Город живёт.

      Я отложила книгу и встала с кровати. Вот это да! Какой яркий кислотно-розовый, переходящий в насыщенно-оранжевый закат пылал размазанной по небу чередой длинных и прямых облаков!       Когда ты видишь такое, все проблемы, да и все мысли, улетучиваются из головы, и мощь природы, её невыразимая словами красота, завладевают твоим вниманием полностью.       Яркая закатная вспышка ровной, будто отсечённой, полосой заканчивалась прямо над ломанным контуром крыш и редких деревьев и резко контрастировала с ними нежно-голубым, растворяющимся в почти охристый, цветом.       Мой заворожённый взгляд замер созерцая столь редкую естественную красоту. Лишь спустя несколько минут я заметила тонкие силуэты не зажжённых фонарей и, словно сетчатую букву «А», опору линии электропередач с ажурными в этот момент паутинками проводов. Они напомнили мне: «Это всё ещё город».       Задумавшись об этом, я, блуждая взглядом, уловила присутствие в небе редких пролетающих чаек. Следить за ними сейчас было поистине интересно: они кружили, курлыкали и резко уходили в сторону, скрываясь с моих глаз.       Всего несколько мгновений, несколько удивительно ярких мгновений, и небо отступило, а я смогла вглядеться в уже сумеречные силуэты: можно было различить, как ветер колышет невысокие ивы и тяжёлую завесу высосченных лип, как идут редкие пешеходы и с рычащим шумом проезжают автобусы, и тут же следом пролетает быстрая легковушка с бомбящими тяжёлыми басами, от которых даже балконные стёкла и стены в моей квартире содрогнулись.       Город живёт!       Все эти люди: чайки, облака и я, стоящая на балконе, все мы составляющие этого гигантского живого механизма, являющиеся его неотъемлемой частью. Именно мы, все эти крохотные частички, заставляем своими действиями этот город вибрировать, шевелиться и существовать.       Вечер медленно опускался на улицу, зарево постепенно начинало таять, сужаясь в тонкую, но более насыщенную линию, и облака, что только что были столь привлекательны, остались на небе бледными грязными мазками, словно кто-то со всей силы плеснул на холст мешанной краской из банки и потом подумал, что получилось новое произведение искусства.       Нет...       Это конец. Для этого заката всё закончилось. Бестолковая бабочка забилась в стекло, ища себе приюта на ночь, но тут же скрылась, своим полётом ставя последнюю точку для этого вечера. Сумерки, мягко подкрадывающиеся, словно вышедшая на охоту кошка, замерли на секунду, отпечатавшись в моём сознании, и, подрожав на ветру, каплей скатились на город.       Наступила ночь. Жизнь этой махины, теперь более яркая для одних и совершенно замирающая для других, началась.