Я твой кошмар

Ибрагим отправился домой после встречи с послами, но решил заехать в Топкапы для того, чтобы забрать кое-какие документы. Был уже поздний вечер, когда он подъехал к дворцу. Идя к своему кабинету, он осведомился о султане. Оказалось, что тот решил погостить у Хатидже Султан со своей новой возлюбленной Фирузе-хатун, так как сестра уже очень долго просила посетить её семью. И, конечно, она рассчитывала устроить Ибрагиму сюрприз визитом Сулеймана, но муж как всегда "все испортил". Ибрагим поморщился от мысли, что теперь придётся оправдываться перед султаном о том, где он был на ночь глядя. Ибрагим перебирал старые документы в поиске нужных, которые он хотел привезти в свой дворец и изучить в спокойной обстановке. Спустя пару минут он, наконец, нашёл необходимые бумаги и в который раз подумал о том, что пора разобраться в своих архивах. Он уже собрался уходить, как вдруг услышал из соседней комнаты, которая принадлежала султану, какие-то звуки. В султанских покоях уже две недели находилась Хюррем Султан. Всё из-за того, что она упала в обморок прямо перед султаном. Сулейман расположил султаншу на своей постели, надеясь на скорое выздоровление, но его не последовало. Состояние женщины только ухудшалось. Сначала она испытывала слабость, потом у неё поднялся сильный жар. Хюррем уже редко приходила в сознание, силы покидали её, не переставали мучить кошмары. Никто не мог понять, что за болезнь одолела султаншу, все попытки вылечить её ни к чему не приводили... А султан просто взял и уехал в гости к любимой сестре. Но этому есть объяснение: Фирузе-хатун вытяснила Хюррем из сердца Сулеймана. Теперь султан переживал за рыжеволосую госпожу только, как за мать своих детей. За Хюррем постоянно следили лекари, но ночью оставляли одну служанку, которая должна была не смыкая глаз ухаживать за госпожой. Ясмин-хатун. Это была девушка, подосланная Ибрагимом. Ей удалось невозможное: получить полное доверие Хюррем. Причина ухудшения состояния госпожи была в ней: каждую ночь она подавала ничего не подозревающей султанше отраву. Яд был медленно действующий, без вкуса и запаха, к тому же, нельзя было обнаружить признаков отравления. События разворачивались просто идеально для Ибрагима: медленная и мучительная смерть ждала женщину. Единственное, что было нужно для продолжения "болезни" Хюррем, продолжать подавать яд, стараясь не пропускать ни дня, так как он быстро выводился из организма. Ибрагим стоял на пороге тайной двери ведущей из его кабинета в покои султана. В комнате должна была быть только Ясмин и Хюррем. Ибрагим размышлял: войти ему или нет? Но другого шанса увидеть страдания своего злейшего врага у него больше не будет. А, может быть, это лишь повод, а не причина? Он приоткрыл дверь и убедился, что опасаться нечего. В большой тёмной комнате, которую освещали всего пара свечей, находились лишь два человека. Ясмин-хатун увидела его и сначала испугалась, но потом поняла, кто перед ней. Ибрагим жестом руки подозвал её и спросил о Хюррем. Служанка ответила, что выполняет его приказания, что госпожа без сознания уже много часов и у неё сильный жар. Ибрагим приказал девушке подождать пару минут в его кабинете и успокоил её, сказав, что никто не войдёт. Ибрагим подошёл к постели, где лежала Хюррем. Женщину едва можно было разглядеть в сумраке комнаты. Она тяжело дышала и что-то шептала сквозь сон. Ибрагим присел на кровать и чуть наклонился, чтобы расслышать её невнятное бормотание. Но разобрать её слова было невозможно, видимо ей снился очередной кошмар, впрочем на это и был рассчитан яд. Ибрагим наклонился ближе и уже чувствовал на себе её дыхание. В такой тёмной комнате он видел очертания её лица. Да он увидел бы их даже в полной тьме! Увидел бы даже, лишившись зрения! Что говорить: она занимала все его мысли, он мечтал причинить ей боль, мечтал заставить страдать. Зачем? Затем, что она мечтала о том же самом. Сколько боли она принесла ему, сколько покушений устраивала! Да и он старался от неё не отставать... Хюррем искренне ненавидела его. А он её. Но всё-таки их чувства различались. Она мечтала убить врага. Ибрагим пытался поверить, что хочет того же, но он не желал её смерти, несмотря на всё, что она ему причинила. Она его привлекала, восхищала, сводила с