Стокгольмский синдром

Гет
PG-13
Завершён
65
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
65 Нравится 4 Отзывы 14 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Его тяжелое дыхание, казалось, полностью наполняло просторную спальню. Леша цеплялся крепко пальцами за косяк темного дерева, ища в нем опору; он цеплялся взглядом за крохотную фигурку, сидевшую на краю глубокого кресла, ища в ней ответы на разъедающие изнутри кислотой вопросы. Она же обнимала себя за угловатые плечи руками и не решалась поднять на него глаза. Не решалась или не хотела? Быть может, и то, и другое одновременно.       Даже за пару метров он чувствовал клокотавшую в ней злость и знал, что вся она без остатка адресована ему. Он чувствовал ее обиду, чувствовал вызов. Чувствовал, что сам накликал на себя беду.       Тина до скрежета сжимала зубы и разглядывала угол ковра под босыми ногами. Ее мысли ураганом носились в голове, ища выход в побелевших от напряжения костяшках, следах от длинных ногтей на бледной коже и наворачивавшихся на глаза слезах. Она не понимала, не хотела понимать, как они докатились до такого: когда их отношения, нежные, теплые, что она столь чутко оберегала все это время, начали рассыпаться на осколки прямо у них на глазах. Прямо под их ногами, выбивая почву. Они разлетались фонтаном повсюду, рассекая души обоих в клочья.       Леша даже не был зол на нее. Он понимал: не оступись он, не потянул бы и малышку за собой, в эту тягучую, мерзкую бездну обмана, в которой ни конца, ни края не видно. Какая муха его укусила, когда он в один из вечеров вдруг, по старой привычке, решил развлечься в компании тех… шлюх? Что им двигало, когда эти встречи вошли в привычку?.. Сейчас он был более чем уверен: не внеси Леша тогда их номера в телефон, не пришлось бы ему этим вечером видеть его девочку в руках какого-то проходимца, в его, черт их дери, спальне. И не пришлось бы взашей выгонять ее липового горе-ухажера, который, казалось, и не понял, что произошло, даже когда катился по подъездной лестнице вниз, а вслед летела его же одежда.       То, что Тина это подстроила специально, он даже не сомневался. Наверное, все к этому и шло.       Наивный… он полагал, что вовсе не «палится». Теперь-то он понял, насколько ошибался. Она все замечала. Его поздние возвращения домой замечала. Чужую помаду на вороте его футболок замечала. Глупые попытки скрыть навязчивые звонки и сообщения тоже замечала. И медленно сходила с ума одинокими ночами, закусывая до боли ребро ладони, чтобы заглушить рвущиеся наружу рыдания.       Она сама — открытая рана: рваная, все еще кровоточащая. Не успевавшая зажить, а ее вновь и вновь резали по живому, превращая в окровавленное месиво. Он резал, собственными руками, словами и равнодушием. Бездействием. Колкими фразами и неприкрытой ложью. Он, только он, — а должен был, наоборот, оберегать… но лишь слепо ранил ее еще больше. Засохшая по краям кровь осела алой помадой на губах, стянула нежную кожу в непробиваемую броню. Кажется, что — навечно.       Больно смотреть.       Она — оголенный нерв. Провод, по которому течет ток высокого напряжения. Он весь изрезан поперек и вдоль, без возможности взять в руки, и искры снопами бьют из резиновых ран латексных платьев. И Леша, вместо того, чтобы успокоить, только сильнее распалял этот огонь, сжиравший ее изнутри.       Он бесконечно виноват перед ней. Ее нынешние истерики — только его заслуга, и если б за них выдавали медаль, на его груди давно уже блестел бы орден первой степени. И он вовсе этим не гордился. Теперь, еле удерживая равновесие на подкашивавшихся ногах, он все прокручивал в голове ту цепочку событий, что привела к сегодняшней развязке. Grand finale… Фантазии Тине, конечно, было не занимать: месть она придумала изощренную. Даже слепо влюбленного в нее мальчика нашла, хотя это, пожалуй, было самым простым. Лешу больше интересовало, как она смогла договориться на сию авантюру со своей совестью. Видимо, он все-таки слишком сильно ее задел.       — Один-один, полагаю?       Тина не ответила, украдкой продолжая собирать слезы в уголках глаз, тщетно не давая поплыть нестойкой туши. Она все еще пыталась держать перед ним лицо, упорно не желая признавать поражения и поднимать глаза. Она даже моргала через раз.       Ее остекленевший взгляд совсем не был похож на тот лукавый, в который он без памяти влюбился несколько лет назад. Который сводил его с ума в красном кресле и за кулисами, который будоражил его кровь в крохотных гримерных и среди помятых простыней спален. Как давно она не смеялась его шуткам, граничащим с цензурой?.. Как давно он не рассказывал ей эти шутки?..       А он ведь любил ее веселый смех-колокольчик, тот, которым она делилась только с ним и самыми родными ей людьми. Он был уверен, что любит его до сих пор. Любит ее до сих пор?.. Он любит ее?       