Тот, кого она всегда будет любить

Нора поспешно захлопнула за собой тяжёлую дверь и облегчённо выдохнула — на какое-то время они с Престоном, который уже успел спуститься по лестнице вглубь помещения, будут в безопасности. Радиоактивная буря застигла их врасплох, буквально посреди открытого поля. Благо поблизости находились полуразрушенные дома, у одного из которых оказался целый подвал, в котором они сейчас и находились. — Твою мать! — послышался выкрик Престона, а через мгновение раздался звук выстрела. Нора ругнулась и, достав 10-мм пистолет, быстро спустилась по лестнице на помощь напарнику. В подвале царила полутьма, лишь в момент выстрела из мушкета, когда вспышкой осветилось всё помещение, ей удалось увидеть Престона, окружённого радтараканами. Включив фонарь на пип-бое, Нора принялась отстреливать мутировавших насекомых, которые тут же поползли в её сторону. Подвал наполнился звуками выстрелов, криками Престона и писком радтараканов, по стенам прыгали длинные тени от фонарика и выстрелов лазерного мушкета. Нора с остервенением отстреливала гадов, ползущих изо всех щелей. Они будто только и ждали их прихода, и теперь бросили все свои силы на двоих несчастных путников, укрывающихся от бури, однако тварей ожидала лишь смерть — ни Нора, ни Престон не собирались сдаваться. Когда с радтараканами было покончено, напарник опустил мушкет и облегчённо выдохнул. — Я не ожидал, что их здесь будет столько. Ты в порядке? Нора лишь кивнула в ответ, убирая пистолет в кобуру. Как будто гигантским тараканам удастся закусать её до смерти. Не на ту напали. Причём во всех смыслах. — Я осмотрюсь пока, вдруг здесь есть ещё тараканы, — Престон глядел на неё несколько мгновений и, не дождавшись ответа, ушёл в дальнюю часть подвала. В помещении вдоль стен стояли полуразрушенные полки, заваленные разным хламом, чуть дальше расположилось несколько стульев и диван, а в дальнем углу виднелись очертания не то ящиков, не то тумб. Всё покрылось толстым слоем пыли, дышало стариной и будто не ожидало, что кто-то посмеет заглянуть сюда. Нора вздохнула и принялась осматривать полки, на которых валялись остатки чистящих средств «Абраксо», разводные ключи, вантузы и прочий ненужный мусор. Просто бесполезный хлам. В одном из углов она отыскала закрытый ящик с инструментами и, взломав замок, нашла несколько тюбиков чудо-клея и парочку отвёрток, но больше ничего нужного не обнаружилось. Снаружи бесновалась радиоактивная буря: слышались раскаты грома, завывание ветра и стук веток о дверь подвала. Однако здесь им ничего не грозило, по крайней мере, пока что. Нора не знала, что судьба может им подбросить. Престон вернулся быстро и протянул ей коробку с патронами для пистолета. В другой руке он держал фонарь. — Чисто. Никаких радтараканов. Можем спокойно отдохнуть, раз уж мы тут застряли. Нора кивнула, убирая патроны в рюкзак и доставая бутылки с очищенной водой. Ей не хотелось останавливаться — до Даймонд-сити совсем недалеко, судя по карте, всего несколько часов пути — но выбора не было. Престон зажёг фонарь и принёс два стула, Нора отдала ему бутылку и села. В подвале стало чуточку уютнее, но окружение всё равно напоминало о разрухе, царившей во всём Содружестве. Нора всё чаще думала о том, как так вообще получилось. Совсем недавно она готовила смесь для кормления Шона и гладила рубашки, а сегодня она с пистолетом наперевес и огромным рюкзаком убивает мутировавших животных и пытается найти сына. Если бы ей кто-нибудь сказал об этом тогда, она бы рассмеялась в лицо и предложила этому