Интимный полумрак, окутывающий стильный бар, превращал золушек в принцесс, а смущенных юнцов в мускулистых небожителей. Блеклые легко-забывающиеся лица становились привлекательными и завораживающими под этим правильно-падающим светом. Бар брал тройную цену, но люди платили не за градус напитков. Они платили за иллюзии, за возможность сравнять шансы с теми, кто выиграл в генетическую лотерею и схватить джекпот. Этот полумрак помогал отчаянным мужчинам и равнодушным женщинам найти лучшую партию на ночь. Последующее утро было не важно, важна была лишь эта ночь — и обе стороны это понимали, без сожаления расставаясь по утрам. Утраченные иллюзии. Спасибо, полумрак.
Но этой девушке не нужна была игра этих полутеней, с восхищением думал бармен, протирая бокалы. Пухлые томные губы, длинная шея, тяжелые золотые волосы… Блондинка была хороша.
Неприлично хороша.
Взгляд Мотоки невольно останавливался на белоснежной атласной коже, что невинно выглядывала из-под воротничка блузки— казалось, проведи кончиками пальцев по тонким ключицам и они тут же покроются синяками и кровоподтеками— настолько нежной и чарующей казалась ее кожа.
Девушка непрерывно смотрела на бокал вина перед собой, и Мотоки нахмурился, пытаясь вспомнить что же напоминают ее глаза. Волнительная незнакомка внезапно встрепенулась, закидывая ногу на ногу — деловая юбка задралась, показывая на миг соблазнительные бедра, и Мотоки чуть не застонал. Сапфир. Конечно же, сапфир, эти раскосые прозрачные глаза напоминали этот дорогой камень, который Мотоки однажды удалось подержать в руках — мексиканский контрабандист успел похвастаться им перед тем как его загребли копы. Мотоки позже узнал, что этот камень стоил полмиллиона. Но эти глаза. Эти глаза стоили куда больше.
Внезапно из угла бара встала фигура и подошла к стойке, где сидела эта волнительная незнакомка с красным бантом в тяжелых золотых волосах. Высокий парень, одетый в идеально сидящий на нем костюм, был демонически красив— узкие глаза, высокие скулы, красиво-очерченные губы и длинные платиновые волосы… Но несмотря на красоту, он вызывал чувство опасности и уважение. В нем была невероятная сила, и все это понимали.
Он поставил перед собой стакан с водой, где плавали лайм и мята, и посмотрел на блондинку, которая даже не повела бровью.
— Напиваешься, Аино? Пытаешься утопить горе в вине? — жестко усмехнулись его губы. Минако чуть вздрогнула— новая старая фамилия звучала такой чужой.
— Праздную, Хашимото. Наконец я свободна. От тебя, от этой дурацкой фамилии. Минако Хашимото звучала как третьесортная звезда.
— Все лучше, чем та, кто ты есть на самом деле, — полу-улыбнулся Кунсайт, не сводя взгляда с блондинки и небрежно откидывая платиновые волосы.— Минако Аино: давно забытая звезда поп-сцены. Как там твоя песня пятилетней давности «Поцелуй меня» не получила ли новый Грэмми?
— Она бы получила, — закусила губу девушку, сверкая сапфировыми глазами, и Кунсайт замер. — Если бы я не потратила пять лет своей жизни на тебя, Хашимото. Я променяла карьеру певицы на жизнь жены успешного адвоката. Ты за пять лет стал дороже на 50 миллионов, я же стала старше и обзавелась новыми морщинами благодаря тебе.
Девушка провела тонкими пальцами по безупречному лбу, и Кунсайт громко усмехнулся.
— Мне нравятся, когда правда вырывается наружу в прямом эфире. У тебя нет ни одной морщины, Аино. Еще бы. Ты ведь как вампир— выпила из меня всю кровь, плюс еще увела пару миллионов.
Девушка стушевалась, но лишь на миг.
— У меня хорошая генетика. И насчет денег— я помогла тебе добиться успеха. Неужели ты думал, что я не достойна части твоего заработка? Как ты сам и сказал, моя песня «Поцелуи» слишком устарела, чтобы приносить доход.
— Есть такая вещь как работа, Аино, — холодно произнес Кунсайт, отворачиваясь от девушки и смотря в сторону.— Возможно, если бы ты работала, ты бы не стала маяться от безделья. И не стала бы трахаться с лучшим другом твоего мужа.
