Вечно хочет зла и вечно совершает благо

Саске разлепил окровавленные глаза. Солнце поднималось из-за гор, освещая красно-желтым светом долину и близлежащую местность. Он попытался шевельнуть головой, но тело отдавало тупой ноющей болью, заставляя иногда вздрагивать. Учиха поморщился, краем глаза, как мог, оглядывая разрушенную долину. Все было раскурочено, следы жестокой и кровавой битвы. «Резни, кровавой резни», — поправил себя брюнет. Резкая боль пронзила левый глаз, отчего Учиха лишь зашипел и мгновенно отключился. Он очнулся на берегу реки. Ран не было, так же как и пронизывающей боли. Но он же шиноби, он не имеет права показывать свои слабости, да? Взгляд упал на блондинистую макушку. Молодой Учиха сразу узнал в нем самого непредсказуемого ниндзя Конохи, Узумаки Наруто. Саске нахмурился. Яркий взгляд голубых глаз не выражал, ровным счетом, ничего. Низко опустив голову, мальчик стоял на месте, спрятав руки в карманы. Брюнет обошел маленького Наруто и встал сбоку. В ясных лазурных глазах читалась злоба, отчужденность и одиночество. Учиха хмыкнул, переведя взгляд на пристань и вздрогнул. На ней сидел он сам, маленький, но уже познавший боль и безумие от потери всего клана. Мальчишка с чёрными волосами поежился и оглянулся. Цепкие ониксовые глаза поймали стоявшего на холме Наруто. Блондин сначала замялся, но потом, наигранно надувшись, отвернулся и пошел в сторону своего дома. Мелкий Саске проделал те же действия, только остался сидеть на своем месте. Спустя некоторое время, на лицах обоих заиграла одобрительная улыбка. Молодой Учиха удивился улыбке голубоглазого блондина. Значит все это было правдой. Чертовы узы. Значит не он один хотел подойти, заговорить. Успокоить свою и чужую боль одиночества и презрения. Саске сжал губы в тонкую полоску, перемещаясь Академии Ниндзя. Он стоял посреди тренировочной площадки, лицом к зданию. Рядом с ним веселились и играли ребята, уже ставшие генинами Конохи. Брюнет обернулся, цепляя взглядом висящие на дереве качели и сидящего на них одинокого мальчишку, с грустными голубыми глазами. Мальчик держался руками за веревку, исподлобья смотря на веселящихся ребят. Единственный не сдавший. Дети перешёптывались, тыкая пальцем в Узумаки и посмеиваясь. Их родители, стоявшие неподалёку со злостью и неким страхом смотрели на бедного голубоглазого ребёнка. Наруто встал, оскалившись. Из ясных больших глаз градом покатились слезы. —Почему?! — закричал он, — почему вы смотрите на меня так, будто я убийца какой-то?! Что я вам сделал?! Я Узумаки Наруто, Узумаки Наруто из деревни Скрытого Листа! Когда он кричал, Саске готов был поспорить, что видел в бездонных голубых глазах лишь боль и отчаяние. Проклятье Девятихвостого Лиса. Мальчишку все презирали, считали виноватым в смерти Четвёртого Хокаге и его жены. Считали виноватым в смерти всех своих близких. Чертово презрение, чертова злость и ненависть в глазах людей. На маленького мальчика обрушился весь гнев и холод людей. А защитить его было некому. Учиха зажмурился, не желая видеть эту демонстрацию прогнившего общества. И все же, сейчас бы он не отказался от своих прежних слов и с удовольствием выжег бы эту черноту, заполняя ее своей тьмой. Чертова несправедливость. В такие моменты он почти убеждался в том, что этот мир полностью гнилой, ненастоящий, до дыр выжженный бесчестием и жестокостью. —Жалкое зрелище, да, Саске? — прозвучал немного хриплый, но до боли знакомый голос лучшего друга. Наруто встал рядом с Саске, спокойно наблюдая за убегающей маленькой копией себя. Блондин одобряюще улыбнулся, мазнув взглядом по скале Хокаге. —Я мечтал стать Хокаге, чтобы меня все признали, — нарушил давящую тишину Узумаки, — но твой брат… Саске внимательно посмотрел на друга, ожидая продолжения ответа. В том, что они связались чакрой и теперь проходят воспоминания, он теперь не сомневался. Кажется такое перед смертью бывает, либо уже после. Так значит они не смогут разрушить