Самая волшебная ночь

— Ты можешь верить мне, ведь я твой брат. Так началась самая волшебная ночь в жизни братьев Такакура. Они планировали поход на крышу уже несколько дней. Автором идеи, что не удивительно, стал Камба. Неделю назад юноша услышал разговор школьниц, мерно шагающих в нескольких метрах от него, о загадочном месте – крыше заброшенного пятнадцатиэтажного дома, откуда лучше всего видно звёзды, и где, судя по словам немногочисленных посетителей, сбываются все мечты. Однако было и то, что сдерживало буйные потоки жаждущих вдохновения и романтики экстремалов – призраки, способные забрать с собой на тот свет отчаянного гостя. Многие руферы с ужасом рассказывали о своих походах, несмотря на преимущество положительных сторон странной крыши. Однако Камбу Такакура это не волновало. Он твердо решил посетить загадочное место в полнолуние вместе со своим братом и сделать то, что собирался сделать уже долгое время, что пытался сделать, но каждый раз, когда заветные слова обжигали язык в нетерпеливом ожидании, а руки дрожали от порочных желаний, происходило нечто. И это мешало Камбе, срывало эфемерную уверенность с его лица, погружало в сомнения, отчаяние и злость. Чаще всего так называемым «нечто» была сестра, но парень не хотел винить ее. Он очень любил Химари, всем сердцем, однако это была иная любовь, не такая, какую испытывал парень к Шоме. Беспокойный взгляд брата, его зелёные, полные миролюбия и нежного понимания глаза, тонкие кисти рук и пухлые губы – вот что порождало настоящее влечение, глубокую симпатию и подозрительный интерес. С ним общаться Камбе сложнее. Он с трудом подбирал слова и сохранял образ бунтаря во время разговора, даже самого обыденного и бессмысленного, с родственником. Но хуже всего то, что Такакура Старший не понимал, взаимно ли это. Иногда он ловил на себе задумчивые взгляды братишки, его прикосновения, лёгкие, но такие чувственные... И вроде бы это обычное поведение юноши, типичное проявление братской любви и внимания, однако Камбе хотелось верить, что за неловкими действиями таится нечто большее... Шома с опаской воспринял предложение брата. Он боялся не столько мистики, сколько проблем, которые может принести своеобразное путешествие. Но отказать Камбе юноша не мог. Он хотел взять с собой Химари, а старший, наоборот, доказывал, что сестра ещё слишком маленькая и что для неё это большой риск. Шоме пришлось признать правоту родственника. В душе он все же надеялся, что Камба передумает или забудет об этом. Его, конечно, привлекала необычная прогулка с близким человеком, но юноша ощущал беспокойство. Предчувствие, причем совсем непонятное: радость или горе, стыд или уверенность, удовольствие или разочарование – пока неизвестно. Как будто призрачная тайна прояснится и изменит жизни братьев, вывернет мировоззрение наизнанку, перевернет реальность! От этого становилось страшно и волнительно. Но зеленоглазый согласился практически без уговоров со стороны брата. Иногда тот казался Шоме наивным ребенком, который пытается за маской грубого и холодного бунтаря скрыть чувствительную и заботливую душу. Впрочем, парень не отрицал того, что Камба более целеустремлённый и уверенный, чем он. А главное, родственник готов действовать. Всегда. В отличие от нерешительного младшего брата. В глазах Шомы старший всегда был кумиром и примером: он решал большинство проблем, работал, учился и выполнял часть, пусть и малую, домашних обязанностей. Это определенно заслуживает уважения и восхищения. Шома не мог представить свою жизнь без Камбы. Нет сестры – это возможно, ведь он не раз думал о том, что будет, если их болезненная Химари умрет. Сейчас ей лучше, но никто не знает, когда приступы начнутся снова. А если нет брата – нет жизни, нет мира, нет чувств. Только пустота и глубокая апатия. Такакура Младший не понимал, что с ним происходит. Разве нормально так интересоваться своим родственником? Он старался осторожно наблюдать за Камбой, но тот в большинстве случаев это замечал и, тем не менее, никак не реагировал. Такое бездействие, равнодушие вводило Шому в недоумение.

