Homecoming

- С чего бы начать? – задумчиво протянул Мальчик-Который-Выжил, с удобством устраиваясь в кресле на площади Гриммо. - Наверное, с того момента, как мы сиганули в арку Смерти. Вернее, ты сиганул, - поправила себя Гермиона, бросая на Поттера красноречивый взгляд. - Хм, наверное, ты права. Начнем оттуда, - кивнул Гарри, «не замечая» сарказма девушки. – Из-за завесы нас вытянуло в странный зеленый поток – потом мы узнали, что это Лайфстрим – а оттуда в реальный мир. Там была зима, и… *** Была зима. Холодная, лютая, завывающая ледяными ветрами. А их магия не работала. Казалось, что-то внутри вдруг взорвалось миллионом искр, и палочка, такая родная и знакомая, вдруг стала просто деревяшкой – бесполезной и мертвой. Их, замерзших почти до смерти в незнакомом лесу, спасла невысокая симпатичная женщина. Впрочем, в тот момент она показалась им настоящим ангелом. Ее имя – Ева Страйф, она мать-одиночка. Ее сыну сейчас десять лет, и его зовут Клауд. Позже, гораздо позже, Гермиона будет нервно хихикать, узнав имя отца их сводного младшего братца – Адам, и без конца будет проводить параллели между этим миром и Библией их реальности. Но это – потом. А тогда они удивлялись доброте и мягкости женщины, без малейшего колебания позволившей двум чужим для нее подросткам остаться у себя. Спустя же полгода она дала им свою фамилию и помогла собрать нужные документы. Им, растерянным и потерянным без возврата, это важно. Ева – мама – учит их охотиться на странных монстров, рассказывает о мире, знакомит с местными жителями. Маленькое солнышко – по-другому вечно взъерошенного Клауда и не назовешь – взахлеб рассказывает о солджерах. И о Сефироте. Это имя звучит почти как молитва – и не только от Клауда. Остальные люди произносят это имя с не менее ярым восхищением, благоговением и страхом. Чуть реже мелькают имена Генезиса Рапсодоса и Анджила Хьюли. Гарри только нервно хмыкал на подобное превознесение и максимально мягко пытался объяснить мелкому, что подобное поклонение обычно не приносит его объекту ни малейшего удовольствия. Скорее наоборот – мешает и раздражает. Нормальным людям, разумеется. Ведь он знает, что это такое. И вроде бы это помогает – во всяком случае, у Клауда исчезает так пугавшее Гарри до дрожи в коленях фанатичное выражение лица. Правда, альтернатива не на много лучше – не совсем осознанная и пока еще детская влюбленность в образ Героя – не то, что нужно их маленькому братишке. Но это хотя бы относительно нормальная реакция для ребенка – во всяком случае, так говорила Гермиона, и причин не доверять подруге у Гарри не было. Девушка с головой зарывалась в подшивки газет и книги по истории и литературе, с энтузиазмом изучая мир вокруг них. О, конечно же, они пытались вернуться домой. Пытались колдовать – и в обоих случаях у них ничего не получалось. Поэтому они смирились… относительно смирились – насколько это было возможно с их гриффиндорской упертостью. Поэтому пришлось искать временную альтернативу – как утешали они сами себя. Искали они долго – что-то около трех лет. В итоге Гарри с чистой совестью отправился в пехоту – потому что не с его удачей быть солджером. Он и будучи «просто Гарри» умудрялся вляпываться во всякое дерьмо даже здесь, так что рисковать не стоило. Конечно, обычные пехотинцы значительно уступают в характеристиках и полезности солджерам, однако согласно статистике, которую сумела собрать Гермиона, и в пехоту, и в солджеры поступало примерно одинаковое количество человек, и выживаемость новички имели примерно одинаковую. Третий класс, несмотря на усиленные способности – вернее, из-за способностей – часто натурально дурели от полученных возможностей, и не смотря на жесткий психологический отбор, все равно слетали с катушек. Не все, конечно, и не всегда, однако прецеденты случались довольно часто. Возможно, не иди сейчас война, все было бы по-другому – новичкам бы выбили лишнюю дурь, дали набраться хотя бы минимального опыта… Но чего нет, того нет. Гермиона же, вопреки ожиданиям, успешно прошла отбор… в отдел ТУРКов, а не к научникам, как ожидал парень. Впрочем, удивлялся он не долго – девушка была прекрасным аналитиком, неуемное любопытство, необходимое для этого