человеку написать книгу. Но нет, это её реальность. Повисшую тишину осмелился прервать Престон: — Это обручальное? Нора чуть вздрогнула, выныривая из своих мыслей, и бросила взгляд на безымянный палец левой руки, на котором в свете керосинового фонаря поблёскивало тонкое кольцо. Она иногда забывала о его существовании и даже отвлекалась от гнетущих тяжёлых мыслей, но каждый раз, видя его, с трудом сдерживала слёзы. Вот и сейчас предательский ком подступил к горлу, из-за него она не сразу смогла заговорить. — Да, — хрипло выговорила она. — Ты замужем? Ещё один нож в сердце. Нора глубоко вдохнула, собралась с силами. Они с Престоном путешествовали вместе уже какое-то время, выжили не в одной перестрелке, не раз прикрывали друг другу спины, так что он заслужил право узнать ответ на этот вопрос. — Была. — О… — Престон осёкся. — Извини. Не знал. — Откуда тебе знать, — Нора пожала плечами. — Я же молчу всё время. — Почему? Потому что если она начнёт разговаривать, она рано или поздно не выдержит и даст волю слезам, погрязнет в унынии, из которого может не выбраться. Потому что за последнее время на неё свалилось столько всего… ей тяжело принять, что наступил 2287 год, и ей пришлось взять оружие в руки и убивать людей. Потому что если она начнёт говорить об этом, поймёт, что это случилось на самом деле, и кольцо придётся надеть на правую руку. Делать ей этого совершенно не хотелось — внутри всё переворачивалось от одной лишь мысли. — Мне больно… вспоминать об этом. — Понимаю. Престон сконфуженно замолчал и уставился в стену. Нора открыла бутылку с водой и начала пить, чтобы хоть как-нибудь избавиться от предательского кома. В голове носился ураган мыслей. С одной стороны, ей совершенно не хотелось прикасаться к этим воспоминаниям, но с другой, если высказаться однажды, может, потом думать об этом будет не так больно?.. Нора опустила взгляд на кольцо и поняла, что её муж заслуживает хотя бы этого. Он заслуживает, чтобы люди знали о нём. — Его зовут… звали Нейт. Она не узнала собственного голоса. Престон, тоже успевший открыть бутылку, замер, переведя взгляд на неё. — Мы познакомились в какой-то кафешке недалеко от моего дома. Я пришла туда с подругой, мы заняли столик у окна, разговаривали о всякой ерунде и пили кофе. Затем он вошёл вместе со своим другом. Высокий красивый кареглазый брюнет в военной форме. Не знаю, как так вышло, но мы… сразу заметили друг друга. Почувствовали какую-то связь, если так можно сказать. Он подошёл к нашему столику, чтобы познакомиться, и вместо приветствия нечаянно опрокинул на меня мою чашку кофе, — Нора усмехнулась, вспоминая, в какое бешенство она пришла тогда. Сейчас это просто одно из приятных воспоминаний. — Он долго извинялся. Очень долго. Нора вновь опустила взгляд на кольцо и вспомнила лицо испуганного Нейта, пытавшегося помочь ей вытереть кофе со светло-голубого платья. Эта оплошность сбила с него прежнюю гордость, которая проскальзывала в его взгляде, движениях, манере ходьбы, когда он только вошёл в кафе. Он словно рухнул с небес на землю. — Простите, прошу прощения, я не хотел! — он судорожно ищет салфетки и протягивает их ей. — Не знаю, что на меня нашло. Обычно я не опрокидываю чашки на девушек, а тут… Она хочет накричать на него, выплеснуть на него кофе подруги, но, увидев его испуг и растерянность, смягчается — это заставило её улыбнуться. Подумаешь, кофе. Подумаешь, платье. Какая ерунда. Он ей всё равно понравился, почему бы не дать ему шанс? — За вами должок, — она улыбается. — Так вы не сердитесь? — Перестану, как