(not so) Happy Birthday

      Первое поздравление Изуку получает ровно в полночь. Он ещё не спит, хотя и вымотан за день, но перед глазами уже плывёт от потока сообщений, летящих от информаторов, и пестрящее восклицательными знаками, смайлами и тортиками сообщение от Ашидо едва не пролетает мимо него. Сразу же следом прилетает не менее пёстрое поздравление от Хагакуре.        Это очень в их духе, и Изуку, устало улыбнувшись, пишет благодарности в ответ.        Сообщения летят до трёх утра, затем затихают — видно, полуночники ложатся спать. Изуку проваливается в тяжёлое забытье, в котором продолжаются не прекращающиеся уже полторы недели кошки-мышки с синдикатом «Кайхен-гуми». Сколько ещё это продлится — думать не хочется. Сколько жертв понесла каждая из сторон — тоже.       Изуку снится сложившийся карточным домиком торгово-развлекательный центр на севере Итору — вовремя эвакуировать гражданских удалось почти что чудом, имя которому — титанический труд координаторов и героев превентивной сферы. И превратившиеся в пылающий ад склады в пригороде Берусы — Изуку тогда скооперировался с несколькими местными геройскими агентствами, не по своей инициативе, а по запросу боевой поддержки. И, в общем-то, совместными усилиями удалось накрыть готовую к отправке заказчикам крупную партию оружия и экзоскелетов, но шесть человек уже почти неделю лежит в реанимации. И пойманных злодеев удалось допросить далеко не всех — не в последнюю очередь потому, что обугленные куски мяса вообще не отличаются разговорчивостью.       Такой сон совершенно не приносит ни отдыха, ни облегчения.       Ровно в шесть утра звонит Иида-кун. Поздравляет эмоционально и громко, и от его голоса немного звенит в ушах. Изуку с трудом разбирает, чего именно ему желают, он всё ещё не до конца проснулся, но зыбкая тяжёлая дрёма уже перебита, снова уснуть не удастся. Поэтому он благодарит Ииду-куна за поздравления, старательно сдерживая зевок, трёт глаза и надеется, что ледяной душ и очень много кофе заменят ему отдых ещё на один день.       Сегодня, а ещё всю прошлую неделю и до следующей среды Изуку в Аомори, а со всей Японии к нему стекаются реки информации от осведомителей, аналитиков и координаторов. Его стажировка мало похожа на рабочую практику под началом профессионального героя. Разве что чисто формально.        Изуку сотрудничает с крупнейшими геройскими агентствами Японии — и не только Японии. Своё семнадцатилетие он встречает в более высоком геройском статусе, чем многим удаётся достичь за десятилетия упорной работы.        Всемогущий передал ему почти весь штат своего геройского офиса — своеобразный подарок на окончание первого года учёбы, или, может, очень заранее — на День рождения. Очень щедрый подарок. Очень полезный.        Очень тягостный.        Не то чтобы Изуку не был готов к такой ответственности. И ему полезно уже сейчас, заранее привыкать быть в центре информационного вихря — вернее, ему-то как раз не привыкать, с его патологической наблюдательностью и склонностью к анализу, но такой шквал данных, какой обрушивают на него многочисленные информаторы, для него в новинку.       В семь утра звонит Всемогущий, которому Исцеляющая Дева под угрозой суровой кары, целебных поцелуев и травяных сборов прописала соблюдать нормальный режим. Изуку хочет прокомментировать слишком бодрый для якобы только что проснувшегося человека голос, но сдерживается. Не ему говорить, в самом деле. Всемогущий сердечно поздравляет, а затем заходится в приступе кашля — они становятся всё чаще, и не Изуку об этом говорить, конечно, но он очень просит Всемогущего поберечься.       Мирные переливы сямисена раздаются в половину восьмого.        Шото никогда не звонит раньше, уважая чужое право на сон. Даже если прекрасно знает, что Изуку встал ещё до рассвета. Эта своеобразная деликатность очень умиляет.       — С Днём рождения, — голос Шото звучит приглушённо и тускло. Похоже, он ещё не ложился. Изуку крепче сжимает в ладони телефон, шумно выдыхает. Принимает тихие поздравления, вслушиваясь не столько в слова, сколько в голос.       В прошлом году Шото не знал, когда у Изуку День рождения, да и не до того было — на середину июля выпадали триместровые экзамены. Спросил уже ближе к декабрю и заметно расстроился, узнав, что праздник давно прошёл. Хотя, по правде говоря, на тот момент всех уже больше волновали не Дни рождения, а возможность до них дожить, желательно — в относительной целости. А затем завертелся такой водоворот, что и волноваться-то уже стало некогда.       Геройское агентство Старателя с марта почти полностью на Шото. Тодороки Энджи по-прежнему в строю, его возвращение после мясорубки на Кюсю стало чуть ли не свежим стартом для героики в Японии в целом, но только немногие знают, какой ценой. Изуку — один из этих немногих.       