Локальный апокалипсис в Хайленде

— Курсант Уизли! — Я! Шон Гаскелл, сквиб, гроза и гордость аврорской академии, приведеный в нее лично Кингсли Шеклболтом, поморщился. — Сержант! Рон судорожно сглотнул и исправился: — Я, сержант! — Три дополнительных круга, курсант Уизли! — Есть, сержант, — просипел Рон и обреченно двинулся вокруг лагеря. Конечно, летний лагерь курсантов расположен был достаточно компактно, но бегать лишние три круга в условиях Хайленда — занятие куда как ниже среднего. — Шевели булками, Уизли! — проорал ему вслед Гаскелл и покачал головой. Каждый год одно и то же. Приходят молодые придурки, которые только и способны, что палочкой махать, и думают, что они короли мира. Ха! А сами не могу запомнить его звание. Шон Гаскелл вышел в отставку в чине штаб-сержанта и гордился этим. В первые два года, после того, как Кингсли привел его в этот бедлам, именуемый Академией Аврората, он еще пытался разъяснить курсантам полное наименование своего звания, но потом плюнул и оставил лишь короткое и емкое “сержант”. И то некоторые растяпы умудрялись его забыть. Как, например, этот рыжий… Гаскелл закатил глаза — курсант Уизли еле перебирал ногами. — Давай, Уизли, — гаркнул он, когда Рон пошел на второй круг, — это тебе не с темными лордиками воевать. Из толпы отбегавших свое послышались робкие смешки. Гаскелл радостно оскалился. Все-таки все первогодки идиоты, не имеющие не малейшего понятия о дисциплине и субординации. — Кому-то смешно? — взревел он. — Вслед за Уизли три круга, марш! — Но, сержант, — протянул кто-то. — Четыре круга! — А… — Пять кругов! Самым сообразительным оказался Дин Томас. Молча встал и побежал вслед за изнемогающим Роном. Ну как, побежал… Скорее поплелся, но сам факт наличия соображалки у одного конкретно взятого индивида-первокурсника не мог не радовать. Остальные дотянули до семи кругов. — К-курсант Уизли закончил, сержант! — по щекам Рона гулял горячечный румянец. Хотелось упасть в траву и лежать, не шевелясь. — Молодец, курсант! — Гаскелл одобрительно похлопал его по плечу. — А вот твоему другу Дину еще два круга бежать. Рон обреченно вздохнул и посмотрел в небо. Серое небо шотландского нагорья хмурилось и обещало скорый дождь. — Разрешите помочь Томасу, сержант. Тот хмыкнул: — Разрешаю. Вечером Дин и Рон молча пялились в миски с едой. — Тебе не кажется, — наконец произнес Томас, пытаясь выдернуть ложку из крутого варева, — что ирландское рагу в Шотландии — это как-то неправильно? — Кажется, — кивнул Рон. — Знаешь, Чарли мне говорил, что не стоит жрать жирное на высокогорье… — За талию боишься, рыжик? Рон стиснул зубы. Не стоило обращать внимание на придурков, приехавших с континента. — Лучше что-нибудь сладкое, — продолжил он. — Пока не привыкнешь и твой завтрак не перестанет проситься наружу после небольшой пробежки. — Небольшой? — шепотом уточнил Дин. После пяти его кругов и шести Роновых они мечтали только умереть. Остальным пришлось еще хуже. — Да, — кивнул Рон. — Через пару недель мы и не заметим этого расстояния. — Золотые слова, сынок, — чья-то рука похлопала его по плечу. — Завтра плюс круг? — Так точно, сержант, — Рон вскочил на ноги. Гаскелл удовлетворенно кивнул: — Возможно из тебя будет толк, Уизли. Он положил перед ними пару ярких оранжевых апельсинов и отошел. — Я сдохну, — проговорил Томас. — Похороните меня под вересковым кустом. — Черта с два, — рыкнул Рон и принялся яростно сдирать кожуру с апельсина. — Побежишь завтра, как миленький, — и добавил уже тише: — И я побегу.