Юнги родился чудиком. Он был чудиком с ног до головы, и так считали не только окружающие, но и он сам.
Его чудачество заключалось не только в том, что он почти не выходил из своей маленькой комнаты-студии и почти не общался с людьми, вовсе нет. Его чудачество заключалось в том, что он видел призраков. И, можно было сказать, их общества ему весьма хватало.
С самого детства дети задирали его, обзывали всеми возможными способами, но на контакт не шли. Не хотели дружить, хотя Юнги хотел. Очень.
Он не понимал почему к нему такое отношение. Почему человека с какой-то особенностью так ненавидят и презирают. Он же просто хотел иметь друзей…
Поэтому в детстве он часто плакал, когда мама в комнате гасила свет и уходила. Он не хотел расстраивать ни ее, ни отца, поэтому все обиды хранил внутри и никогда о них не говорил. До тех пор, пока ему не стало все равно на чужие слова.
В более юношеском возрасте его перестало это так сильно задевать. Потому что Мин смирился с жизнью изгоя. Потому что Мин больше не чувствовал какой-то обиды на людей. Ему просто хватало компании призраков. Которых кстати, было не так уж и мало.
Годы шли, позади осталась школа, город, который его так возненавидел. Юнги его тоже, кстати, никогда не любил. Переезд дался ему слишком легко. Он почувствовал свободу, когда на легкие тяжелым грузом больше не давили те взгляды прохожих, которые откровенно говоря пожирали его сплетнями. Очень дурацкими сплетнями о том, что он какой-то сектант. Мол, связался с дьяволом, чуть ли ему душу не продал и бла-бла.
Эти слухи казались ему комичными, хоть анекдоты пиши, ей богу.
После переезда Мин все реже стал появляться на улице. А все потому что у него была мечта, оставшаяся ещё с самого детства. Он хотел стать супер известным рэпером и дарить этому миру нечто большее, чем просто музыку.
Поэтому он поселился в маленькой комнатке, сделал ее под себя. Скажем так, подогнал под рамки. И его все устраивало в принципе: он писал песни, продавал их за гроши, очень часто пил кофе и мало спал. Он жил в своё удовольствие и выживал, и его, в принципе, все устраивало.
Пока одним пасмурным днём его системный блок не стал издавать слишком уж странные звуки как для техники, умеющей только нагреваться и гудеть.
Он стукнул по ней один раз, тогда, та самая «механическая коробка» издала истошное
«Ай!». Он прислушался, осмотрел комнату на наличие кого-то ещё и проверил вкладки открытые на компьютере. Ничего. Абсолютно. Наверное он сошёл с ума.
Тогда он ударил ещё раз, в этот раз чуть слабее, чтобы удостовериться что это все в его голове.
— Да ай же, хватит, — голос стал громче, и Юнги не то, чтобы с перепугу, а скорее от удивления отъехал на стуле чуть назад заглядывая под стол. Снова никого. — Я тут.
Брюнет резко развернулся на все сто восемьдесят и был крайне удивлён, увидев в углу комнаты сидящего парня, тыльной стороной ладони потирающего нос.
На вид ему было лет двадцать, не больше. И он выглядел совсем измученно и болезненно, просвечивался насквозь и был - призраком.
— Ты кто? — от вопроса парнишка дернулся и выпученными глазами уставился на Мина. Впервые, наверное, за долгое время пока он бродил по городу в поисках помощи его кто-то увидел.
— Ты меня видишь? — призрак сорвался на крик, подорвался и подлетел к рэперу. Он хотел схватить его за плечи и потрясти, но руки исчезли же в этих плечах и он отстранился.
— Ещё и как, — Юнги поёжился, когда увидел как ладони прошли сквозь него. Внутри как будто вывернулось все наизнанку, к нему никогда не прикасались призраки.
— Господи, я уже думал, что сойду с ума, меня никто не видит, представляешь! — парень все как-то странно жестикулировал руками, иногда бросая взгляд на сидящего.
Предвидение что было сейчас перед Юнги выглядело совершенно обычно. То есть, если бы он не отдавал сиянием и не был полупрозрачным то брюнет мог бы спокойно подумать, что это совершенно обычный городской парнишка.
Проблема была в том, что до этого Мин никогда не видел призраков умерших в те годы, когда он уже был рождён. Либо какие-то слишком древние, либо совсем уж бабули, которые не мыслили о том, что как и где.
— Ты же мертв, как тебя могут видеть?
Вопрос будто застыл в воздухе. И парень снова с выпученными глазами уставился на рэпера. Он, кажется, хотел то ли закричать, то ли запищать, но так и остался стоять с открытым ртом и бэкать.
В голове вдруг послышался визг тормозов машины, крики о помощи и приглушённый плачь. Призрак схватился за голову и присел на колени, он что-то бубнил себе под нос до тех пор пока Юнги к нему снова не обратился. Он было хотел потрогать его за плечо, но понял, что это хреновая идея поэтому оставил руку покоиться на подлокотнике кресла на колёсиках.
Со временем призрак пришёл в себя, начал что-то расспрашивать, спросил о том какой сейчас год и месяц, а так же сказал своё имя.
Юнги он показался дружелюбным малым, поэтому он с радостью отвечал на все его вопросы.
Как оказалось, Хосок, так звали призрака, был чуточку младше Юнги и жил он, кстати, тоже совсем недавно, просто последние пару месяцев как-то испарились из его головы и он совершенно ничего не помнил. Ничего. Пусто. Будто он и не жил.
Проводить время с Хосоком уже стало как хобби. Точнее, призрак решил, что Юнги просто нуждается в таком друге как он. Потому что даже Хосок заметил, что Юнги постоянно проводит время здесь, в своей маленькой комнатушке. Потому что даже Хосок заметил, что Юнги до безумия одинок.