только получу новое платье. — С превеликим удовольствием, — в его голосе слышится облегчение. — Я Нейт, кстати говоря. — Нора. Нора улыбнулась шире. — Подруга ушла с его другом, ну а мы… остались. Он купил мне другую чашку кофе, и мы проговорили остаток вечера. Он рассказал, что пошёл по стопам своего прапрадеда и стал военным, что ему нравится служба, нравится быть частью чего-то важного, что он обожает собак и мечтает когда-нибудь завести себе такого друга, что он обожает фильмы о Франкенштейне… — Ну а вы? Чем занимаетесь? — У нас столько общего, давно можно перейти на «ты». — Хорошо, — он улыбается. — Чем ты занимаешься? — Я работаю помощником адвоката. Не самая интересная часть моей жизни. В свободное время я сижу здесь и жду, пока какой-нибудь военный опрокинет на меня кофе. Он фыркает. — Ты мне теперь это до бесконечности будешь припоминать? — Я пока не решила. — Потом он проводил меня до дома. И… дальше всё как в кино. Разговоры по телефону, долгие прогулки до поздней ночи, после которых я чуть не просыпала работу… Я как-то даже и не заметила, как влюбилась в него. Это случилось как-то медленно. Сначала я просто постоянно думала о нём, о его глазах, о его голосе. Приятные мысли о человеке, который тебе интересен. Однако… со временем появилось что-то такое… что заставляло моё сердце биться чаще. Я с нетерпением ждала возможности увидеться, мне нравилось разговаривать с ним, слушать его истории, просто даже находиться рядом с ним. Он только провожал меня до дома, а я уже мечтала о новой встрече, — Нора засмеялась. — А однажды он набрался смелости и на очередную прогулку пришёл с подарком. Она с удивлением смотрит на него, а он, кажется, смущается от её взгляда, но всё равно протягивает аккуратную пышную красную розу. — Что это? — она кокетливо склоняет голову. — Подарок. Прекрасная роза для прекрасной дамы, на которую я когда-то пролил кофе. Она смеётся и берёт цветок в руки. Шипы чуть колют подушечки пальцев, но она не обращает на это внимания. — Так ты же загладил уже вину! — Готов сделать это снова, если потребуется. Он улыбается, так тепло и очаровательно, что она чувствует, как у неё подкашиваются ноги. На эту улыбку она готова смотреть часами. — Спасибо. Обожаю розы. — Я как чувствовал, — он улыбается, и смущение, кажется, проходит. — С каким? — спрашивает Престон. Норе показалось, что она почувствовала еле уловимый запах роз, но это лишь игра воображения. — Он принёс розу. Красивую красную розу. Мои любимые цветы. Они медленным шагом идут по парку, наслаждаясь вечерней прохладой, ароматом только что политой травы и запахом цветов. Она держит его под руку, чувствуя, как её сердце бьётся всё быстрее, а всё потому что она начала подозревать: её чувства взаимны. Он словно читает её мысли и останавливается, заглядывая ей в глаза. Она терпеливо ждёт, не обрывая зрительного контакта. — Я уже давно хотел тебе сказать… — он прочищает горло. — Нора, ты самая прекрасная и необыкновенная девушка из всех, что я встречал. Ты весёлая, умная, понимающая и слушающая, а такое сейчас нечасто встретишь. Вот всё это время, что мы с тобой знакомы… я не могу перестать думать о тебе. С того самого момента, как увидел тебя в том кафе, и до сегодняшнего дня. Знаешь… кажется, я влюбился. По уши. Как глупый мальчишка. Сердцебиение учащается. Она не может сдержать глупой улыбки, кровь приливает к щекам. Почему она чувствует себя как смущённая школьница, хотя она уже давно самостоятельная взрослая девушка? — Нора? — в его голосе слышится тревога. Видимо, она молчит слишком