«Ты обязан во что бы то ни стало остаться цел».
Слова рыжеволосой воительницы эхом отдаются в сознании блондина раз за разом, заставляя его вот так стыдливо прятаться от своих собратьев за длинными висящими кусками грязной ткани. Он и сам знает, какова цена жизни их лидера. Он знает, что не может поступить иначе, кроме как остаться прятаться на корабле, когда его друзья и товарищи идут практически на самоубийство.«Ты будешь его слабым местом. Ты не можешь позволить себе быть рядом, понимаешь?»
Да, он понимает, он понимает это гораздо лучше тебя, Норт. Только они с Саймоном знают, чьим соулмейтом является их лидер. Повезло, что на телебашне никто не обратил внимания на одинаковые ранения двух товарищей. Это ведь могло быть простым совпадением, что пули попали точнехонько в одни и те же места. Так успокаивал себя Саймон, рассматривая издалека, как Люси прижигает рану Маркусу. Впоследствии пришлось подговорить и эту девушку на ложь о якобы неисправных биокомпонентах голубоглазого, рассказав ей правду о двух одинаковых ранениях. И вот теперь, скрытый от посторонних глаз, как несчастный трус, блондин вынужден молча ожидать ухода своей группы и прятать глаза, пытаясь справиться с противоречивыми чувствами. «Почему именно я? Почему я должен был оказаться его связанным?». Он обхватывает руками колени и утыкается в них лбом, прячась от самого себя. Если бы он не оказался соулмейтом Маркуса, то мог бы быть рядом. Он мог бы защищать своего лидера, мог бы поддерживать его, уверенно держать за руку, он мог бы пожертвовать собой, если бы Маркус был в опасности. Но теперь он должен трястись рядом с каждой такой потенциальной опасностью, потому что может случайно ранить связанного с ним. «Лучше я буду рядом с Маркусом. Я сделаю все ради того, чтобы он остался жив, — говорила Норт, когда они остались наедине. — Не пытайся сблизиться с ним. Разве ты не понимаешь, что подставишь под опасность предводителя? Если тебе дорог Маркус, держись подальше от него», — слова девушки были чересчур холодны, а взгляд будто пытался прожечь дыру в собеседнике, что и так был внутренне морально опустошен. Саймон смотрел в карие глаза рыжеволосой и невольно хмурился, сжимая ладони в кулаки. Она тоже это чувствует, она тоже хочет быть рядом с Маркусом, и, в отличие от Саймона, она может себе это позволить. — Саймон, мы уходим. Погрузившийся в свои мысли и съежившийся андроид даже не заметил, как объект всех его раздумий оказался так близко к нему. Вздрогнув и тут же подняв голову, блондин проследил за тем, как перед ящиком, на котором он сидел, опустился его любимый лидер. — Мне жаль, что ты должен остаться. Я надеюсь, что мы вскоре сможем найти для тебя недостающий биокомпонент, из-за отсутствия которого у тебя могут возникнуть непредвиденные сбои, — спокойно произнес Маркус, с сожалением смотря в светлые голубые глаза друга, что после таких слов опустил взгляд и только сильнее нахмурился. Нет, Маркус, ты не виноват. Это я виноват, что такой проблемный. Это я виноват, что являюсь твоей родственной душой и не могу пойти с тобой, как Норт, как Джош. Это все я. — Люси позаботится о тебе, — продолжает разноглазый лидер, и мягко кладет ладонь на колено товарища, совсем не подозревая, какой всплеск эмоций вызывает этим у блондина. Саймон не имеет системы чувствительности к теплу и холоду до критических значений, но ему кажется, что место прикосновения жжется, и это очень пугает. Он пытается найти ответ на свои ощущения в глазах Маркуса, но все, что может сделать, это поспешно отвести взгляд, иначе так же начинает гореть и в груди. Не хватало еще, чтобы из-за этого и Маркус чувствовал боли и волновался о своих собственных биокомпонентах. — Я… — слишком тихо начинает Саймон, преодолевая душившие его чувства, и запинается сразу же, не зная, как лучше облечь тягостные мысли в слова. — Будь осторожен. Ты нужен нам, Маркус. Ты важен для нашего народа. Просто вернись, хорошо? Он