Девушка замерла, и в голубых глазах на мгновение мелькнула обида. Стиснув зубы, Минако отпила за раз половину бокала.
— Я думала, что мы уже все обсудили в суде, где нас так быстро расписали полчаса назад. Зачем ты подошел, Хашимото? Ты и твой адвокат так живописно расписали мою измену, сделав меня главной сукой в этой истории. Пока ты героически работал, зарабатывая нам на жизнь, я падшая стерва трахалась во всех позах с Мамору. Прекрасная сказка. Развод дали, компенсацию мне выписали втрое меньше той, что просила. Что тебе еще надо?
В серых глазах блеснул металл, и длинные пальцы неожиданно сильно схватили ее за запястье, заставляя от неожиданности пролить вино на рукав белоснежной рубашки. Но он этого даже не заметил. Минако с вызовом и раздражением посмотрела на бывшего мужа.
— Я всегда признаю свою вину, — слова с трудом выходили из его горла, когда он смотрел в эти голубые глаза.— Я был не прав, когда слишком погружался в работу. Последний два года я, действительно, слишком много путешествовал заграницу, чтобы вести дела семьи Ренье. Их дело было невероятно сложным, и это заводило меня. Я был не прав…. Но я никогда не изменял тебе. Ты же предала меня.
Плохо-скрываемая боль в голосе Кунсайта заставляла Минако съеживаться внутри, но девушка старалась изо всех сил этого не показать. Она постепенно привыкала к этому чувству.
— Я миллион раз просила прощения. Это произошло всего лишь раз. После развода с Усой Мамору нужен был ты… Но тебя не было. Вместо этого, я была той, кто говорил с ним. Кто успокаивал его. Это дело семьи Ренье….Разве оно того стоило, Кунсайт?
Минако сморщила лицо и тяжело вздохнула, откидывая золотые волосы назад. Кунсайт тяжело смотрел на блондинку.
— Я была одна на Рождество, я была одна на Обон, я была одна на день рождения. И когда я праздновала свои 29 одна, пришел Мамору с бутылкой Рислинга.
— Ты миллион раз говорила про Рислинг, — с ненавистью выдохнул Кунсайт.— Алкоголь — это по-твоему оправдание?
— Я даже не была особо пьяна, —равнодушно протянула Минако, заставляя Кунсайта вздрогнуть. — Я помню то чувство абсолютной злости. Злости, что ты бросил меня одну. Ты был мне так нужен. Ты бросил Мамору одного, когда ты ему был так нужен. Я отдавалась ему без чувств, просто сгорая от пустоты и горя. Еще до того, как он расстегнул мое платье…. я подумала, что хочу развод. Зачем мне муж, которого я не вижу? И который скорее всего спит с французскими путанами из тиндера.
— Я не спал ни с кем. Мне не нужен был никто кроме тебя, — хриплый голос парня больше не мог сдерживать боль. Отвратительная тяжелая боль вырвалась наружу и била по нервам, выворачивая все внутренности наизнанку.
— Зато после того, как ты узнал об измене, ты явно пошел во все тяжкие, — горько усмехнулась Минако, вздрагивая от боли. — Сколько их было: десятки, сотни?
— Разве я был не свободен? — спросил блондин, тяжело сглатывая.— Я пил столько, что даже не помню, кто из них был кто.
— Это было всего лишь месяц назад, — покачала головой Минако, прикрывая глаза. Прошедший месяц был истинным адом. Сегодняшний день был долгожданным избавлением из этого дна. Только отчего же так саднило сердце.
За барной стойкой повисла тяжелая тишина, перебиваемая еле-слышимым стуком сердец.
— У меня появилась девушка, — неожиданно с трудом выговорил Кунсайт, внимательно всматриваясь в Минако.— Ами, она студентка медицинского факультета. Она— единственная, кто отказалась спать со мной в первую ночь нашего тиндер-свидания. Она очень красивая.
Блондинка закусила губу и громко усмехнулась, крутя бокал в дрожащих пальцах.
— Ты сделаешь ей предложение? Ты же теперь молодой завидный холостяк…
— Не думаю, — устало покачал головой Кунсайт, смотря куда-то вдаль своими холодными глазами.— Мне хватило одного брака. Не думаю, что захочу снова влезать в новые отношения. Мне хватило тебя, Минако.
