Promise not to give up

      Снова сон, где команда проигрывает в важном матче. Снова центр поля, где сидит парень, у которого по щекам льются реки слез, означающие, что все кончено, игра проиграна. Федя винит себя, думая, что именно из-за него члены команды, с которой он прошёл весь чемпионат, не поднимут золотой мяч, не смогут прыгать от радости по полю и не будут плакать от счастья, благодаря всех болельщиков за поддержку и тех, кто играл рядом с ними на протяжении всего турнира. Он винит себя за то, что по новостям не будут говорить о том, что Россия впервые за столь долгое время смогла выиграть в главном мероприятии по футболу.       Смолов просыпается в холодном поту, жадно хватая воздух, которого ему явно слишком мало. За окном глубокая ночь, тишина, и лишь одинокий сквозняк, гуляющий по номеру в дорогом отеле, иногда нарушает покой, скрипя дверью и слегка поднимая занавеску от пола, создавая тихое шуршание. На соседней кровати мирно сопит Артём — нападающий сборной и играющий под номером двадцать два. Его волшебная улыбка не сходит с лица даже во сне, будто бы говоря: я всегда уверен в себе и своей команде.       Прошло уже несколько дней после окончания главного события этого лета: чемпионата мира по футболу, который проходил в России, на родине Феди. Он до сих по не может отойти от того, что команда была в нескольких шагах от долгожданной победы, но все изменилось буквально за одно пенальти, и все, к чему они так долго стремились, рухнуло вниз, оставляя надежды далеко позади.       Смолов аккуратно, пытаясь не создать ни единого шума, вылезает из-под одеяла и направляется на балкон, чтобы насладиться свежим воздухом после ночного дождя и звёздами, что усеяли небо, словно с кисточки смахнули лишнюю белую краску. Федю всегда успокаивала такая тишь, а сейчас ему, как никогда, нужно это спокойствие, чтобы скрыть нахлынувшее беспокойство, которое разливается по всему телу, пробегая по каждой вене, проходящей внутри него, при каждой мысли о прошедшем турнире. Он готов утонуть в этом океане умиротворения, лишь бы не вспоминать тот плачевный для команды счёт; лишь бы в памяти не проскальзывали убитые лица парней, которые уже готовы были бежать через все поле к их вечно невозмутимому тренеру.       — Снова не спится? — раздается позади тихий шёпот. Такой спокойный и, как всегда, уверенный.       Повернувшись лицом к балконной двери, Федя видит сонное лицо Артёма. Даже с заспанными глазами Дзюба остается красивым и прекрасным. Смолов вновь неосознанно размышляет над тем, как его товарищу это так легко удаётся.       — Да нет, просто решил проветриться, — отводя взгляд, врёт Федя. Он не хочет снова рассказывать Артёму о том, что его до сих пор волнует этот проигрыш и вина, которая повисла на его плечах тяжелым грузом.       — Кому ты заливаешь, — потягиваясь и зевая, и будто бы мурлыча, говорит Тёма. Ему всегда не все равно на своих друзей — членов команды, он поддерживает каждого как только может, даже когда сам сломлен до невозможности. А ради Феди он готов встать в любое время, приехать с другого конца света, лишь бы тот не сорвался и не заплакал вновь, не считал, что это и вправду его чертова вина, которой на самом то деле совсем нет. Фёдор Смолов, человек, который всегда ходил с улыбкой, дающей только один позитив, в одно мгновение стал самой угрюмой и грустной душой на планете.       — Да ложись спать, все правда в порядке, — Смолов подходит к стене и облокачивается на неё, а затем поднимает глаза на небо, тщательно рассматривая пятна на Луне.       — Никуда я не уйду, — настаивает Артем. Его нельзя переубедить. Если Дзюба сказал, значит, так и будет. — Рассказывай, что за сон очередной приснился? Я слышал твоё тяжёлое дыхание и как ты вскочил.       