замечает, что неподалеку стоит Норт, придерживая висящую тряпку, и наблюдает за диалогом, поэтому замолкает, боясь сказать лишнего. Нельзя показывать Маркусу своих чувств, он не должен ни о чем догадаться. — Мы добьемся желаемого любой ценой. Люди будут вынуждены послушать нас. И я готов умереть за свои убеждения. Я не буду прощаться с тобой, но и обещаний давать не буду, — Маркус убирает свою руку и собирается подняться, чтобы выйти к своему народу и повести его на мирную демонстрацию. Саймон сам не понимает, что делает, когда внезапно хватает друга за запястье, заставляя того остаться на прежнем месте и удивленно посмотреть на сидящего блондина. На какую-то секунду оба ощущают электрические импульсивные покалывания в области соприкосновения, а затем Саймон в ужасе отдергивает руку и прижимает ее к груди, закрывая еще и второй ладонью, как бы пытаясь спрятать свою ошибку. Он сделал это. Будто пошел против своей системы во второй раз и снова разрушил барьер, защищающий его от такого открытого показа своих чувств. Он видит, что его лидер в смятении, поэтому подскакивает с места и пытается ретироваться как можно быстрее, но на ровном месте запинается о свою же ногу и падает наземь, с характерным грохотом увлекая за собой один из ящиков, за который пытался ухватиться. Принимая поражение, Саймон соответственно принимает и протянутую уже руку друга и медленно поднимается с земли, не отряхиваясь, а только закрывая лицо свободной рукой. Второго шанса убежать уже не будет, и, как загнанная в угол жертва, он вынужден молча ожидать приговора своего палача. Но Маркус молчит, и это напрягает больше всего. Когда блондин наконец решается открыть глаза и подглядеть за происходящим сквозь щель между пальцами, то к своему удивлению замечает, как лидер неловко протягивает к нему руку и касается плеча. Такое едва ощущаемое прикосновение будто бьет током Саймона, и он снова вздрагивает, как ошпаренный, инстинктивно сбрасывая ладонь Маркуса с плеча. Но тот все молчит, и уже не удивление и не смятение, а непонимание читает в его взгляде на себе голубоглазый. Они все еще не произносят ни слова, не решаясь сказать что-либо друг другу. Эти минуты кажутся вечностью для блондина, и он бы рад сейчас отдать все на свете, лишь бы кто-нибудь пришел и позвал задержавшегося предводителя. Но даже Норт, все еще стоящая на своем прежнем месте и упорно не замечаемая никем другим, не двигается, с любопытством наблюдая за происходящим. Отчаянные мольбы о помощи во взгляде Саймона также никак не трогают механическое сердце девушки. Повторное несильное покалывание в пальцах отвлекают блондина, и он опускает взгляд на свою руку, а затем тут же резко переводит его на лицо Маркуса. — Покажи мне, — такие два простых слова, сказанные другом, заставляют Саймона испытать очередную мнимую волну холода, прокатившуюся по всей спине. Необъяснимое столкновение желаний убежать, зарыдать и раствориться под взглядом ясных глаз своего лидера захватывает и обездвиживает тело, а потом подчиняет. Медленно обхватывая пальцы любимого своими, Саймон позволяет себе прильнуть ладонью к чужой ладони и сплести пальцы в замок. Во всех движениях сквозит нерешительность и страх, но предводитель берет инициативу на себя и сильнее скрепляет две кисти, прямо и уверенно продолжая смотреть в глаза друга. Пальцы белеют, кожа деактивируется, позволяя двум родственным душам ощутить друг друга. Жжение в участке прикосновений становится приятным, даже слишком, и Саймон отворачивает голову, в очередной раз стараясь спрятать глаза и переливающийся красным диод. Его биосердце, кажется, начинает давать сбои, заставляя своего обладателя свести и приподнять брови от неприятных ощущений в груди. И какого черта он делает сейчас это, позволяет товарищу узнать о своих чувствах, Саймон тоже не понимает, но не решается оторвать горящую от ощущений руку, с которой Маркус считывает информацию. По сбившемуся дыханию