Девушка сильно вздрогнула. Ее имя произнесенное его губами. Губами, что дарили ей столько наслаждения и любви. Его хриплым низким голосом. Черт возьми, как же больно.
— Я рада за тебя, — тихо произнесла она через силу, и Кунсайт вновь с трудом посмотрел на нее.— На самом деле, Кунсайт… Ты заслуживаешь лучшей девушки. Я, действительно, виновата и не достойна тебя. Ты должен быть счастливым. А я предала тебя.
Кунсайт смотрел на Минако, не мигая, вбирая в себя весь ее образ, словно он мог растаять с минуты на минуту.
— Ты предала, — плохо-слушающимися губами повторил он.— Я тоже виноват….Виноват, что забыл, кто являлся смыслом моей жизни. Забыл, что вытащил самый лучший приз в жизни, женившись на тебе. Забыл, насколько твоя красота ослепляет мужчин. Забыл, насколько слаб Мамору… Но ты виновата больше всех. Ты предала. Это правда.
Девушка опустила голову, и по нежной щеке пробежала чистая слеза.
— Будь счастлив, Кун. И прости нас.
Кунсайт уже хотел было благородно кивнуть, как последняя фраза зацепила его.
— Нас? — голос блондина окрасился металлом.— Почему ты говоришь «нас»? Ты же миллион раз говорила, что ты спала с ним лишь один раз?!
Девушка непонимающе посмотрела на парня; ее глаза были красными от слез.
— Да, но Мамору появился неделю назад… Он сказал, что мы оба «отверженные». Нас обоих бросили наши половины…
— Да, но его бросила Усаги, влюбившись в Сейю, — яростный шепот Кунсайт оглушал. Серые глаза метали молнии. Он был похож на страшный шторм, и Минако засасывало в самый центр.—Ты же! Ты же изменила мне! Изменила мне с этим сукиным сыном! Это было здравым решением с его стороны нанять тех головорезов охранять его.
— Да, хоть ты и выбил одному из них челюсть, — со страхом произнесла Минако, отодвигаясь от платиноволосого демона. Но Кунсайт схватил ее за запястья и прижал к груди. Минако испуганно ощутила, как сильно бьется его сердце.
— Что же ты делаешь, Минако? Что же ты творишь? — с трудом произнес Кунсайт— серые глаза потемнели от ненависти и боли.— Ты с ним снова?….Вы вместе….?
Каждое слово взрывало сознание. Каждое слово уничтожало часть мира.
— Нет, — покачала головой Минако, и из глаз покатились слезы.— Нет, он хотел снова, но я отказала… Он позвал меня на свидание, и я согласилась… Но только после того, как получу развод. Я так боюсь быть одна….Пойми меня….
— Ты любишь его? — серые глаза Кунсайта дрожали осколками льда.
— Нет, конечно, нет, — зажмурилась от боли Минако.— Я просто не могу быть одна. И он прав, мы оба отвратительные низкие люди.Кому еще мы нужны…
И в этот миг мир Минако рухнул, когда идеальные губы Кунсайта обрушились на нее, захватывая в плен горького долгожданного поцелуя. Он целовал ее страстно и самозабвенно, запуская язык в ее рот. Как в старые времена. Но все это было совершенно по-новому. Кунсайт с трудом оторвался от губ бывшей жены, серые глаза заволокло дымом желания. И чувства. Такого знакомого чувства.
— Что ты делаешь? — с трудом спросила Минако, дрожа всем телом. Пальцы бывшего мужа крепко держали ее за подбородок.
— Что ты думаешь? — хрипло ответил он, с нежностью обводя овал ее лица.
— Целуешь бывшую жену.
— Плохая попытка, госпожа очевидность, — усмехнулся блондин, дотрагиваясь пальцами до ее губ.
— Изменяешь красивой Ами, — голос Минако чуть дрогнул. Светлые брови Кунсайт поползли вверх.
— Ты ревнуешь? — улыбнулся он, глядя на девушку своими светлыми глазами.
— Да, — еще никогда честность не была такой сладкой и легкой на вкус.
Кунсайт обольстительно улыбнулся, заставляя Минако внутренне застонать. Ее бывший был невероятным демоном, который мог возбудить ее одним движением губ.