***

Лето. Почти два часа ночи. Если посмотреть вверх, можно увидеть небрежные пятна темных облаков с высветленными прожилками. На изобилие звезд нет и намека – только Полярная тревожно блестит в бескрайних просторах неба. Но это не остановило Камбу. Он даже не спал. Притворялся, чтобы Шома не волновался за него, а на самом деле несколько часов подряд думал о том, что произойдет на крыше. Сегодня должно решиться всё. Такакуру Старшего не остановит даже то, что брат почти не отдохнул: писал какой-то реферат в школу. Будильник на телефоне, в общем-то, непригодный, завибрировал под подушкой. Это значит, что время пришло. Камба поднялся с кровати. Посмотрел на спящую Химари и улыбнулся. Затем осторожно, максимально тихо пробрался к кровати Шомы. Тени играли на бледном лице, темная сбитая челка закрывала выразительные брови. Братик мирно дремал. Совершенство. Невинность. Добродушие. В общем, полная противоположность Камбы. По крайней мере, так казалось ему. — Подъем! — парень склонился над родственником, недопустимо близко, и прошептал ему на ухо это слово. Он был уверен, что Шома не сразу поймет, что происходит, и желал насладиться его растерянным видом и вопросительным взглядом. Так и произошло. — А? Что? — Такакура Младший тотчас вскочил с места, приняв сидячее положение, после чего обеспокоенно посмотрел на кровать сестры – на месте. Облегчённо выдохнул. — Камба? — нотка непонимания проскочила в голосе, когда Шома, наконец, обратил внимание на своего буйного брата. — Поход. Крыша. Ночь. Мы договаривались. Неужели забыл? — прозвучало резко и жёстко. — Возражения не принимаются, — перебивая будущего спутника, который только собирался ответить, рявкнул Камба, но так, чтобы не разбудить Химари. Он схватил родственника за руку и рывком поставил на ноги. Шома даже прийти в себя не успел, зато лицо старшего преобразила довольная улыбка. — Эй... — встревоженный юноша тяжело вздохнул. Он действительно забыл о договоренности, из-за чего теперь чувствовал и стыд, и вину, но все равно посчитал нужным спросить: — Ты уверен? Это не совсем законно... — Ты можешь верить мне, ведь я твой брат, — убедительно произнес Камба. В свете луны, который пробивался через приоткрытое окно, он выглядел словно ангел, божественное существо, которое явилось в этот мир для того, чтобы забрать его, Шому, в лучшее место. — Хорошо. И прости, я совсем замотался с учебой, — юноша заглянул в темные глаза визави, улыбнулся и нелепо почесал затылок, чтобы скрыть возникшую неловкость. Но Камбу не обмануть. Он хорошо знал повадки своего брата, его речь, манеры и отвлекающие маневры, действия, указывающие на стеснение или растерянность, непонимание. Вежливый, чуткий и исполнительный Шома плохо маскировал свои эмоции и чувства. — Переодевайся и идем. Такой ночи больше не будет, я тебе обещаю. Это особенное место, — отозвался Такакура Старший, пристально разглядывая обладателя обоятельных зелёных глаз. — Да, Камба! Сейчас, — по привычке ответил Шома и направился к шкафчику, чтобы найти подходящую для предстоящего похода одежду. Химари все это время сладко спала в постели. Все проходило в соответствии с планом.