Сейчас Леша совсем не понимал, зачем же он однажды решил ей изменить. Он не мог ответить на этот вопрос даже самому себе. Он обманул ее. Бессовестно предал. И она едва не отплатила ему той же монетой, сделав все, чтобы уколоть его эго побольнее, и, нужно признать, ей это удалось на славу. Действительно, один-один…       Неужели им требовалось зайти так далеко, чтобы он, наконец, понял, что свернул не туда?       Он скорее услышал, нежели увидел в полумраке квартиры, как она гигантским усилием воли подавила очередной всхлип и вновь потянулась к потекшей туши. Леша нашарил на комоде влажные салфетки, которыми Тина снимала макияж и которые, видимо, забыла убрать на место: ему же на руку.       — Иди сюда, я помогу, — тихо произнес он, отлипая, наконец, от дверного проема и проходя на негнущихся ногах в полумрак спальни.       Он зажег торшер за спиной Тины и осторожно присел перед малышкой на колени. Желтоватый свет причудливыми тенями лег на бледное лицо и вплелся золотом в медовые, слегка растрепанные пряди.       — Я сама, — попыталась она увернуться от рук и забрать салфетку, но он ловко перехватил тонкие ладошки, мягко приказывая закрыть глаза.       И она, самой себе на удивление, подчинилась. Сжав плотно веки и губы, она чувствовала на своем лице аккуратные касания грубых пальцев через салфетку; его вторая рука бережно придерживала ее за шею, зарывшись в длинные локоны.       Вытаскивая одну влажную салфетку за другой, Леша методично стирал с ее щек темные дорожки от туши вместе с нехилым слоем тональника, снимая некогда идеально нарисованную визажистами маску. Неспешно, наверняка специально и слишком уж тщательно очерчивая скулы лишние пару раз. Рыжеватые, серые и совсем темные от туши, влажные тряпочки одна за другой приземлялись на пол рядом с деревянной ножкой кресла. По губам он провел в последнюю очередь, смазывая показательно-алую краску и обнажая под ними искусанную нежную кожу. Рекордные три кровоточащие салфетки отправились к своим собратьям.       Лишь тогда медленно, будто нехотя, Леша выпутал руку из ее волос, но не отнял, а, описав ладонями хрупкий силуэт, «невзначай» остановил ладони на Тининых бедрах. Словно всем своим видом показывал, что не даст ей сейчас никуда сбежать. Даже если бежать она, на самом-то деле, никуда и не собиралась.       Тина же вдруг открыла глаза, впервые за вечер посмотрев на мужчину: очень серьезно и абсолютно осознанно.       — Не думал, что проще прекратить… это все?       Она неопределенно махнула рукой, охватывая ею одновременно и кровать, и спальню в целом, и его, и ту ощутимую пропасть, что была сегодня между ними. «Все это» из ее уст сейчас цинично стояло за их отношения, и, хотя он прекрасно отдавал себе отчет в том, что она лукавила, Леша не смог полностью избавиться от холода, пробежавшего вниз по спине. Конечно, за то время, пока они были вместе, ни один из них, дурных и гордых, так и не признался в своих чувствах. Некоторые говорят, это не нужно, и поступки кричат сами за себя… Докричались.       А эти «некоторые», кажется, безбожно лгут…       Прекратить?..       Леша нахмурился: подобная мысль даже не закрадывалась в его голову, и он совершенно точно «все это» заканчивать не собирался. По крайней мере, не сегодня, а, если очень повезет, быть может даже, и не в этой жизни. Он внезапно понял, что слишком дорожит ею. Несмотря на всю свою глупость и все совершенные ошибки, он дорожит их в конец поломанными инвалидами-отношениями.       — Нет, — честно ответил он. — Не думал. — Пауза. Тишина, нарушаемая двумя неровными дыханиями и шелестом ночного Киева за окном. — Ты хочешь этого?       Сердце в широкой груди пропустило удар. Лешины руки все так же привычно лежали на ее бедрах, будто там было их законное место, и он готов был сразу отдернуть их, скажи она заветное/треклятое/ «да». Однако Тина без малейших колебаний покачала головой, удерживая его взглядом, и Леша не сдержал шумного выдоха. Она всегда была упрямой.       — Но я устала, — тихо добавила она и прерывисто вытолкнула оставшийся воздух из легких, а мужчина заметил, как дрогнула нижняя губа, на которой все-таки остались следы не до конца стертой стойкой помады. Она закусила изнутри щеку. Наконец, переборов себя, она, зажмурившись, проскулила:       — Я так устала, Ле-еша, — и на этот раз от ее тона ли, глаз на мокром месте или всего ее жалкого вида в целом у него внутри все сжалось. — Я не хотела…       Он точно знал, что она имела в виду: она не хотела всего этого спектакля, но не увидела иного выхода.       