ума. Ибрагим не мог признаться себе в этом, прогонял мысли, но понимал, что это так, и от этого ненавидел ещё больше. За долгие годы он успел успел изучить её как никто другой, он заранее знал её реакцию на свои слова, поступки. Он знал, как она ответит, что спросит, он изучил все её жесты. Хюррем не могла и подумать, какой наблюдательный её враг... Вдруг его мысли прервал кашель Хюррем. Ибрагим быстро отстранился от неё, подумав, что женщина проснулась. Но это было не так. Она всё ещё была без сознания. Теперь Хюррем что-то шептала. Он вновь наклонился, пытаясь понять, что говорит султанша. — Кто ты? — еле слышно спросила Хюррем, не раскрывая глаз. — Я твой кошмар,— улыбнулся Ибрагим. Он знал, что она не слышала его ответа. Глубокий сон, который может стать для неё вечным, заполнил разум женщины. Ибрагим проводил рукой по её спутанным рыжим волосам, затем по влажному лицу. Он ощущал её жар, чувствовал её страдания. Но почему-то сейчас это не приносило ему удовольствия. Он чего-то боялся. Нет, не стражи, которая могла ворваться в покои. Ибрагим отказывался себе в этом признаться, но он боялся её смерти. Хюррем глубоко вдохнула воздух, её дыхание участилось. Вдруг она раскрыла глаза. В таком сумраке разглядеть, кто сидел рядом с ней, было невозможно, особенно, если учесть, что Ибрагим сидел спиной к тусклому свету, исходящему от свечей. Хюррем лишь видела перед собой чёрную тень мужчины. На несколько секунд они оба замерли, что не слышно было дыхания. — Сулейман! — с тихим восторгом прошептала Хюррем, взяла руку Ибрагима и поднесла к своим губам. Видела бы она сейчас лицо Ибрагима! От неожиданности он чуть не выдал себя. Он и подумать не мог, что Хюррем спутает его с султаном. — Сулейман... Почему ты оставил меня? — шёпотом произнесла женщина, — Мне так плохо... я умираю... Ибрагим молчал. А разве он мог что-то сказать? Если зрение подвело её, то уж голос точно его выдаст. — Любимый... Свет очей моих...— по щекам Хюррем пробежали горячие слёзы, спустившись на руку Ибрагима, — Знал бы ты, как я страдаю! Но нет большего мучения, чем быть отвергнутой тобой... Прошу, позаботься о детях. Без меня мои враги найдут способ от них избавиться. Хюррем было трудно говорить, она медленно произносила слова, тяжело дышала. Её слёзы продолжали спускаться по лицу. Он никогда не видел её такой. Да и как он мог увидеть? Теперь она не выглядела гордой госпожой, но беспомощной женщиной, оставленной умирать. — Поцелуй меня, — вдруг произнесла Хюррем. На секунду ему показалось, что это сон. Он не мог поверить в правдивость происходящего. Сердце Ибрагима, которое и без того будто отбивало чечётку, сейчас заколотилось ещё вдвое сильней. Ему стало душно, пульс бешено бил в висках. Он резко склонился к ней и прильнул к её горячим губам. Он почувствовал сильный жар, ему стало тяжело дышать. Сколько лет для него эти губы были так желанны, так недосягаемы! А теперь она сама попросила поцеловать её. Пускай, уверенная, что её целует Сулейман! Не всё ли равно? Он нежно целовал Хюррем, одновременно стирая с её лица слёзы и запутывая пальцы в её влажных волосах. Но откуда вдруг взялась эта нежность? Но вдруг он услышал звук позади себя. Это вернулась Ясмин-хатун. Ибрагим отстранился от Хюррем и поднялся с кровати. — Что ты здесь забыла?! Я сказал тебе не входить, пока я не разрешу! — прошипел Ибрагим. — Простите, паша. Вас не было уже больше часа. Я стала переживать, — шёпотом ответила служанка. Ибрагим вздохнул. Действительно он слишком долго задержался, что могло вызвать подозрения, ведь ему ещё ехать в свой дворец! Теперь султан точно начнёт докапываться, где пропадал его друг. Но об этом можно подумать и позже. — Ясмин-хатун, — он подозвал девушку. — Да, паша. — Ты больше не будешь подавать яд госпоже. Позаботься, чтобы она поправилась, — сказал он, как можно тише. — Но поправится ли она? — с опаской произнесла девушка. — Она сильная, она сможет. Почему он так поступил? Ибрагим сам не понимал. Он так долго к этому шёл, так рисковал, а теперь собственноручно всё разрушает. Может быть он пошёл на поводу у эмоций? А может быть этого и хотел, но не желал признаваться себе? Он знал, что оставляя её в живых, подписывает себе смертный приговор, ведь она не пожалеет его, она даже не узнает...