— Ами— это выдумка. Собирательный образ, позаимствованный у моего помощника Зойсайта. Нет никакой студентки медицинского. Нет, и быть не может.
—Почему? — спросила Минако, после того как губы Кунсайта подарили ей еще один легкий, нежный поцелуй со вкусом мятной воды.
— Ответь на вопрос, что я делаю? — длинноволосый блондин с нежностью провел пальцами по нежной шее девушки.
— Ты сходишь с ума, — она отчаянно нуждалась в подсказках, но их не было. Ее версии заканчивались.
— Глупая моя малышка, — тихо прошептал Кунсайт, целуя ее шею. Он сходил с ума от вкуса ее кожи— как он мог жить без нее целый месяц. Как он мог жить без нее в принципе.— Все ведь так очевидно.
Кунсайт пристально посмотрел на девушку — его зрачки дрожали от переполнявших его чувств.
— Я люблю тебя. Я. Тебя. Люблю.
— Но ведь я… — из глаз девушки полились слезы, и она резко отодвинулась от Кунсайта, движимая страшным чувством вины и боли.— Я сделала тебе больно. Я не заслуживаю тебя.
Парень одним резким движением прижал девушку к себе, крепко сжимая в объятиях и вдыхая запах ее волос. Она пахла как любовь. Как космос.
— Да, но я прощаю тебя. Потому что не могу представить жизнь без тебя. Потому что ты раскаиваешься. Потому что я верю тебе. Я не могу не верить. Я люблю тебя так сильно, что ты даже представить не можешь…
— Кунсайт, — прошептала Минако из последних сил.— И я...И я люблю тебя…
***
Они не помнили как ворвались в его квартиру. В их квартиру. Он повалил ее на кровать, срывая с нее одежду, как обезумевший зверь. Она осталась в одном черном нижнем белье… Не было зрелища более невероятного— она взбурливала его сознание, она сжигала его дотла.
Кунсайт стал покрывать горячими поцелуями ее лицо, шею, ключицы. Длинные платиновые волосы щекотали ее кожу, и Минако выгибала спину от каждого прикосновения его губ. Его длинные пальцы сжали ее грудь через кружевной лиф, и Минако издала протяжный стон, и тут же почувствовала, как его эрекция уперлась ей в бедро.
— Черт, Мина, — с трудом выдохнул парень. Серые глаза потемнели от страсти.— Я хочу тебя так сильно… Я не был в тебе так давно…
Минако закусила губу и игриво посмотрела на Кунсайта. Одним легким движением она изогнулась и оказалась верхом на нем, Она стала показывать нежными легкими поцелуями его рельефный пресс, стягивая его брюки.
Кунсайт выдохнул, когда Минако взяла в рот его твердый горячий член. Она стала сосать его, издавая громкие звуки, и парню показалось, что он сейчас взорвется. Его большой член стал еще больше увеличиваться — он с трудом умещался в ее рту, упираясь в горло. Кунсайт стал водить бедрами, вталкивая его еще глубже в ее горло, в то время как Минако стала заглатывать его конец. Внезапно Кунсайт задрожал и выпустил струю спермы — белая жидкость стала выливаться изо рта Минако.
Минако облизала губы, улыбаясь, когда сильные руки парня подняли ее и подмяли под себя, срывая лиф. Губы Кунсайта тут же начали целовать ее грудь, вытягивая розовые соски. Его язык начал облизывать соски по очереди, и Минако почувствовала, как внизу все стало влажным. Кунсайт стал особенно сильно сосать правый острый сосок девушки— он помнил, что он у нее особенно чувствительный. Минако громко застонала, и длинные пальцы Кунсайта отодвинули ее кружевные трусики и вошли в ее влажную промежность. Девушка захватила губами воздух, обхватывая голову Кунсайта двумя руками. Он стал наращивать темп, входя в нее средним пальцем и теребя клитор большим, и Минако стала двигать бедрами ему навстречу.
— Кунсайт, да, — простонала Минако, целуя губы парня.— Да, так хорошо….
—О, да, моя девочка, — страстно шептал Кунсайт, смотря на нее темными серыми глазами.— Скажи мне, что ты хочешь… Ты хочешь меня? Ты скучала по мне?
— Да, о да, — закричала Минако, откидывая голову, когда два длинных пальца вошли в нее. Сквозь полуприкрытые ресницы она видела, как парень медленно вытащил оба пальца из нее и с наслаждением облизал, не прерывая глазного контакта.
