Об углах и треугольниках

Всё так охуенно, что поверить страшно. Они сбрасывают в Шов сосуды с Монстром и его сестричкой, а потом лихо отправляют вдогонку рехнувшегося библиотекаря и все вместе выбегают из комнаты. Элиот бросает благодарные и полные нежности взгляды при каждом удобном случае. Элиот, кажется, западает на их нового врага, но тот умирает прежде, чем Квентин начинает волноваться об этом. Элиот переживает за Квентина, Марго и остальных, когда те отправляются в Новый мир, но вот проход найден и они снова все вместе, как и должно быть. А потом Элиот говорит, что начал встречаться с тысячелетним парнем-тоже-бывшим-Монстром по имени Чарльтон, некоторое время жившим в его голове, но при условии развратного поведения переместившимся в тело столетнего извращенца-путешественника и с помощью браслета от Санты обрётшего свой истинный облик. Тогда всё летит к чертям. — Ты… расстроен? Злишься? Кью, я не понимаю, поговори со мной, — Элиот садится на краешек дивана и опускает голову. В руках — очередной шедевр коктейльного искусства. Колдвотер медленно кивает, а через секунду вздрагивает и энергично качает головой. — Конечно нет, с чего бы мне. Всё отлично! — голос немного срывается под конец, но Квентин рад, что сумел сдержаться и не высказать всё то, что приходит на ум первым. Элиот отпивает немного салатовой жидкости из бокала. — Ладно, тогда… у нас всё хорошо, Кью? Квентин молчит слишком долго. Элиот медленно поднимается с дивана. — Видимо, не все из нас двоих настроены на разговор. Когда соберёшься — ты знаешь, где… — Я не понимаю! Вог замирает. — Чёрт, пятьдесят лет идеальных отношений, Элиот! Когда ты сказал «нет», я подумал: «Так будет лучше, Квентин, Элиот не хочет ввязываться в это всё так надолго в реальной жизни, ему нужна свобода, ему не хватит внимания от одного тебя. Тебе стоит подождать, Квентин. Дай ему лет пять-десять, Квентин, тогда он, возможно, будет готов!». А потом внезапно появляется этот Чарльтон и ты вдруг согласен на все условия моногамных отношений, даже будучи не уверенным, что сработает! Как прикажешь себя чувствовать, Вог? Я, очевидно, полный кретин! Поэтому вот что: я расстроен, да, и я злюсь, но не на тебя, — ты мне нихрена не обещал — а на себя, надумавшего себе Эмбер весть что! Блять, — Квентин встаёт, — мне надо побыть одному, извини. Сердце стучит где-то в животе. Элиот начинает прилагать усилия к каждому вдоху, пытается наполнить лёгкие до краёв, но они будто скукожились, не желая расправляться. Элиот не сдвигается с места. Только прикрывает глаза и залпом допивает остатки зелёной жижи. Они с Хэнсон сидят на диване в доме физиков, передавая друг другу косячок от Джоша. — «Пять-десять»? Так и сказал? Ох, Элиот, милый… — Не надо, Бэмби, кажется, я снова облажался. А ведь пообещал себе не косячить больше хотя бы с Кью. — Ну, ну, он поймёт, конечно поймёт. Мне бы ещё понять, правда. Элиот скрещивает руки и смотрит своим «ты-сейчас-серьёзно?»-взглядом. Марго пожимает плечами. — Нет, ну а что? Чарльтон, конечно, милый парень, такой вежливый и все дела, но это то самое, Эл? Вог с шумом втягивает воздух и откидывает голову на спинку дивана. — Мне кажется, я устал любить, Марго. Мои чувства, они же никогда не заканчивались для других ничем хорошим. А Чарльтон… С ним дело не только в том, что он влюблён в меня до безумия. Но… он жил во мне, он понимает меня как никто другой (прости, но даже лучше тебя), он видел самые тёмные мои воспоминания. И принял меня со всем тем, чем я никогда не смогу поделиться ни с тобой, ни с Кью, понимаешь? Абсолютное принятие всех моих ошибок, всего меня. И он не требует ничего в ответ! Просто быть рядом. — То есть… тебе пиздецки комфортно с ним? — Именно. — Тогда думай, Эл, думай, как не потерять их обоих. Квентин и Чарльтон сидят напротив за столом в библиотеке и бросают друг на друга неоднозначные взгляды. Чарльтон не выдерживает первым. — Я правильно понимаю, что у нас сейчас что-то вроде состояния любовного угла? Квентин смотрит на собеседника недоверчиво. Он итак не понимает, зачем этот странный парень подсел к нему, занятому домашкой, и начал глядеть в упор, а тут ещё и раздражающие вопросы. — Это шутка? Чарльтон хмурится. — Не была ею, но, полагаю, я мог неправильно истолковать посылаемые вами с Элиотом сигналы. Квентин теряется. — Нет, мы… Почему угол, а не треугольник? Чарльтон улыбается так широко, будто ждал этого вопроса. — О, всё просто. Когда я узнал о расхожем выражении «любовный треугольник», то сразу подумал, что описываемая ситуация неразрешима и предполагает глубокую привязанность первого человека ко второму, второго к третьему, а третьего к первому. Жестокая шутка нимф любви! Но меня постигло разочарование, когда открылось, что люди используют выражение, нет, столь редкую и трагичную ситуацию, для обозначения регулярного человеческого выбора! Это же явно не тянет на треугольник! Не хватает стороны! Квентин теряется ещё больше. Этот парень! О, этот парень тот ещё чудик! В хорошем смысле (наверное). — У тебя интересный взгляд на, — Квентин ручкой описывает в воздухе круг, — абсурдность происходящего. И ведь правда, если бы люди называли треугольником только ситуации обречённой односторонней влюблённости троих, читать многие любовные романы стало бы куда интереснее. — Верно, верно! Поэтому у нас и угол! Вот если бы я был влюблён, например, в тебя. Хотя стой, достаточно, чтобы я любил ещё и тебя! Это же тоже треугольник! — Ты… слушай, Чарльтон, я честно следил за всем, что ты говорил, но… не мог бы ты повторить? — Ах, да! В общем… Я же довольно долго находился в голове Элиота, и не только в Счастливом месте. Бродил по воспоминаниям, в том числе связанным с тобой. И… ну… Я просмотрел столько воспоминаний с тобой, что не мог не влюбиться. Это естественно! Я не оправдываюсь, нет. Просто… Ты же знаешь, сколько мне лет, правда? В моём веке нравы были иными, и, ну… То есть сам я никогда, но видел многое, и… Квентин, мы определённо треугольник, да, определённо треугольник. Я ошибся, назвав нас углом. — Ты хочешь сказать?.. — В этом нет никаких сомнений, да. А что у тебя? Колдвотер подпирает голову рукой и шумно выдыхает. — Чарльтон, это же буквально наш первый разговор наедине. Я уж точно не рассматривал ваши с Элиотом позы в воспоминаниях, так что… — Я тактично отворачивался! — О, это радует. И всё же. — Я понял твой намёк, Квентин, и приглашаю тебя на вечерний променад. — Что? Я… А, к чёрту, пошли! Когда за полночь они возвращаются в дом физиков и сообщают вскочившему с кресла Вогу, что ходили на свидание, тот почему-то истерично смеётся и требует, что ему срочно принесли бокал Giusto di Notri 2015, и ни годом позже! «С Кью всё всегда заканчивается так же, как и начинается!» Элиот наконец-то вдыхает полной грудью. «Квадрат!» — думает Хайман и усмехается.