Пикник

Белль откинула с глаз влажный локон и открыла духовку, чтобы вынуть оттуда поднос, полный сладких булок с яблочной корицей. На складки её голубого платья осела мука, и девушка со вздохом отряхнула её. Сказать по правде, ей хотелось выбить одиночество из своей души так же легко, как смахнуть просыпанную муку. Она скучала по отцу, друзьям и дому, но эти чувства были скорее желанием дружбы, чем настоящей любви. Сейчас был только один человек, по которому княжна тосковала, — Румпельштильцхен. Да так сильно, что у неё даже ныло в груди, а плечи никли сами собой. Он пропал на несколько дней, чтобы заключить сделку, а в честь его возвращения Белль решила подготовить пикник и испекла его любимые сладости. По их обоюдному мнению, она была никудышным поваром, но уже довольно скоро после того, как она стала жить в Тёмном Замке, Белль обнаружила в себе скрытый талант к созданию вкуснейших печёных изысков. Однажды она вспомнила рецепт персикового пирога, который обожала её мать. Рассчитав ингредиенты и количество, княжна испекла этот пирог и подала Румпельштильцхену с чаем. Он только и произнёс: «В целом, вполне сносно», но умял всю порцию за один присест. Готовка скоро стала привычкой Белль. Профитроли с кремовой начинкой, банановый штрейзель и любимые мамины печенья были некоторыми из её фирменных блюд. Коржи у Белль выходили в меру слоёными и аккуратными, а торты — влажными и воздушными. Благодаря чарам Румпельштильцхена её работа единственной служанки в замке была относительно несложной, а кладовая всегда полнилась лучшими ингредиентами. Всякий раз, когда девушке было грустно, в течение какого-то времени она могла любоваться огнём, жарко пылающим в печи, и вдыхать витающие по кухне аппетитные запахи. Она перемешивала партию шоколадного печенья и нарезала фрукты для пирога, то и дело впадая в своего рода счастливый транс, когда отставляла свои проблемы в сторону взамен на радость создания чего-то столь же прекрасного, как и вкусного. Но, безусловно, лучшая часть выпечки должна была отойти Румпельштильцхену. Белль покраснела, поставив усыпанные сахаром булки на решётку. Румпель был большим сладкоежкой. Он никогда не признавал этого прямо — на самом деле его комплименты были в лучшем случае неохотными, — но княжна знала, что ему нравится её выпечка, судя по тому, как быстро та всегда исчезала. Всякий раз, когда он был дома, девушка работала больше обычного, пытаясь придумать рецепт, который заслужил бы его похвалу. «Как тебе эта партия?» — спросила она как-то раз, ставя возле барина тарелку с печеньями. Их центры, заполненные вареньем, поблёскивали, словно жемчужины. «Есть можно», — отвечал маг полным ртом. Прежде чем служанка обернулась, он умял ещё с полдюжины. «Тебе больше нравится с пахтой или гречихой?» — спросила она однажды за ужином, пока он намазывал маслом четвёртый по счёту бисквит, в то время как его миска тушёной говядины становилась холодной и бугристой. «По крайней мере, это лучше древесных опилок, дорогуша», — сказал Румпельштильцхен с ухмылкой, а сам потянулся к следующему бисквиту. Отказы были не так уж плохи: по крайней мере, принести в лабораторию корзину кексов, ещё с пылу с жару, или подать торт, пока Тёмный сидел за прялкой, представляло собой повод поговорить с ним. Тёмный Замок был огромным и пустынным местом, а Румпельштильцхен часто оставлял Белль одну, когда уходил на сделку, иногда даже на несколько дней. Когда он уходил, она часто впадала в депрессию и ела все свои лакомства одна. Но когда Румпельштильцхен был рядом, тени отступали и холодный тоскливый замок казался почти уютным, весь залитый теплом и светом. Плюс его ненасытный аппетит не давал самой Белль есть слишком много сладостей. С печальным смешком она стряхнула свою тоску. Сегодня был особенный день, и Белль была полна решимости сделать его приятным. Щебетали птицы; воздух наполнял богатый глинистый запах грязи. Долгая зима наконец закончилась — пришла весна. Девушка упрямо сжала челюсти, наполняя корзину для пикника угощениями, уже подготовленными для Румпеля. Ну не позволит она ему сказать «нет», и всё тут! — Это ещё что за ерунда? — внезапно рявкнул он, ворвавшись на кухню. Его сапоги громко стучали по затёртому деревянному полу. — Э-э… пикник, — обернулась Белль с улыбкой. — Что-что, прости? — маг коснулся своего уха длинным чёрным ногтем. Княжну всегда поражало, как такой поджарый, жилистый человек может, по её ощущениям, занимать собой всю комнату. Сегодня, кстати, он был одет в мягкие коричневые кожаные штаны, малиновый жилет и золотую