Смолов отдал бы сейчас все, лишь бы не вспоминать сновидение, что заставило его подпрыгнуть на кровати посреди глубокой ночи. Центр, слезы, разбитые в пух и прах парни, горький привкус проигрыша во рту, грустные лица болельщиков. Всё это — всплывает в памяти постоянно, и никуда от этого не деться.       — Да, Тём, все одно и тоже, — Федя, складывая руки на груди, тяжело вздыхает. В горле застревает ком, а на глазах снова скапливаются слезы.       Лунный свет мягко падает на их балкон, придавая всему происходящему некую романтическую атмосферу, от которой обоим становится не по себе. Артёму, чтобы точнее разглядеть лицо своего друга, приходиться подойти чуть-чуть поближе.       — Я миллион раз просил тебя не думать об этом, все же уже в прошлом…       Не давая договорить Дзюбе, Федя подлетает к нему вплотную и впивается в его пухлые губы. Прижимаясь всем телом к нападающему, Смолов хочет прочувствовать всего его, каждую частичку. Он аккуратно прижимает Артёма к стене, правую руку кладя на талию, а левой опираясь на стену.       — Давай, может, в кровать переползем? — разрывая поцелуй, совсем тихо спрашивает Дзюба.       Одновременно с желанием сорвать с Феди боксеры, он хочет остаться незамеченным остальными ребятами, что живут по соседству в следующем номере. Их балконы совмещены в один, что иногда очень удобно для вечерних посиделок с бутылкой крепкого пива и атмосферных разговоров на разные темы.       — Боишься, что нас увидят вместе? — ехидно улыбаясь, задаёт ответный вопрос Федя, сильнее прижимая Артёма к стене.       — Может быть частично и да, но больше всего я хочу сейчас… войти в тебя, — прерывисто отзывается тот, пытаясь восстановить сбившееся, тяжёлое дыхание.       Смолов снова припадает к губам своего соседа по номеру, всего на пару секунд, и это действие коротко, но ясно дает понять, что он невероятно желает Дзюбу всем своим нутром. Все отрицательные эмоции будто бы улетучиваются в момент соприкосновения их губ. И именно сейчас нельзя даже и сказать, что Смолов как-то переживает и чем-то обеспокоен.       Артем нежно отпихивает от себя Федю и быстро выходит с балкона, направляясь к своей кровати, которая почему-то незначительно, но больше, чем у его товарища.       — Может, попробуем не в постели? — подойдя сзади и нежно покрывая поцелуями мускулистую спину Дзюбы, тихо спрашивает Федя.       Артёму не надо много слов, чтобы понять, чего от него хочет Смолов. Он резко, но довольно аккуратно, чтобы тот не ударился, толкает его к стене и, подлетая к нему, хватает одной рукой за шею, а второй сжимает уже набухший член партнёра.       Их губы снова сливаются в поцелуе, но уже не просто нежном и романтичном, как раньше, а страстном. В номере становится слишком жарко, поэтому с каждого из парней стекают капли пота, которые только лучше создают горячую атмосферу в помещении. Тяжелые вздохи Дзюбы чередуются с короткими, но очень сладкими стонами Смолова.       — Господи, как я хочу тебя, — Дзюба шепотом обжигает ухо Феди, заставляя его издать ещё более заводящий стон.       — Так войди в меня… — только и может выдавить из себя парень, который буквально недавно проснулся в холодном поту. Он уже забыл, что за сон ему снился; что совсем недавно он и его команда вылетели с турнира. Сейчас это совершенно неважно.       Разорвав очередной поцелуй, Артём поворачивает Федю к себе спиной и снова прижимает к стене, а затем, наклоняясь к уху, говорит совсем тихо и жарко:       — Я готов приложить максимальные усилия, чтобы ты очень громко стонал и не вспоминал о плохом, — Дзюба всегда добивается того, чего так сильно хочет.       