Вообще-то они сотрудничают агентствами. Официально, все бумаги подписаны. Геройские агентства Старателя-Шото, Ястреба и Деку-Всемогущего формируют, пожалуй, сильнейшую команду. Все они ведут одно расследование, но воевать приходится на разных фронтах, надеясь, что каждая маленькая победа сделает следующий бой хоть немного проще — если не для себя, то хоть для напарников.       Их стажировки не совпадают ни по времени, ни по месту. Когда Шото в школе — Изуку мотается по стране от Бэнтэндзимы до мыса Соя. Когда у Изуку рабочее затишье и появляется время на учёбу — Шото ныряет в геройскую рутину своего агентства так глубоко, что когда выныривает — ещё несколько дней не понимает, на каком он свете.        Да и можно ли это назвать стажировками, если они работают наравне с профессиональными героями первой десятки? На наследников героев номер один возлагают большие надежды и ожидания. От них ожидают вездесущности, всесведущности, чуть ли не всемогущества. Победы над Лигой Злодеев. Возвращения мирного неба над головой.       Изуку с каждым днём всё лучше понимает, почему Всемогущий всю жизнь держался особняком, не подпуская к себе людей. Когда от тебя ожидают сверхчеловеческих свершений, на человеческое не остаётся ни времени, ни сил.       Не то чтобы ему это нравилось.       С начала этого учебного года они виделись от силы пару недель.        Шото замолкает, и Изуку осознаёт, что действительно не разобрал ни слова, почти убаюканный тихим голосом.       — Изуку, — зовёт Шото, и Изуку заставляет себя выпутаться из ватного кокона уютной полудрёмы. — Я скучаю.       У Изуку пережимает горло.       — Я тоже. Сможешь выкроить денёк на каникулах? Или хотя бы несколько часов?       — Не знаю, смогу ли, но выкрою. Я хочу тебя увидеть.       — Отпразднуем вместе, когда встретимся? — это почти шутка, но Шото уверяет его, что обязательно отпразднуют, и ему хочется верить.       Изуку закрывает глаза и трёт припухшие от недосыпа веки. Они оба не любят видеосвязь — грустно видеть чужое усталое лицо, не имея возможности коснуться. Поэтому — так, голосом, обещаниями встречи. Если позволят время, работа, обстоятельства. Слишком много факторов. Но они оба привыкли выполнять обещания.       — Как отец? — спрашивает Изуку и из вежливости, и чтобы сменить тему. Не сказать, что эта тема менее грустная. Шото молчит несколько секунд.       — Не очень. Но ты же его знаешь. Ни за что не признается.        Изуку знает. Теперь знает, не только как героя, но и как человека. Сложного, исключительно тяжёлого, но, в общем-то, не лишённого положительных черт. Для Изуку это стало откровением похлеще, чем «Сегацу-сана не существует». Наверное, даже более шокирующим, чем первая встреча со Всемогущим. Пожалуй, сильнее него этому был удивлён разве что сам Шото.       Шото шуршит бумагами, негромко отдаёт кому-то распоряжения — Изуку не разбирает из-за шороха помех. Зато слышит знакомый гулкий низкий голос. Шото перебрасывается с отцом парой фраз — Изуку улавливает названия каких-то лекарств, — кажется, желает доброго утра. Это до сих пор кажется ему странным.       Ему не нравится то, насколько поникший у Шото голос, когда он снова начинает говорить.       — Изуку, не становись героем номер один. На этом статусе какое-то проклятие.       Изуку шумно сглатывает перегородивший горло тяжёлый ком.        Проклятие или нет, у него нет особого выбора. У них обоих. Да чего уж, у всех них.       — Когда увидимся — наложишь на меня проклятие покалеченных рук?       — Не смешно, — Изуку почти видит озадаченность и недовольство на лице Шото. Если привыкнуть — у него довольно выразительная мимика.       — Вдруг одно проклятие перевесит другое, — Изуку тихо фыркает. Не то чтобы он всерьёз верил в проклятия… Хотя опасения Шото никак не назвать беспочвенными. Он не располагает всей информацией, но выводы делает верные, носители «Один для всех» действительно как будто прокляты. Изуку старается об этом не думать. Ему хватает куда более насущных поводов для беспокойства. И ему, и Шото. Шото вообще приходится волноваться слишком о многом. И о многих.       — Будь осторожен, — просит Шото. Изуку мог бы попросить его о том же.       — Люблю тебя, — говорят они в унисон. Прощаться они перестали уже давно.       Короткие гудки отрезвляют не хуже будильника.       Изуку проводит ладонями по лицу и позволяет себе никуда не спешить ещё пять минут. Не больше. Ему просто нужно вернуть мысли в рабочую колею, сосредоточиться, не думать, что всё летит в тартарары.       До запланированной атаки полтора часа.       До каникул две недели.       До возможности выдохнуть и хоть ненадолго вспомнить, что жизнь бывает другой — маленькая вечность.