Так похожа

Мюзикл «Суини Тодд, демон-парикмахер с Флит-стрит» Jayne Wisener - Green Finch

      Она всегда чувствовала на себе этот взгляд. Он словно раздевал, такой она беззащитной оставалась перед ним. Джоанна не сомневалась, что Тёрпин не прочь раздеть её. И это страшило больше всего на свете. Если это случится, мир обязательно перестанет существовать.       Девушка ничего не знала ни о матери, ни об отце. Судья говорил, что ей необычайно повезло оказаться у него, а не в работном доме. «Живы ли они? Почему бросили меня?». В последнее время эти мысли часто посещали, пока она вышивала у окна.       Лишь бы занять себя чем-нибудь, лишь бы не находиться с этим человеком дольше наедине. Иначе произойдёт нечто плохое. Она получала образование от частных учителей, в основном женщин. Занятия же с мужчинами сопровождались присутствием Бэмфорда - типа не намного приятнее отчима.       Скользкий человек, похожий на слизняка, от взгляда которого сжималось естество. Не с кем поговорить, не у кого спросить совета, не с кем поделиться мыслями. В доме пара забитых служанок, да старый лакей. Они не стремились к общению с ней, приходили, делали свою работу и убегали прочь.       Джоанна ощущала себя куклой, её одевали в шикарные платья, покупали всё самое дорогое и модное. Даже вышивание обошлось в круглую сумму. Но при этом она крайне редко покидала дом и только в сопровождении Уильяма. А тот всегда в компании своей правой руки. Пребывание с ними и вовсе становилось невыносимым.       И если раньше мир был интересен, то теперь она смерилась со своей участью птички в клетке. Близилось шестнадцатилетие. Это цифра казалась ей зловещей. В это время девочки в высших кругах выходили замуж. И судя по опекуну, выбора ей не оставят, но Боже как же страшно, что и в замужестве она будет жить в том же страхе, что и здесь. ***       Джоанна вышивала, сидя возле окна, изредка поглядывая на равнодушных прохожих. Если бы хоть кто-нибудь проявил интерес к её судьбе, наверное, она стала бы счастливее. С этими мыслями она снова взглянула сквозь стекло и увидела юношу. Он смотрел взглядом светлых глаз, не скрывая восхищения. Она улыбнулась, и тут же её окликнул ненавистный голос.       - Джоанна! – она сорвалась с места, бросая вышивание. В комнату вошёл судья и выглядел угрюмо, не добро.       - Чем ты занимаешься?       - Как обычно рукоделием, сэр, - она стояла, вцепившись в складки платья, не зная, куда себя деть от страха. Словно она совершила непростительное преступление.       - Мы с тобой уже это обсуждали, я думал, ты меня поняла! Я запретил тебе общаться с незнакомцами. Ты заслужила наказание! – он подошёл ближе и ударил. Щеку обдало огнём, на глазах выступили слёзы.       - Я не потерплю своеволия в своём доме, - сквозь зубы процедил он, - Ты больше не увидишь этого парня, я преподам ему урок. А если он ещё раз посмеет заявиться сюда, я отправлю его на каторгу, навечно, - он ушёл, оставив дочь Баркера содрогаться от рыданий. ***       Девушка не могла остановить поток слёз. Она проплакала всю ночь, слёзы текли до сих пор. Джоанна поняла, что больше ни на секунду не останется здесь. Убежать отсюда навсегда, и будь, что будет. Но в одиночку её желание не исполнится. "Он вернётся, обязательно".       Мисс Баркер чувствовала в нём благородство и тягу к справедливости. Поэтому она на свой страх и риск украла и спрятала у себя запасной ключ от чёрного входа. Сердце хоть и сжималось от волнения, но также полно решимости довести задуманное до конца.       Интуиция не обманула. Парень пришёл. Спрятавшись за колонной. Она выкинула ему ключ в окно. Первый шаг сделан, осталось дождаться ночи, и прочь из этого проклятого места. ***       День рождение любимой падчерицы делало её готовой к замужеству девушкой. Но позволить осквернить сокровище, что он взращивал столько лет, он не мог. И решил жениться на ней сам.       Но сейчас стоя перед глазком в комнату Джоанны, он понял, что не до конца сломал стержень, который помогал противостоять ему. «Так похожа на мать». Но совершать ошибок прошлого судья не желал. Он сломит её волю, и после этого она будет боготворить и подчиняться ему беспрекословно. Как раз на примете одно место, настоящий ад для юных леди – лечебница для душевнобольных.       Но для начала нужно дождаться вечера, напомнить, что реальный мир суров. И только он, судья Тёрпин защитит, и только его она будет благодарить за сей дар и великодушие. Ведь он мог позволить малышке умереть, или попасть туда, откуда дети не возвращаются. Да и вообще, судьба сложилась бы не лучшим образом. ***       Вместе с мистером Бэмфордом он застал её собирающую вещи. Тёрпин видел, как она замерла, как побледнело лицо – так похожа на мать. Те же глаза, яркие губы, лебединая шея и прекрасные волосы, отливающие золотом. «Как хочется снова коснуться их».       - Мистер Бэмфорд, найдите юношу и позаботьтесь о нём, а я, позабочусь о вас, леди.       Она кинулась к двери, плохо осознавая, что она делает. Но девушка сразу поняла, что настал тот миг, когда мир перестанет существовать, что ни слова, ни мольбы не помогут. Уильям сделает то, ради чего предложил руку сердце. Его коварство не знало границ, но это не удивительно для человека, обладающего такой властью.       Одной рукой судья остановил побег, тут же швыряя мисс Баркер на постель. Она не успела даже сжаться в комочек, чтобы защититься. Опекун навалился сверху, лишая подвижности. Сопротивление не продлилось долго, и вот он во главе сей пьесы. Несмотря на возраст, он многократно сильнее Джоанны.       Отчим склонился ниже, целуя, но дочь Люси укусила его за губу. Ранки болезненно пульсировала, несколько капель крови сорвалось вниз, и это лишило духовного равновесия мужчину. Он ударил наотмашь по лицу. Раз, другой, третий. Девушка уже не шевелилась, крепко зажмурив глаза. Тогда он поцеловал вновь. Жёстко и властно. Отросшая щетина больно колола кожу под носом.       - Ты заслужила наказание, - Тёрпин задыхаясь, скинул с себя сюртук, потом рубашку, удерживая весом жертву, сидя на бёдрах. Плач и мольбы проходили мимо. Дело дошло и до трико, которое он приспустил, наглядно показывая, каким будет наказание.       Джоанна в шоке пыталась выбраться из-под мучителя, а то, чего она так боялась, приближалось. Тёрпин сел ей на грудь, давая понять, что при сопротивлении, будет хуже. Как и пятнадцать лет назад, он обмотал золотые локоны вокруг кулака и ткнулся головкой в плотно сомкнутые губы. Дёрнув за волосы назад и, повторив действие, Уильям понял, что это крепкий орешек. «Что-ж».       Он полностью сел, груди больно сдавило, а воздух едва проникал в слабеющее тело. Тогда Джоанна не выдержала и приоткрыла губы, этого достаточно, чтобы член проник в рот. Он насаживал её голову, чувствуя, как головка натыкается на нёбо.       Руки девушки упёрлись в бёдра. Он слегка привстал, чтобы та не задохнулась. Джоанна не знала, сколько продолжалась эта пытка. Минуты тянулись как часы. Болели челюсти от долгого открытия, волосы, казалось, сейчас оторвут вместе с кожей и снимут скальп, как в легендах про далёкие племена индейцев, поступающих так с бледно-лицыми.       Но самое жуткое, что ей стало противно от самой себя, как она допустила подобное? Лучше не рождаться - подумалось ей, но кошмар не заканчивался. Выходное платье сорвали с такой силой, что она чуть не упала с кровати. Тёрпин, уже полностью обнажённый, вклинился между ногами, удерживая руки.       Глаза тёмные, почти чёрные, скользили по юному телу, словно пожирали. Слёзы катились из глаз дочери Люси. Морщинистые руки связали лентой запястья так туго, что ткань впилась в кожу. Она держала их перед собой в жесте защиты.       - Так похожа, - прошептал он, трогая едва налившуюся грудь. Девушке стало дурно, она словно умирала.       - Прошу, не надо, - последний раз взмолилась она, дёрнувшись от прикосновения к срамному месту.       Паника накрыла разум. Тело похолодело, а сердце готово выскочить из груди. Пальцы проникли внутрь, вызывая всхлип и новое желание освободиться. Судья навалился всем весом, продолжая оглаживать лоно изнутри. Он уже лишал девственности и знал, что несмоченный внутренним соком вход, не сделает ему приятно.       Опекун припал губами к груди. Девушка почувствовала, что ей это нравится, и от этого стало ещё хуже и противней. Она боялась этого больше всего на свете, и сейчас этот мерзкий человек лишит девственности и отправит в психушку. Рыдания накатили новой волной.       Тёрпин же не слушал сбившегося от страха дыхания и всхлипов. Он слышал лишь свой пульс, отдающийся в паху. Не медля больше ни секунды, он приставил головку к вульве и тут же вошёл, вырывая из девушки вскрик. Неприятно сухо, ощущения трения приносило садистское удовольствие. «Теперь она моя».       Джоанна же крепко сжав зубы и зажмурившись, старалась побороть болезненные стоны. Каждый толчок рвал изнутри. Так больно, а этот человек продолжал издеваться. Судья вышел так же резко, как и вошёл. Опрокинул на живот, грубо ставя на карачки. И снова вошёл, струйки крови побежали по бёдрам.       Пальцы, словно тиски, впились в нежную кожу, заставив корчиться от боли, от целого коктейля из боли. Уильям не жалел сил, вбиваясь в это тело. Джоанна так похожа на Люси, и это лишь усиливало возбуждение. Тяжёлое дыхание, пошлые шлепки и всхлипы заполнили комнату. В глазах девушки темнело, она больше не могла этого терпеть. Движения стали ещё более сильными и беспорядочными.       Падчерица уже не сдерживала болезненные стоны. Пальцы в агонии вцепились в простыни. Она кричала, что ей больно, простила остановиться. Последний толчок выбил её из этого мира. Она провались в темноту. Мир рассыпался пеплом, обнажив ей всю свою мерзость.