шёлковую рубашку с просторными рукавами. И стоял близко к девушке. Слишком близко. — Это довольно распространённая… м-м… практика, — Белль чуть запнулась; её сердце затрепетало, когда пьянящая, пряная комбинация запаха магии и Румпельштильцхена защекотала ей ноздри. Наклонив голову, она отвернулась и занялась заправкой салфеток в верхнюю часть корзины, а отдышавшись, вновь подняла лицо к пытливому взгляду барина. — Выходим на улицу, расстилаем одеяло и обедаем — вместе. — На траве? — Он отступил назад, нахмурив брови и перебирая пальцами в воздухе. — Да, и к тому же под солнцем, — суховато добавила Белль. — Нет, не могу, — маг качнул головой. — Дела, знаешь ли. — Не можешь уделить хотя бы часок своей единственной служанке? — Белль поджала губы, прикидывая, как бы его уговорить. — Смотри: я напекла булок с корицей, малиновых пирогов… Кроме того, даже такой могущественный маг, как ты, должен есть. Она моргнула, глядя на него сквозь опущенные ресницы. — На самом деле, — поправил Румпельштильцхен, — я не нуждаюсь в еде. Еда для меня — удовольствие, а не необходимость. Я — Тёмный, не забывай, — добавил он величественно, взмахнув руками для пущего эффекта. Его служанке определённо стоило напомнить, что он — страшное чудовище, а не какой-нибудь безмозглый болван, которого можно беспрепятственно кормить всякими лакомствами. Хм-м… — Я вижу, — хмуро произнесла та, с громким стуком уронив корзину на пол. — Я дико извиняюсь, Белль. Довольный тем, что она поняла, он спокойно кивнул и старался не замечать задумчивого взгляда, брошенного девушкой на открытое окно. Прежде чем она смогла убедить птиц начать петь, Румпельштильцхен вышел и направился было к своей лаборатории в башне. Он был на полпути вверх по лестнице, когда услышал крик: — Вот и хорошо! Но я не могу позволить, чтобы вся эта еда пропала зря. К счастью, сегодня к нам собирался прийти Джефферсон. Пусть он и идёт со мной на пикник. — Чушь! — Румпельштильцхен моментально оказался на кухне; его янтарные глаза встревоженно расширились. — Шляпник ненавидит жареного цыплёнка, и вдобавок у него аллергия на ягоды. Ты просто не сможешь накормить его малиновыми пирогами… Он принюхался к содержимому того, что упало на пол: — …и чем-либо ещё из этой корзины. — Ты уверен? Он уже несколько раз ел мой яблочный пирог… — Я сказал — нет! — прогремел Румпельштильцхен — как отрезал. — Э-эх… — разочарованно протянула Белль, задетая в лучших чувствах. Она так надеялась приятно скоротать этот день… Барин поглядел на неё искоса и издал тяжкий вздох. Ему нужно было приготовить одно зелье для короля Мидаса, но это, впрочем, могло и подождать. Уж точно нельзя было позволить Безумному Шляпнику приблизиться к пирогам Белль даже на пушечный выстрел. Если кто-то и должен был страдать из-за экспериментов княжны по выпечке, так это он. — Полагаю, мне стоит забыть о своих обязанностях и всё-таки пообедать с тобой. Лицо Белль в ту же секунду просветлело и озарилось счастьем. Сердце Тёмного мага, давно почерневшее, почему-то сжалось, будто и впрямь было из плоти, а не из угля, как он сам привык думать. — Ты сделаешь это для меня? — Похоже, у меня нет выбора. Я не могу допустить, чтобы ты отравила моего единственного союзника в Зачарованном лесу. — И всё-таки ты хороший человек, Румпельштильцхен. С этими словами Белль сделала насмешливый реверанс и приняла протянутую ей руку барина. — Хм-м… — фыркнул тот, и Белль почудилось, что его чешуйчатые щёки приобрели багровый оттенок. Он поднял корзину так легко, будто та весила не больше горсти перьев, и повёл девушку в столовую. — На улицу, — напомнила она, едва они переступили порог. — Там дождь, — соврал маг, нарочно произведя звук грома, чтобы доказать свою «правоту». Однако прекрасные голубые глаза Белль тут же затуманились печалью, поэтому он неожиданно отказался от притворства и магией распахнул дверь главного зала, выведя княжну на солнечный свет. В траве жужжали пчёлы, высасывая нектар из одуванчиков; дикий вереск покачивался на слабом ветру. Чувствуя себя поистине счастливой, Белль что-то напевала себе под нос, расправляя одеяло на солнечном участке травы и открывая корзину для пикника. Внезапно Румпельштильцхен чихнул и выстрелил в Белль обвиняющим взглядом. Но когда она склонила голову в сторону, а на её пухлых красных губах расцвела улыбка, то всякие слова протеста умерли на вдохе. Его юная служанка выглядела такой довольной, что он попросту не мог заставить себя испортить ей этот маленький праздник. Ей приятна его компания? Она что, с ума сошла? — Будь