Ну, а ещё, как когда-то сказал Чон, ему ужасно скучно в мире духов.
Дни стали длиться дольше, потому что этот громкий парниша постоянно о чем-то говорил, о чём-то расспрашивал, даже, когда Юнги приходилось выходить из образа хикки и идти в магазин, Хоби тоже с ним шёл все это время разговаривая.
Юнги в свою очередь отвечал, иногда. Люди конечно же странно косились на него, но особого внимания не придавали. Ну, мало ли говорит человек сам с собой, какая им до этого разница.
Как оказалось, Чон не помнит как умер, и что вообще происходило с ним. Но он точно знал, что в определённую часть города он попасть не мог. Тупо шло какое-то сопротивление и отталкивало его. Когда он первый раз туда попал, ему показалось, что легкие кто-то сжал в руке и с каждым нажатием выдавливал оттуда последний воздух.
С тех пор, он туда не ногой. Но любопытство брало своё.
Он даже попросил Юнги пошататься по тому району и осмотреть окрестности, но рэпер только отмахнулся, сказав, что у него есть дела и поважней. Сейчас он работал над новой песней, при чем настолько увлечённо, что не спал уже третьи сутки.
•••
Задремав в кресле, Мин проснулся от легкого толчка в спину и только он разлепил глаза, на него удивлённо уставился Хоби, лицо которого находилось в паре сантиметров от его лица.
Щеки Мина почему-то вдруг зарумяниваясь на секунду и он отъехал назад, выдохнув.
Хосок в последнее время заставлял его уж слишком часто волноваться. Это его настораживало, пугало и одновременно заставляло трепещать.
«Но, блять, Хосок призрак!»
Думал он в очередной раз, когда сердце начинало биться чуточку быстрее чем обычно, и пожалуй, только это его успокаивало.
— Хён~, — Чон как-то загадочно протянул, отмеряя шагами комнату. Пусть она была и тесной, но она ему нравилась. В ней было что-то такое, в чем он видел домашний уют. — А, если бы я был жив, мы могли бы быть друзьями, например? Ты бы общался со мной? Пропустил бы по стопке соджу? — он на секунду замолчал. — Поцеловал бы?
Последний вопрос заставил Юнги обессиленно упасть на кресло. Он ошарашено глянул на Хоби, который без смущения смотрел ему в глаза. Сердце пропустило пару быстрых ударов, в груди неприятно защемило и Мин впервые захотел, чтобы хоть на пару секунд Хосок был материален. Материален и жив.
Голова пошла кругом, когда владелец комнаты встал. Ноги будто были ватными, он еле преодолел маленькое расстояние между ними и встал напротив. Хосок мялся на месте, очевидно кусая свои губы. Вдруг стало неловко за свои слова.
Рэпер из Тэгу вдруг потянулся к нему, потянулся, да так, что Хосоку пришлось наклониться в ответ и, на пару долю секунды их губы соприкоснулись. Юнги в удивлении открыл глаза, когда почувствовал что-то мягкое тёплое на своих губах, а потом, когда он моргнул призрак пропал. Растворился в воздухе, будто его и вовсе не было здесь никогда. Оставляя Юнги в полнейшем одиночестве, с сотней крутящихся мыслей в голове и тишиной, что раньше казалась ему блаженством, а теперь тяжело давила на уши.
•••
Дни тянулись слишком тяжело, впервые комната, которая была забита битком оборудованием,казалась Юнги пустой. Очень пустой и одинокой.
Почему он ушёл? Почему ничего не сказал? Почему его губы были такими тёплыми? Почему, черт возьми, он заставил его влюбиться и пропал?
Мин злился, сначала на Чона, потом на себя. Но работать все равно не мог. Все мысли, которые были в голове были только о нем и они, просто напросто выталкивали остальные. Не оставалось и кусочка для песни, которая так и осталась недописана.
Спать он стал чаще, потому что только во снах Хоби появлялся, светился: то ли от счастья, то ли это был обычный фосфор. Его улыбка — все, что видел Юнги перед глазами. И никак не мог отойти.
«Влюбился в призрака, заебись».
Он матерился, иногда бил в стену кулаком, но это никак не помогало отпустить.
А потом, он вдруг удивился, когда во входную дверь позвонили. Звонок был истошно противный, настолько, что Мин поморщился и захотел его больше никогда не слышать.
А потом, потом он пошёл открывать дверь. Он бы упал на месте, если бы не дверь о которую он облокотился.
Перед ним стоял парень. Парень, абсолютно живой, улыбающийся, конечно слегка травмированный: сломанная рука, перебинтованная голова и ссадина на губе.
Как оказалось, этот невезучий человек по имени Чон Хосок, пару месяцев пробыл в коме. А все из-за несчастной аварии, ну, или просто кто-то должен научиться смотреть по сторонам прежде чем переходить дорогу.
В итоге, пока его почти бездыханное тело находилось в больнице, его святой дух бродил по городу, пока не наткнулся на Юнги, который совершенно волшебным образом заставил блуждающую душу вернуться в ее тело.
Хосок не знал почему так, и почему именно Юнги, но он знал наверняка, если бы не этот чудаковатый парень с супер очаровательной улыбкой, то он бы так и пролежал в коме неведомо сколько лет. А может и всю жизнь.
— Блядский Хосок.
Чон заулыбался шире зажимая в объятиях рэпера, который так долго мечтал об этих объятиях, что даже сбился со счета.
— Ты, кажется задолжал мне стопку соджу и поцелуй.