технику Мадары? —Итачи сказал о моем отце, ты знаешь, — чуть улыбаясь уголками губ, продолжил джинчурики, — его признали не потому, что он стал Хокаге. Его признали, и поэтому он стал Четвёртым. —Он всегда был проницательным, — хмыкнул Учиха. —А, Саске, смотри, — Узумаки указал на яркое пятно света, в котором виднелись две фигуры, — где это мы? Темнота прожигала глаза, заволакивала и манила, но парни стояли молча, пожирая глазами двух детей, стоявших спиной к спине. Народ окружил их, сверля злыми взглядами. Блондина из-за Духа Лиса, а брюнета из-за громкого имени Учиха. —Ты всегда был лучше меня, — с грустной улыбкой тихо прошептал Наруто, — я старался идти за тобой. Я не хотел проигрывать тебе. Не хотел отпускать далеко, не хотел, чтобы ты был один. —Так ты поэтому ходил за мной по пятам? — чуть насмешливо спросил Учиха, — Наруто? Саске огляделся. Узумаки рядом не было. Резкая, обжигающая боль снова пронзила все тело, накатывая волной и сжигая кожу. Брюнет снова открыл глаза, видя перед собой все то же небо, залитое солнцем, только вот сейчас оно было ярче. —Я уже думал, что умер, — прохрипел рядом блондин, — мы всего лишь уснули, Саске. Учиха чуть повернул голову, оглядывая парня напротив. Распухшая щека, рассеченная бровь, тонкая струйка крови, стекающая из уголка рта. И как всегда, неизменная снисходительно-счастливая улыбка во все тридцать два. —Чего ты так пялишься, теме? Сам-то не лучше выглядишь, — с насмешкой проговорил Узумаки, кивая в сторону руки друга. Учиха проследил за его взглядом и чуть не поперхнулся. Вместо руки было кровавое месиво, часть руки ниже плеча просто отсутствовала. Кровь шла, но не хлестала, заставляя молодого шиноби облегченно выдохнуть. Его собственная кровь смешивалась с кровью лежащего рядом друга. Рука у него так же была просто стерта их сильными техниками. —Не смотри так, а лучше… — Узумаки выдохнул, сжимая зубы, — лучше просто не шевелись. Двинешься и твои раны откроются — помрешь тут и что делать. —Ну, если я умру здесь, то вечное противостояние закончится, — Саске вскинул глаза к небу, — тоже революция в некотором роде. —Ты идиот! Ты напрашиваешься на мой кулак, чертов Саске, — надрывно-громко сказал Наруто, — была бы у меня еще чакра, я бы снова тебя так оттделал! Выбил бы нахер всю дурь из тебя! И Саске засмеялся. На грани истерики, на грани срыва, но искренне, с душой, со слезами. Вдыхая полной грудью, ощущая такой чистый и нужный сейчас воздух. Согревающий легкие, залечивая раны от тьмы, которые острыми иглами пронзали грудную клетку. Столько лет, столько лет заставляли судорожно сплевывать алую кровь, раздирая кожу до мяса, пытаясь сделать глоток воздуха. Без сожалений, без тьмы, без чертовой ненависти и желания мстить. —Чего ты ржешь? — раздраженно спросил Наруто, — что смешного я сказал, тупица?! —Даже полудохлый, ты все равно хочешь меня побить, — сквозь смех прошептал Учиха. —А что мне еще делать, когда ты забиваешь себе голову снова? — уже более тихо отвечает Узумаки. Его колотит, отсутствие чакры Курамы, своей собственной, а так же, банально, сил. Узумаки не дурак, все понимает, все чувствует. Раны серьезные и даже Карин со своим умением не помогла бы. Саске хорошо постарался, видать и правда хотел убить. А блондин волновался, осторожничал, не спешил. Друга убивать не хотел. Но даже так, по максимуму выбил из Учихи все то дерьмо, которое он себе напридумывал. —Почему ты все это делаешь, Наруто? —Саске, а ты и правда дурак, — прошептал Узумаки, улыбаясь и пытаясь сохранить последние силы, — потому что ты мой лучший друг. —Что это значит конкретно для тебя? — брюнет повернул голову, внимательно вглядываясь в один голубой глаз. Второй заплыл от сильных ударов. —Это трудно. Я не уверен, что смогу правильно донести до тебя, умом-то ты не блещешь, как я погляжу. Но., — джинчурики замялся, чуть улыбаясь. —Но? —Когда я вижу как ты стараешься, а потом лажаешь, то мне тоже, вроде