плеч. На какое-то мгновение она задержалась на бедрах девы, сделав ее похожей на ожившую статую, ноги которой задрапированы мраморной тканью. Мужчина пристально смотрел на нее, переводя хищный взгляд золотистых глаз сверху вниз, не оставляя без внимания ни один изгиб ее тела. Потом тот же путь проделали его руки. С грудей, меж которых серебром блестела какая-то побрякушка, они скользнули на стройную талию, обхватили соблазнительные бедра, ещё укутанные в юбку, и спустились по ногам вниз.
… Дева стояла неподвижно, прижав руки к груди, а где-то в глубине сердца рождалась трепетная нежность. Ее никогда не боготворили прежде. Никогда не дарили таких ласк. Никогда в жизни она не испытывала такого удивительного желания, которое охватило сейчас, — отдать себя.
… Она хотела его, хотела делать то, что ему нравится, хотела быть такой, какая была ему нужна. В этот момент ей вдруг показалось, что она создана именно для того, чтобы отдаваться. Отдаваться только ему — этому треклятому, самоуверенному, беспринципному магу Огня.
… Его настойчивые пальцы требовательно сжали ее бедра, когда он встал на колени и притянул ее к себе. Положив руки ему на теперь обнажённые плечи и закрыв глаза, дева запрокинула голову, и сверкающая волна тёмных каштановых волос упала ей на спину. От влажного и жаркого прикосновения его губ к её животу у девы перехватило дыхание <…>
… Мужчина уложил её на прохладный красный шёлк.
… Из девичьей груди вырвался тихий, протяжный стон, стоило влажным губам прикоснуться к болезненно чувствительной шее. Длинными ногтями она вцепилась в его распущенные волосы и, только через несколько мгновений расслышав болезненное шипение, разжала пальцы <…>
… Упёршись руками в измятый шёлк по обе стороны от её головы, он одним грубым движением бедер глубоко проник в неё, полностью овладев.
… Девушка вскрикнула от наслаждения. Ухватившись за его мускулистые плечи, она приняла его в себя, призывая взять её всю. Она хотела его, хотела безумно. В момент наивысшего блаженства они слились в едином движении, едином порыве. Их единство было теснее, чем просто прижавшиеся друг к другу тела, глубже, чем жаркие вдохи, тихие, страстные мольбы и гортанные, хрипловатые звуки несказанного наслаждения <…>
От воспоминаний Катара зарделась и спрятала лицо на груди Зуко, будто это могло прогнать чувство стыда, завладевшее ею: как она будет смотреть в глаза мага поутру, девушка не знала, однако решила оставить эти переживания на потом — разморённое тело отказывалось напрягаться лишние минуты и требовало от хозяйки отдыха.
В конце концов, отбросив стыдливые мысли, дева погрузилась в крепкий сон.
***
Проснулась Катара поздним днём: пробивающиеся лучи солнца из ярких жёлтых уже давно сделались едва оранжевыми; время скоро перевалит к вечеру. Однако столь долгий сон нисколько не смутил деву и не вызвал у неё паники: она хорошо знала, от чего так долго проспала — Зуко не позволил ей заснуть этой ночью, а потому истерзанное мужской страстью тело, которое теперь нестерпимо болело, требовало сна. Южанка и сейчас не испытывала желания подниматься из тёплой постели, однако волновать друзей ей не хотелось.
Катара бросила взгляд на пустующее рядом с собой место. Конечно, глупо было надеяться, что Хозяин Огня позволит себе валяться в кровати до самого вечера, но желание проснуться в его объятиях было столь сильным, что лёгкое разочарование кольнуло сердце.
Девушка принялась стягивать с кровати шёлковое одеяло, чтобы закутаться в него и отправиться в ванную, как заметила на подушке огненно-красный цветок, перетянутый золотой лентой.
Лёгкий румянец вмиг окрасил девичьи щёки.
Не было ни записки, ничего, но догадаться, кто оставил ей столь интимный подарок, было нетрудно. Цветок пах сладко, но ненавязчиво, за что Катара и любила эти лилии.
Не заприметив в комнате вазы, что была бы заполнена водой, девушка обломила стебель, отложив его в сторону, а пышную чашечку и золотую ленту трепетно сжала в ладони, собираясь вплести их в вечернюю причёску.
Сегодня Катара не намеревалась делить внимание Хозяина Огня с падкими до его обаяния девицами.
❖๑๑๑❖۞❖๑๑๑❖