отдела, у нее было, шило в одном месте вполне приличных размеров – тоже. *** - Знаете, когда мелкий попал в пехоту, не пройдя отбор к солджерам – мы вздохнули с облегчением. Потому что его влюбленность в генерала никуда не делась, – Гермиона странно улыбалась, прикрыв глаза. Воспоминания явно будили в ней неоднозначные эмоции. – О том, что они все-таки встретились, мы узнали поздно. Вы бы видели, как шипел Гарри! - И почему же, мисс Грейнджер? – сдержанно поинтересовался Северус. Несмотря на свою нелюбовь к гриффиндорцам, он понимал – сейчас перед ним сидели совершенно другие люди. А вот остальные таким пониманием не отличались, на свою беду – поэтому вопросы задавать мог только он. На остальных все так же висело заклинание немоты. - Запечатление. Практически мгновенное, с первого взгляда. Абсолютная фиксация на личности, и при попытке хоть как-то нарушить эту связь… последствия были ошеломляющими. Что хреново – совершенно неосознанное запечатление. И не у Клауда, а у Сефирота. Мелкий, на удивление, оказался весьма устойчив, и с его стороны связь образовалась гораздо позже. - Угу. Нужно было видеть, как генерал на него смотрел. Братишку спасло от ликвидации силами Ходжо только то, что Сефирот ничего не понимал. Социального опыта у него на тот момент было кот наплакал, эмоциональная сфера в состоянии «А в чем отличие между счастьем и ненавистью? Что? Обычно сравнивают ненависть и любовь? А какая разница?». - Но мы отвлеклись. До этого знаменательного момента еще рассказывать и рассказывать. *** - Кто здесь солджеры – мы или вы? – Гарри, ничуть не стесняясь, рычал на молодых парней. Ну, как молодых… Лет на пять его старше, прошедших мако-обработку и являющихся третьим классом. ОД, собранное из вчерашних школьников, было храбрее и эффективнее. И уж тем более, они не шли ни в какое сравнение с Гриффиндором. В большинстве своем львы отличались смелостью, граничащей с безумием, еще с первого курса. Конечно, и среди них попадались исключения – тот же Петтигрю, например – однако это были именно исключения, а не закономерность. И Гарри, как истинному представителю ало-золотого факультета, было очень неприятно наблюдать настоящую панику, охватившую этих здоровенных лбов. Учитывая, что пехота как раз-таки стояла насмерть… Вполне понятно было бешенство парня, оставшегося единственным старшим среди своих. И то не по званию – по возрасту и авторитету. Смешно сказать – ему двадцать, пацанам рядом с ним – по шестнадцать-восемнадцать, и они не истерят, а вполне успешно удерживают позиции, пока Гарри занимается мозгоклюйством. Возможно, свою роль здесь сыграло то, что пехотинцы изначально не питали никаких иллюзий по поводу своих способностей, и трезво оценивали свои реальные возможности? А вот солджеры, вроде бы и обладавшие повышенными во много раз характеристиками, еще не вполне успешно к ним адаптировались. Поэтому у них не все получалось, не все выходило. Нельзя просто дать человеку большую силу и ожидать, что он самостоятельно разберется, как ее применять. Нет, конечно, бывают и такие уникумы, но то – гении. Третий класс же в большинстве своем был на этой войне фактически таким же пушечным мясом, как и пехотинцы, только более… беспомощным из-за несоответствия ожиданий реальности. Между тем, попытки достучаться до солджеров проходили безуспешно. Более того, они еще и огрызаться умудрялись! В итоге Гарри, доведенный до крайней точки кипения, без малейшего колебания врезал самому трусливому, а потому – самому выебистому парню, как-то флегматично наблюдая полет солджера. Давно забытое ощущение от использованной магии приятно холодило руки. Стряхнув с пальцев затухающие искры, Гарри повернулся к ошарашенным солджерам и дружелюбно спросил: - Так вы сами начнете сражение, или мне вам помочь? Вы просите, не стесняйтесь, мне не сложно. Желающих полетать не нашлось. И панику, вот чудо-то, как отрезало. Удача Поттера, как известно, распространялась не только на него, но и на окружающих его союзников. Ничем иным их победу объяснить было нельзя. Как результат – почти мгновенное повышение до капитана – высшего звания, которое мог получить пехотинец. … и все-таки, вопреки всем молитвам, познакомился с первым классом.