долго. Вместо слов она приподнимается на носочках и целует его, удивляясь собственной смелости. Зачем скрывать свои чувства, зачем ждать, если можно показать ему, что он ей тоже не безразличен, что он нужен ей, что она считает минуты до встречи с ним? Этот океан эмоций бушует, бурлит и требует выхода. Он удивлён, но быстро отвечает на её поцелуй, крепко обхватив за талию. Она обвивает его шею руками и прижимается сильнее, отдаваясь моменту целиком и полностью. Она чувствует себя самой счастливой женщиной на Земле. — Нора? Она вздыхает, выныривая из потока мыслей. — Мы начали встречаться. Официально. Ну, как встречаться. Когда у него было время, мы всегда старались проводить его вместе. Подруги смеялись надо мной, потому что я начала забывать о них, перестала приходить на встречи, отвечать на звонки. А мне было как-то всё равно, я была влюблена и счастлива. Потом я поняла, что люблю его. По-настоящему. Это уже не просто бабочки в животе и лёгкость в теле, а сильное желание быть рядом, поддерживать во всём и быть рядом в любой момент. Просто потому что хочется в первую очередь любить, а уже потом быть любимой. От его поцелуев по коже бегут мурашки. Это чувство словно наркотик, никогда не будет достаточно. Она чувствует биение его сердца в унисон со своим, в одном бешеном ритме. Сплетённые вместе пальцы, ещё один поцелуй, ещё одно прикосновение, его горячее дыхание на её шее. Она касается его щеки пальцами и чувствует лёгкое покалывание щетины. Их взгляды встречаются, ей не хочется отрываться от этих тёмно-карих, почти чёрных глаз, она готова смотреть на них вечно. Этот момент принадлежит им и только им, ничто не может испортить его. Она приподнимается и целует его, крепко, пытаясь показать, как много он значит для неё, как сильно она любит его и не хочет отпускать. Она не хочет, чтобы эта ночь заканчивалась. — А потом… я забеременела. Я думала, он бросит меня, потому что не захочет отказываться от карьеры, он же так дорожил ею, так гордился тем, что пошёл по стопам прапрадеда. Я столько всякого напридумывала, что рассказала лишь одной подруге, закрылась дома и не знала, что делать. А он всё равно узнал всё. — Почему на звонки не отвечаешь? — он влетает в квартиру, захлопывая за собой дверь. — Не знаю, Нейт, послушай, я… — Нет, это ты меня послушай. Если я звоню, надо отвечать. Если прошу перезвонить, надо перезванивать. Пожалуйста, Нора, не заставляй меня больше нервничать. — Зачем ты пришёл? — Это правда? — он игнорирует её вопрос. — Что? — Правда, что ты беременна? Она делает глубокий вдох. — Да, правда, — несколько мгновений она молчит, давая ему возможность переварить информацию. — От меня? — Конечно, от тебя! Ни один мускул на его лице не дрожит, ей становится страшно. Что теперь будет? — Послушай, если ты не хочешь… — Кто тебе сказал такую глупость? — он хмурится. — Я… — она не знает, что и ответить. В конце концов, она же всё это напридумывала. — Нет, милая. Я хочу. Потому что люблю тебя. И буду любить нашего ребёнка. Так что, Нора… Он прерывается, словно собираясь с силами, чтобы затем оглушить её всего тремя словами: — Выходи за меня. — Что? — У меня нет кольца, потому что я примчался к тебе, как только смог, — он разводит руками. — Но я хочу этого. Я хочу называть тебя своей женой. Чтобы наш ребёнок родился в нормальной, любящей семье. — А как же твоя служба? — К чёрту её! Я уволюсь, мы поженимся, купим дом и будем жить вместе. Как одна счастливая семья. Ты, я и наш ребёнок. Он подходит к ней ближе и берёт за руки. — Ты согласна? Она прижимается