***

Тяжёлое дыхание Шомы согревало холодный воздух на крыше: пятнадцать этажей пешком преодолеть достаточно сложно. Юноша не привык к такой нагрузке, однако он ничуть не жалел о том, что согласился на небольшое приключение с братом: вид открывался восхитительный. Идеальные изгибы природы, представляющие собой густой зеленый лес, но совсем не страшный и не дремучий, как многие привыкли думать, а светлый, сказочный, живой. Рядом с ним родственники видели озеро, чистое, оно было похоже на большое зеркало, в котором совершенно идеально отражалась полная круглая луна – ночное солнце – и рассыпанные по черному плащу неба звёзды – налитые блеском жемчужины. Этот вид способен поразить даже самого скупого, лишённого чувства эстетики человека. — Это... Это невероятно, Камба! — вскоре воскликнул юноша. Он поднял голову, а над ним — безмерные просторы Вселенной. В них Шоме хотелось утонуть и растаять, отдать все свое существо в жертву великому космосу, столь таинственному и притягательному, страшному и испытывающему, вдохновляющему и бесконечному... Брат ничего не ответил. Смотрел на младшего, не в силах сдержать загадочную улыбку, и напряжённо думал о том, что сказать Шоме, своему возлюбленному, чье лицо сияло от восхищения и немой благодарности, чьи мягкие и правильные черты сливались с пространством и с небом, с природой, с жизнью. Даже звёзды тускнели на фоне искренне-удивленного, по-детски впечатлительного Шомы для Камбы. Младший в скором времени заметил хитрую сосредоточенность на лице Такакуры Старшего. Он не понял, почему родственник не обращает внимания на восхитительные, удовлетворяющие душу, написанные самой природой картины вокруг. И через некоторое время, подойдя довольно близко к спутнику, решился: — Эй, Камба, слушай... Шома не смог договорить. Сильные руки брата неожиданно притянули его к себе, а затем Камба непривычно чувственно и нежно впился в его теплые и мягкие, девственные губы. Младший брат никогда не думал, что родственник может быть таким... Неприлично близким, доступным, таким ласковым... В порыве эмоций, несомненно, новых, Шома не сразу пришел в себя. Он был приятно поражен и удивлен произошедшим, несмотря на то, что поцелуй продолжался всего несколько секунд. — Мне все равно, что ты подумаешь, но я должен признаться: ты нравишься мне, Шома, и эта симпатия намного сильнее и губительнее братской любви, — отрезал Такакура Старший чуждой для него речью, всё-таки отстраняясь от родственника, однако он видел растерянность на лице визави и его тихую радость, оцепенение. Тишина. Неловкая, тесная, пугающая тишина. — Я понял! — наконец вскрикнул Шома. — То яблоко... То, которые мы вкусили в самый первый раз... Оно связало нас. Связало навсегда... Неразделимо! Ты не оставил меня погибать. Ты помог мне. Ты подарил мне надежду и веру. Тот день изменил наши жизни! — возбуждённым шепотом говорил юноша, а глаза его сверкали, словно искры огня. Он осторожно обнял брата, наслаждаясь его лёгким дыханием и теплым телом, запахом элитных духов, его близостью, всем... А Камба просто прижал возлюбленного крепче и улыбнулся слезам, выступившим на глазах брата – самым прекрасным слезам, счастливым и облегченным. Губами парень ощутил волосы Шомы, мягкие и родные, любимые локоны. — Нет, ты не прав, — Такакура Старший специально добавил итригующую паузу, — не тот день изменил наши жизни, а этот. Теперь все будет иначе. Больше нечего скрывать. Больше догадки и предположения не станут терзать влюбленные души долгими душными ночами. Кажется, на этой крыше и правда сбываются мечты... До рассвета парни стояли под искрящим звёздами небом, и лишь тихий, умиротворённый шепот иногда прерывал тишину...

***

      «Ненавижу слово «судьба». Люди рождаются, встречаются, расстаются, переживают успехи и провалы, удачи и неудачи. И если вся жизнь определена судьбой, то какой смысл нам появляться на свет?..       Поэтому я бросаю ей вызов. Я бросаю вызов своей судьбе».