лидера становится ясно, как ему тяжело от такого стремительного потока новых чужих эмоций. И даже теперь сморщенное от негодования лицо Норт на заднем плане не заставляет Саймона оторваться от чужой руки. От приятных ощущений уже начинает кружиться голова, видимо, от новых сбоев, и первым расплетает пальцы Маркус. Он наклоняется и упирается ладонями о свои бедра, громко и отрывисто дыша, в то время как испуганный такой реакцией блондин обеспокоенно смотрит за этим. — П-прости, я не хотел, — сбивчиво начинает извиняться Саймон, бегая взглядом по окружению и сжимая пульсирующую ладонь в кулак. — Я не думал, что оно… Я не буду… — Саймон, — Маркус говорит с какой-то злобой, и его товарищ от таких непривычных нот в голосе соулмейта замолкает, опуская голову. Не нужно было этого делать. Знал же, какова будет реакция, но слепо доверился внезапному порыву. Сам виноват. Норт была права. Он не может так вести себя, он не имеет права влюбляться в своего соулмейта, так устроен их мир. Нельзя. Нельзя было хранить надежду на ответные чувства и тем более открываться своему связанному. Как эгоистично. Он подверг опасности самое дорогое ему существо, желая не быть отвергнутым. И после этого он смеет так ровно стоять перед ним. Лучше было бы сгореть на этом самом месте, исчезнуть, провалиться под землю. Не причиняя вреда ему. Даже доведя свой организм до максимального уровня стресса, он сделает хуже только своему соулмейту. Какое ничтожество. Лучше бы его вообще не было. Небесно-голубые глаза будто потухают, и Саймону кажется, что он начинает терять равновесие. Сделав шаг назад, он уже готовится к возможному падению, и… не может упасть. Что-то не позволяет ему. Наверное, дело в обхвативших его тело, неощущаемое самим блондином, крепких руках. Только теперь Саймон понимает, что все еще стоит на ногах и прижимается к телу своего любимого друга, но не осознает, как так могло получиться. Зачем Маркус так поступает с ним? Почему он это делает? — Еще, — прямо над ухом голубоглазого раздается едва слышимый шепот, и его рука снова оказывается в чужой сильной ладони. Это похоже на изощренное издевательство, но Саймон не может поверить, что Маркус мог бы так поступить с ним, поэтому прикрывает глаза и послушно вновь обхватывает пальцы любимого, расслабляясь в его тисках. Не только кожа рук, но и все тело будто начинает гореть, и блондин удивляется, как его биокомпоненты не выходят из строя из-за такой температуры. Даже лоб, которым Саймон упирается в плечо своего лидера, почти плавится от ощущений, и исправность микросхем в голове мысленно ставится под вопрос. Приятные волны электрических импульсов, раз за разом накрывающие с головой, заставляют андроидов сжать зубы и только крепче прильнуть друг к другу. — Маркус, мне… Кажется, я сейчас… — Саймон не может описать свои чувства и жмурится сильнее, отрывисто пытаясь что-то объяснить другу, но только вдыхает сквозь сжатые зубы воздух и вновь замолкает. Сладостные ощущения усиливаются, переходя тонкую черту и облачаясь в нарастающую боль, и пара отпускает пальцы друг друга. Совершенно новые и неизученные чувства переполняют обоих, и они в растерянности стоят, не двигаясь, в прежнем положении. Снова воцарившееся молчание уже не режет слух, а приятно обволакивает две души, даря им долгожданные спокойствие и умиротворение. Саймон пытается найти в своей памяти подходящие слова, но не может, отчего просто в ответ обхватывает шею Маркуса, застывая. — Наверное, теперь у меня нет другого выбора, кроме как победить и вернуться невредимым, — голос предводителя звучит так мягко, что в нем хочется раствориться, и блондин сам не замечает, как оставляет на плече своего связанного мокрое пятно от слез. — Когда я вернусь, ты ведь позволишь мне сделать это еще раз, мой соулмейт? — эта фраза звучит как насмешка в устах Маркуса, но заставляет Саймона широко улыбнуться на глубоком выдохе. — Столько раз, сколько захочешь, мой лидер.