к нему и вместо ответа плачет, но уже от облегчения. — Милая? — в его голосе слышится еле заметная тревога. — Да. Тысячу раз да. — И что было дальше? — осторожно подал голос Престон. — Он уволился со службы и предложил мне выйти за него. Я о таком даже и не смела мечтать, и поэтому… согласилась. Времени было мало, поэтому мы просто подали заявление, а потом устроили совсем небольшую церемонию, на которой присутствовали самые близкие люди. Его мать, мои родители и наши друзья. — Нора, я с гордостью беру тебя в законные жёны. Я клянусь всегда быть рядом, заботиться о тебе и нашем ребёнке, любить, несмотря ни на что, поддерживать в любой ситуации, защищать нашу семью от всех препятствий, что нам уготовила судьба. Когда ты будешь счастлива, я буду счастлив. Когда ты будешь в печали, я сделаю всё, чтобы ты снова почувствовала себя счастливой. Я обещаю быть с тобой всегда, несмотря ни на что, пока моё сердце бьётся. Сегодня, когда мы наконец-то можем называть друг друга мужем и женой, я клянусь, что посвящаю свою жизнь тебе и нашей семье. — Нейт, я с гордостью беру тебя в законные мужья. Я бесконечно благодарна судьбе, что ты встретился на моём жизненном пути, что я полюбила тебя, что ты полюбил меня. Я всегда выслушаю тебя, когда тебе захочется выговориться. Я стану тебе опорой, когда тебе понадобится поддержка. Я буду улыбаться, когда будешь улыбаться ты. Буду любить тебя любым всем своим сердцем, оберегать нашу семью и нашего ребёнка. Отныне и до моего последнего вздоха я люблю тебя, Нейт, и всегда буду любить. — Он был в красивом костюме, я в самом простом белом платье. Наши матери плакали, я еле сдерживалась, потому что это был день, о котором я когда-то смела только мечтать. В тот день он поклялся быть со мной до самой своей смерти… — Нора вздохнула. Престон молча смотрел на неё, видимо, не зная, что сказать. — Если у нас родится сын, я хочу, чтобы его звали Доминик, — он хмурится, но она чувствует, что он лишь притворяется. — А если дочь, то Изабель. Она с насмешкой фыркает. — Что? — У нашего ребёнка будет твоя фамилия, позволь мне хотя бы выбрать имя, Нейт. И я более чем уверена, что он будет похож на тебя. — Почему? — Твои гены наверняка сильнее. К тому же… я бы с радостью воспитывала твою маленькую копию. — Хорошо, милая, — он улыбается. — Какие имена тебе нравятся? — Джексон… нет, это нет. Коннор, Флинн или Шон, если родится мальчик. Тейлор и Ванесса, если девочка. — Надеюсь, это мальчик. Потому что мне нравится Шон. — Все мужчины хотят сыновей. Будешь учить его играть в бейсбол? Или хочешь, чтобы по твоим стопам пошёл? — В бейсбол можно и дочку научить играть, я не против, — он смеётся. — А по моим стопам… это пусть уже он решает, идти или нет. — Затем родился наш сын, Шон. Он всегда хотел сына. Хотел играть с ним, учить всему, что знал он сам. Нам подарили трёхколёсный велосипед, и мы мечтали научить нашего сына кататься на нём, хотя понимали, что прежде чем Шон сядет за руль, пройдёт ещё несколько лет. Пока я была беременна, мы купили дом в Сэнкчуари, завели собаку, как Нейт и мечтал, но она сбежала… мы так и не нашли её. — Погоди. Ты сказала «дом в Сэнкчуари»? — Престон нахмурился. — Да, — Нора вздохнула. — Помнишь, я слишком долго обыскивала один дом? Престон кивнул. — Это был мой дом. Наш. Там до сих пор стоит почти целая кроватка Шона, мебель, которую мы так долго выбирали, я даже нашла остатки камеры, на которой когда-то были фотографии с нашего отпуска. Мы всё хотели напечатать их, но постоянно что-то мешало. Книги почти все наши