как, больно. Больно смотреть, как ты загоняешь себя, — Узумаки посмотрел на небо, чуть сщурив глаза. Саске вздрогнул. Вот значит как. Хотелось снова засмеяться, истерично. Это же он, Учиха всегда следовал за Наруто. Хотел быть как он. Всегда блондин был на шаг впереди и напоминал его старшего брата Итачи. Когда Наруто был рядом, когда он заставлял брюнета идти вперед. Это он, Узумаки, толкал его вперед своим несгибаемым желанием добиться уважения. Чертов Джинчурики. —И все же, почему? —А ты и правда тупой, — с улыбкой прохрипел блондин, — мда уж, действительно, бьешь все рекорды по тупости… Повернув голову, Наруто застыл. По щеке Учихи скатилась слеза, смешиваясь с кровью и огибая вспухшие части лица. Он отвернулся, не желая показывать свои слезы и жалостливо прикусывая губу, содрогался в беззвучных рычаниях. —Эй, Саске, — тихо, еле слышно, прошептал Наруто, — я не жилец, ты и сам понял. Дай руку. Учиха повернулся, с сожалением и болью смотря в голубые глаза. —Наруто, я… —Молчи, просто дай руку. Брюнет молча протянул руку, вкладывая ее в раскрытую грязную ладонь. Наруто улыбнулся из последних сил и сложил печать, используя руку друга и отдавая последние отголоски чакры. Зеленые стебли древа глухо опустились на землю, освобождая от своих чар бедных шиноби, которых насильно запихнули в коконы. Они счастливо смотрели на небо, срываясь на смех и крича в воздух слова благодарности.

«Спасибо, Наруто» Учиха смотрел в голубые глаза невидящим взором. Это все? Вот так просто ты сдашься? —Не смотри так, даже если я умираю, я никогда не сдамся, — парень поднял руку, выставляя большой палец вперед и тыкая себя в лоб, — я Узумаки Наруто, шиноби деревни Скрытой в Листве! Я никогда не сдамся! Он закашлялся, смиренно опуская руку. Дыхание еле улавливалось, сердце отчаянно пыталось качать кровь, разгоняя ее по полумертвому организму. Боли уже не чувствовалось, тело немело и лишь кончики пальцев подрагивали, из-за защемления нервов. Губы давно пересохли, а глаза будто выцвели, но все же не перестали лихорадочно блестеть. Хриплый вздох, Наруто сплевывает уже темную кровь, уже понимая, что все. Конец. Пути назад нет, и если уж решил стать Хокаге, то будь добр идти до победного конца. Или умри достойно. Парень задыхался, стискивая зубы и пытаясь бороться из последних сил. —Наруто, ты не можешь просто так сдохнуть здесь! Я же, — Учиха нервно выдохнул, царапая ногтями твердый камень. Срывая их подчистую. Впрочем боли этой он уже не чувствует. —Помолчи ты, — одними губами шепчет джинчурики, — ты же сам все понимаешь, Саске. Просто пообещай. Он снова надрывно закашлялся, дёргаясь и прогибаясь, от чего еле затянувшиеся раны снова открылись, окрашивая форму в багрово-алый цвет. Пот стекал по вискам, вены, которые надулись от напряжения, казалось, сейчас лопнут. Он перевел взгляд ясных глаз на друга, который смотрел на него взглядом ошарашенным, НЕпонимающим и НЕпринимающим. —Пообещай, что защитить деревню, Саске, — последние слова сорвались с сиплым стоном боли и предсмертной агонии. Небесно-голубые глаза уставились в небо, безжизненно и кукольно отражая окружение. Зрачки больше не дергались, а хриплое дыхание не вырывалось из сильной груди. Он не сдался. Продолжая сжимать руку Саске, он умер тут. Умер, как подобает шиноби. Гордо и непоколебимо. «Я тоже хочу, чтобы мое имя выбили на этом камне! Я не хочу просто сдохнуть!», — голос молодого буйного мальчишки пробил голову Учихи. Он дотронулся до холодеющей щеки и аккуратно погладил. Ты не сдался. Тело нагревало каменную руку статуи Хаширамы, начиная потихоньку остывать. Саске поднялся, усаживаясь, шипя и ругаясь от боли. Он аккуратно вытащил руку из мертвой хватки лучшего друга. Учиха нервно улыбнулся, закрывая глаза Наруто, и удивляясь, что даже после смерти они не перестают сверкать. —Я признал тебя, Наруто, и я исполню свое обещание.

…так что ж ты, наконец? —Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.