Прижавшись к Смолову ещё сильнее, чем обычно, Артём зарывается носом в его волосы, вдыхая приятный аромат мяты, смешанной с разными ягодами, а затем очень нежно проводит языком по его шее, отчего Федя слегка дёргается, задевая член Дзюбы. Забивая на все возможные последствия и стеснения с утра, Тёма быстро снимает с себя боксеры, откидывая их куда-то вглубь номера и приспускает белье у своего партнёра. Он еле дотягивается, почти самыми кончиками пальцев до смазки, мирно лежащей внутри небольшой тумбочки. Не медля ни секунды, Дзюба выдавливает часть прохладной жидкости себе на ладонь, спешно растирая её по члену. Сначала он проводит ним между ягодиц Феди, возбуждая его ещё сильнее, а затем резко входит, почти до основания, доставляя обоим невероятное удовольствие. Изо рта Смолова вырывается хриплый стон — на большее он не способен, ведь волна неги, что окунула его в этот момент, забрала все силы, без которых теперь очень сложно стоять на трясущихся ногах.       Поняв, что лучше всего продолжить лёжа, Артем нежно берет Федю за плечо и толкает его на мягкую кровать с белоснежным постельным бельём, от которого пахнет свежестью. Издав ещё один короткий, но довольно звонкий стон, Смолов поудобнее устраивается на подушках и ухмыляется в ожидании Дзюбы у себя между ног. Внутри обоих полыхают пожары, сводящие с ума и не дающие трезво мыслить. Они оба желают остаться удовлетворёнными, и даже победа на чемпионате не смогла бы сделать их такими, как страстный секс глубокой летней ночью.       Артём наклоняется над Федей и пару секунд смотрит ему в глаза, улыбаясь ими, будто дразня, а затем начинает прокладывать дорожки из поцелуев от мочки уха до паха, доставляя своему партнеру максимальное удовольствие, разливающееся по всему телу штормовыми волнами, и желание, чтобы тот его уже оттрахал до помутнения в рассудке. Дзюба одним очень сильным толчком входит в Федю, крепко удерживая его за талию. Смолов, хватая подушку, громко стонет в неё, чтобы в соседнем номере ребята не проснулись. Как он ещё умудряется в такие моменты думать о ком-то, кроме парня, имеющего невероятно красивое тело, который находится сейчас у него между ног?       Артём вдавливает Смолова в кровать и, постепенно ускоряя свой темп, издаёт рычащие звуки. Федя же крепко сжимает подушки, лежащие вокруг него, и простыню — это помогает сдерживаться и не стонать слишком громко. Внутри обоих бурлит удовольствие, как океан, в котором только начинается смертельный для корабля шторм.       Остановившись на пару секунд, Артём резко наклоняется к Смолову и впивается в его губы, страстно прикусывая их зубами и иногда водя по ним языком. Изо рта Феди вырывается короткий стон, который будто бы подсказывает Дзюбе, что пора закончить начатое. Он снова начинает двигаться, наращивая утраченный темп. Капли пота, скатывающиеся по спине Артёма, слегка щекочат его и придают ещё большее удовольствие, отчего тот начинает двигаться намного яростнее, чем раньше.       Федя сотрясается от нахлынувшего оргазма, в его глазах темнеет, а с губ срывается последний сладкий стон. Вздрогнув, словно от слабого разряда током, Смолов кончает, пачкая покрывало, которое держал раннее. А Дзюба, сделав ещё пару резких и глубоких толчков, устало падает сверху на Федю, а затем, насколько ещё хватает сил, приподнимается на локтях и, перекатившись, ложится рядом, довольно улыбаясь и смотря в потолок.       Отыскав в себе последние силы, Смолов выдает свою коронную обворожительную улыбку с белоснежными зубами и, повернувшись к Артёму, кладёт руку на его грудь. Поразмышляв пару секунд, он приподнимается на локтях и нежно чмокает того в шею.       — Это наша с тобой победа? — мурлыкает Дзюба, закрывая глаза.       — Она самая, — отвечает Федя и, тихо засмеявшись, добавляет, — на чемпионате мира по сексу.