Он обрел покой

      Тор шел по заросшему берегу лесного неглубокого озера, озираясь и стараясь запомнить дорогу. Он отправился в путь без охраны, пешком, ведь в его поисках нужно было смотреть в оба, а верхом он мог упустить столь важный след.       Троп здесь не было, и лишь едва уловимый магический след свидетельствовал о том, что девственный покой зеленого царства недавно принял к себе еще одну душу. На изумрудном ковре мха сияли в росе звездочки маленьких белых цветов; с ветвей и из-за листьев на царя Асгарда смотрели бесчисленные глаза лесных духов. Они не спешили указывать ему дорогу, но и препятствовать Одинсону в пути не собирались. Они просто наблюдали.       Зелень наконец начала редеть, озеро сменилось тонкой протокой, но радость путника была преждевременной.       Он вышел к берегу нового озера только утром следующего дня. Синие воды соединялись с небом, бесконечную лазурь пересекала лишь тонкая нить земли на горизонте. Рассветное солнце ласкало возлюбленные земли теплыми руками лучей. Берег выглядел необитаемым: выброшенные волнами бревна и ветви, деловито копающиеся в песке чайки и водные пичужки поменьше. В нос ударил соленый запах сохнущих на солнце водорослей и… Запах дыма?       Тор шел навстречу ветру, который, хвала Одину, не сменялся еще полдня, пока не увидел среди огромных круглых камней, выбеленных солнцем, небольшую хижину.       Перед домом сохли искусно сплетенные рыбацкие сети, поблизости лежала длинная лодка, на песке лежал небольшой котелок, а подле каменного костровища сидел, распутывая невод, хозяин одинокой обители. Одет он был в простую холщовую рубаху и штаны, низко надвинутую на лицо соломенную шляпу, из-под которой виднелась лишь кудрявая черная бородка, но Одинсон, даже не приглядываясь, узнал в рыбаке того, кого так давно искал.       — Локи… — упавшим голосом начал Тор, мигом забыв всё, что хотел сказать, дав словам самим найти выход.       Рыбак слушал его, не поднимая глаз и сосредоточившись на своем ремесле. Его никогда не трогали пламенные речи.       — Хорошо, — наконец оборвал он брата. — Чего ты хочешь? Чтобы я вернулся в Асгард и пресмыкался перед Одином ради ненужного прощения? Бороздил с тобой просторы вселенной в поисках новых бед? Или искал лучшей доли в Мидгарде, охмуряя местных хозяев жизни и отплясывая в барах?       — Просто хотел, чтобы ты… Чтобы ты вернулся.       Рыбак направился к лодке.       — Не вернусь. И не смей приходить меня навещать, — цепочка следов босых ног прервалась, отшельник легко вскочил в судно.       — Скажи, мы еще увидимся? — убеждать было бесполезно.       В ответ Локи вышел на берег, сдвинув шляпу на затылок, и стало видно, что глаза его выцвели, а лицо покрыл здоровый золотой загар. Он зачерпнул горсть сухого песка в кулак и медленно высыпал его.       — Вернешься домой — сделай так же. Мы увидимся, когда взойдет песок, — не обращая более внимания на брата, Локи сел в лодку и оттолкнулся от берега. Вскоре одинокая фигурка слилась с синевой, растворившись между небом и землей.       Вернувшись на это место через месяц, Одинсон не увидел ни рыбака, ни хижины, не стало даже белых камней. Разбавляли тоску лишь проросшие из песка на месте дома яркие алые маки.       С тех пор Тор не искал брата. Он понял, что Локи наконец обрел покой.