Ее признание вырвалось шепотом, на грани срыва в беззвучный вздох, и словно ожидавшие именно этой команды слезы хлынули наружу. Будто сломалась дамба, тщательно возводимая и укрепляемая Тиной изо дня в день. Будто она сама сломалась, вдруг опустив плечи и рухнув вниз, в миг теряя свою фирменную королевскую осанку. Она всем телом подалась вперед, утыкаясь носом в его плечо. Ища защиты. Совсем, как раньше…       Его руки за долю секунды крепким обручем легли на вздрагивавшие от слез плечи и рыженькую макушку. И в этом бессознательном движении было все: начиная от абсолютной, безграничной нежности и заканчивая его извечным желанием закрыть свою девочку от всех бед и оборонять до последнего. И неважно совсем, просит она того или нет.       — Тише, тише…       Лихорадочным шепотом он пытался предотвратить накатывающую истерику, согревая дыханием холодный висок и оставляя на нем рваные поцелуи. Неуклюжие попытки успокоить, казалось, только сильнее выбили Тину из колеи. Она, обвив его шею тонкими ручками, громко всхлипнула, и мужчина почувствовал, как уверенно намокает его футболка. В неразборчивой мешанине из прерывистых вздохов, бормотания и шепота, ему удалось выловить более-менее связное:       — Я сказала себе, что отпущу… Если тебе не нужна, я отпущу, — по-кошачьи длинные ногти еще сильнее впились в его плечи. — Я не могу, Леш, я пыталась, я не могу…       Его будто молнией ударило: прошило электричеством с головы до пяток, приколотив коленями к полу. Он даже не сумел выдавить возмущенное «что значит, не нужна?!», он просто застыл изваянием.       Только сейчас осознание величины урона, что он нанес их отношениям и ей самой, в полной мере дошло до него, пробежав ледяным ужасом по позвоночнику.       Разбил, вдребезги разбил…       — Что ты такое говоришь, — сипло прошептал он: голос не слушался. Он сам уловил в нем панические нотки. — Молчи.       Сердце колотилось, как ненормальное, где-то в районе горла, вызывая непрошеные приступы тошноты. Страх. Страх совершенно беспочвенный, неоправданный и иррациональный: страх того, что он мог потерять ее, еще до этой ночи.       Страх вполне осознанный, достаточно реальный и всепоглощающий: страх того, что он совсем сломил ее. Непоправимо. Ведь он никогда раньше не видел ее слабой: Тина сама не давала ему этой привелегии, играя в «большую девочку». Сейчас же она казалась ему совершенно бессильной, маленькой, почти хрустально-прозрачной: от нервов ли, слез, извечных диет или всего вместе.       Леше стало совсем ее жалко ее, и одновременно — беспросветно мерзко от самого себя. Провалиться бы сейчас сквозь землю… С протяжным вздохом приподняв Тину на мгновение в воздухе, он сам сел в кресло, усаживая малышку себе на колени. Тонкие ручки, немного подрагивая, доверчиво легли на грудь, и он почувствовал прикосновение теплых губ к слегка колючей шее. Он зарылся носом в медовые пряди, вдыхая едва уловимый цветочный аромат, и мысленно все корил себя за совершенную ошибку. Если б он только мог перенестись назад во времени, он бы сам надавал себе по морде и за ворот притащил обратно, к ней, что всегда его ждала. Она даже сейчас ждала его и с готовностью раскрывала объятия, принимая обратно, когда, казалось бы, было разумнее послать его на все четыре стороны.       И все это напоминало небезызвестный, замыленный тысячами историй и судеб стокгольмский синдром.       Укачивая ее на руках, как маленькую, он собирал по осколкам их разбитые вдребезги отношения. Он собирал ее по осколкам: слепыми поцелуями в висок и волосы и пальцами в растрепанной в конец прическе.       — Прости меня.       За что он просил сейчас прощения? За то, что забыл о ней? За тех шлюх? За ее слезы?       Казалось, что — за все сразу.       А она кивала коротко и почти безотчетно, с готовностью принимая его извинения и тут же прощая. Заранее. Наперед. Он не заслуживал ее всепрощения, а она все равно, лучше всякого священника, отпускала все его грехи на десять жизней вперед.       Он пообещал себе тогда, что больше никогда не разобьет ее хрупкую душу. Слишком уж большая роскошь, и ему больше нечем было крыть.       Его: «прости, прости», — эхом отскакивало от стен спальни и возвращалось к ним, бесконечным шепотом слетая с обветренных губ. Его шепот и размеренные движения ладоней по плечам убаюкивали, несмотря ни на недавнюю нервную встряску, ни на ее искреннее желание задержаться в этом моменте дольше.       Когда она провалилась в хрупкий, тревожный сон, он аккуратно, боясь ее разбудить, выудил из кармана мобильный. Пригасив яркость, он один за другим стирал ненужные номера из записной книжки, зачастую даже не вспоминая лиц, стоявших за вереницей бесполезных имен, свободной рукой машинально и размеренно перебирая золотистые прядки.       С сегодняшней ночи все будет по-другому.              
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.