остались, каркас нашей кровати, миска для пропавшей собаки… — Нора вздохнула. — Я просто ходила по комнатам, воссоздавая в памяти всю нашу жизнь и… не могла себя заставить уйти. Престон был обескуражен. — Я не знал… — Я уже отвечала на это, — Нора усмехнулась. — А помнишь Кодсворта? — Робота-дворецкого? — Он тоже наш. Помогал по дому, возился с Шоном, вообще незаменимый помощник в хозяйстве был. Все эти двести лет он ждал нашего возвращения. — Ужасно… — Престон молчал несколько мгновений. — Не представляю, каково тебе. Нора помолчала несколько мгновений, а затем продолжила: — Когда завыли сирены, я растерялась. Меня сковал страх. Нейт взял Шона на руки, схватил меня за руку и потащил в Убежище. Мы оставили всё: наш дом, наши вещи, Кодсворта. И именно благодаря Нейту мы выжили. Боже, не знаю, что бы я делала без него… — Ты видела, как падали бомбы? — Да. Мы успели буквально в последние секунды перед взрывом. Я видела, как одна упала недалеко от нас, там, где сейчас… как вы это называете? Светящееся море? — дождавшись кивка Престона, она продолжила. — Если бы мы не успели всего на несколько мгновений, меня бы тут уже не было. Мы бы погибли или превратились в гулей… но мы выжили. В Убежище нам выдали униформы и тут же поместили в медицинские камеры, но они солгали. Это были криокамеры. Нас заморозили. А потом… я проснулась на несколько минут, чтобы увидеть, как какие-то неизвестные забирают моего сына и… стреляют в Нейта, убивают мужчину, которого я люблю больше всего на этом чёртовом свете. Нора глубоко вдохнула, собираясь с силами и мыслями. Говорить становилось всё тяжелее, но она должна закончить рассказ. Нейт этого заслуживает. — Если тебе больно… — Нейт пытался защитить Шона и отдал за него жизнь. Понимаешь, Престон, почему я так тороплюсь? Я не знаю, кто похитил моего мальчика, где он, что с ним делают. Зачем кому-то понадобился маленький ребёнок? — Нора помолчала несколько мгновений и добавила: — Я поклялась мужу, что найду нашего сына, и я скорее умру, чем нарушу эту клятву. Престон выглядел впечатлённым. Нора несколько мгновений глядела на него, а затем опустила взгляд на кольцо. — Мне жаль, что он погиб, — тихо пробормотал Престон. — По твоему рассказу он был достойным человеком. — Лучшим, — Нора вздохнула. — Я скучаю по нему. Ужасно. А самое жуткое, что у меня не осталось ни одной его фотографии. И я боюсь, что рано или поздно начну забывать, как он выглядит. Всё, что у меня осталось, — его кольцо и голозапись. Престон молчал какое-то время, словно думая, что сказать. — Пока ты помнишь его, пока ты думаешь о нём, пока ты говоришь о нём, он будет жить, — наконец выдал он. — В твоих воспоминаниях, в твоих словах, в мыслях, в разговорах с другими людьми. Он был хорошим человеком, и я… благодарен тебе за то, что ты нашла в себе силы поделиться со мной вашей историей. — Спасибо, Престон… — пробормотала Нора, чувствуя, как её начинают душить слёзы. — Это… многое значит для меня. Ещё несколько мгновений Престон смотрел на неё, а затем поднялся. — Знаешь, мне кажется, буря закончилась. Нора прислушалась. В самом деле, раскаты грома, завывание ветра и стук веток прекратились, стояла абсолютная тишина. — Я пойду на разведку. Выходи, как будешь готова, и мы продолжим путь. Нора кивнула, понимая, зачем на самом деле он уходит. Престон перекинул через плечо лазерный мушкет и вышел на улицу, почти беззвучно прикрыв за собой дверь. Как только Нора осталась одна, она дала волю слезам, душившим её с самого пробуждения. В этот раз они принесли долгожданное облегчение.