Он стал посасывать ее грудь, спускаясь ниже, целуя живот, лобок. Разводя ее дрожащие ноги, он впился сочным поцелуем в ее влажную промежность, и Минако закричала от удовольствия, что разлилось по всему ее телу. Его язык целовал все ее нежные складочки и пробовал ее всю на вкус изнутри, а она изливалась оргазмом ему в рот.
— Ты такая сладкая, моя девочка, — шептал Кунсайт, ненасытно облизывая ее языком.— Но теперь и я не могу терпеть.
Он навис над ней, и увидев его напряженный огромный член, Минако почувствовала огромное возбуждение и томление от его скорого проникновения.
Кунсайт расправил ее ноги и вошел в нее одним движением во всю длину, и Минако застонала, впиваясь острыми ногтями ему в спину. Он стал входить в нее со всей силы, словно наказывая ее за всю ту боль, через которые она заставила их пройти в последний месяц. Это была невероятная смесь из боли и наслаждения. Он бился в ней как раненый зверь, она была такая узкая, она была создана для него. Только для него. От этой мысли он распалился еще больше, и сжав ее грудь, он стал насаживать ее на себя, забывая обо всем. В какой-то момент в голове у него взорвался мир, и громко застонав, он кончил в Минако, вздрагивая всем телом. С трудом выйдя из нее, Кунсайт прижал девушку в груди. Оба тяжело дышали. Оба снова стали жить.
— Прости меня, — вновь повторила Минако, не в силах сдерживать слезы. Эмоции, одни эмоции.
— Мина, — Кунсайт нежно приподнял лицо девушки, смахивая пальцами влагу с ее лица.— Я простил тебя. Еще тогда, когда ты поставила подпись на документах, и вместо облегчения, я почувствовал одно лишь опустошение. Тогда, когда я как зомби последовал за тобой в этот бар возле суда. Тогда, когда я не смог выдерживать этого пожирающего взгляда этого бармена и подошел к тебе. Тогда, когда ты упомянула этого подонка, и меня чуть не хватил удар. Я не могу потерять тебя. Я простил тебя, но я никогда не забуду того, что ты сделала.
В серых проницательных парня вновь проглянула страшная боль смешанная с умопомрачительной любовью.
— Я не знаю, что на меня нашло. Почему я стала такой мелочной и горькой, почему я так горько пала… Разве может одиночество быть оправданием моему страшному поступку. Я ведь к нему не чувствовала ничего. Ничего кроме жалости и обиды за него. Прости меня, любимый.
Минако прижала ладонь Кунсайта к своей щеке и прикрыла глаза. Она вздрагивала от чувств, что переполняли ее. Она его так любила.
— Мина, — Кунсайт с нежностью поцеловал запястья девушки, прикрывая глаза.— Какие же мы идиоты, что довели все это до развода. Мина…
Серые глаза сощурились, вновь утопая в голубых глазах девушки.
— Ты выйдешь за меня?
Ответом ему был лишь счастливый смех.
***
Ючиро, клерк загса, чуть не выпал, когда увидел дату развода пары, что пришла узаконить отношения.
—Вы уверены? — нахмурился он.— Вы развелись менее суток назад.
— На все сто, —в унисон ответили счастливые молодожены….
Выйдя из дверей загса, молодые люди с радостью подставили лица утреннему солнцу.
— И вот я вновь, мадам Хашимото. Скажи, Кун, ты ведь специально это сделал, чтобы не выплачивать мне ту компенсацию, которую назначил суд? — засмеялась Минако, чувствуя жадные поцелуи мужа на своем лице.
— Какая ты у меня догадливая, — ухмыльнулся Кунсайт, зарываясь лицом в тяжелые волосы жены.— Я оказывается просто жадный, а не безумно в тебя влюбленный. Если бы все было только так просто…
— Как я рада, что ты не только жадный, но и безумно влюбленный, — засмеялась Минако, радостно отвечая на нежные поцелуи платинового блондина.— Я люблю тебя, Кунсайт. Люблю больше всего на свете.
Речь Минако была прервана очередным страстным поцелуем Кунсайта, и солнце озарило две фигуры, слившиеся в поцелуе настоящей, всепрощающей любви. Любви, совершившей Ошибку. Любви, сумеющей Простить.