здоров, Румпельштильцхен, — пожелала она, схватив его за руку и опустив её себе на колени. С нежным рывком она принудила его сесть. — Ты чего это чихаешь? — Наверно, из-за твоих духов, — пробурчал маг, тем не менее покорно усаживаясь рядом с ней на одеяле. Её рабочее голубое платье развевалось на её миниатюрном теле, стройном и лёгком, и вся она выглядела как свежая, ничем не тронутая утренняя заря. — Давай ложись сюда, — негромко сказала Белль, опустив руки на плечи магу и притягивая его ближе. Она положила его голову к себе на колени. Слишком ошеломлённый, чтобы противиться, Румпельштильцхен повиновался, вытянув ноги в сторону и прислонившись щекой к бедру девушки. — Закрой глаза, — велела она. Тёмный опять послушался и через мгновение почувствовал, как его губ что-то коснулось. Он открыл рот, и его язык защекотал сладкий терпкий вкус яблок и пряное покалывание корицы. Это была одна из тех самых булочек, которые остывали в то время, когда он зашёл на кухню, прежде чем Белль обворожила его, заставив присоединиться к ней на пикник и откинуть голову на её колени. Хитрая девчонка… — Тебе нравится? — спросила она с несомненным рвением в голосе. Нравится? Это была самая изумительная вещь, которую ему только доводилось пробовать. Не считая разве что шоколадного торта и персикового пирога… проклятье, ему это всё действительно нравилось. — Ничего. Бывало и похуже, — ответил он беззаботно. — Рада слышать, — заметила Белль, с трудом сдержавшись, чтоб не рассмеяться. Прежде чем он понял, что происходит, булка куда-то исчезла, а пальчики Белль зарылись в его волосы, перебирая их по всей длине. Удивлённый такому повороту, Тёмный машинально напрягся, но девушка вдруг издала звук, странно похожий на мурлыканье, и он опять расслабился. Если она хотела кормить его сладостями и перебирать его волосы, кто он был, чтобы отказывать ей в этом удовольствии? Белль же была в восторге. Правда, её желудок урчал от голода, но еда могла подождать. У неё на коленях лежала голова Румпельштильцхена; её ногти чуть царапали его кожу, и она ни за что бы не пошевелилась. Ну… разве что для поцелуя от её любимого мага, но она решила не торопить события. В какой-то момент княжна привыкла к его саркастическим огрызаниям и дикому ореолу вьющихся пепельных волос, которые так мягко пропускались между кончиками её пальцев. Всё, что она хотела, — быть рядом с ним. Не выпечка облегчила её одиночество, поняла Белль, убрав прядь волос с его лба. Торты, пироги и печенье были лишь средством достижения цели, способом поделиться собой с человеком, о котором она заботилась и которого, возможно, даже любила. — Белль, последние несколько месяцев… — Румпельштильцхен замолчал и откашлялся, благодарный за возможность спрятать лицо в подоле платья служанки. В последнее время она казалась одинокой, и было легче вести этот разговор, не глядя ей в глаза. — С тобой всё хорошо? Здесь… со мной? — Да. Вообще-то, я была более чем в порядке. Дело только в том… — она замолчала. — В чём? — он уловил нерешительность в её голосе и заволновался. Боги, нет! Неужели она будет умолять его отправить её домой, в Анволию? — В замке одиноко, когда тебя нет, — призналась девушка, радуясь, что барин не может видеть её покрасневших щёк. — Я скучаю… по тебе. — Да? — она не могла этого сказать. Он сглотнул. — Но сейчас я же здесь, верно? — Верно, и я этому очень рада. А ты? Дом. Белль назвала это старое мрачное место домом. — Я тоже… не несчастлив, — прошептал маг, позволяя своим глазам вновь закрыться. Пальцы его снова нашарили подол Белль, и он поскрёб ткань ногтями. — Возможно, я стану поменьше отлучаться. Действительно: люди могут обойтись и без моей магии. Я ведь не могу решить все их проблемы сейчас, не так ли? — И то правда, — согласилась девушка. Её сердце заполошно застучало, готовое взорваться от счастья. Конечно, его решение чаще оставаться дома означало… ну, это Белль додумает попозже. Сейчас она была и так безумно счастлива. — Спасибо, что согласился на послеобеденный отдых, Румпель. Я знаю, как ты занят своей работой. — Ну, я заслужил отдых, — заявил Тёмный. — Но с другой стороны, у тебя есть задача, которую нужно выполнить. — И что же мой хозяин потребует от меня? — спросила княжна дразнящим голосом. Крутанув запястьем, он извлёк из воздуха книгу и протянул ей. — Читай, чтобы я не уснул. От этих твоих выходок у меня сонливость. Потом, может, ты и сумеешь убедить меня съесть один из тех пирогов с малиной, что ты наготовила. Семена со своих зубов я соберу позже. Белль подавила весёлый смех. Румпельштильцхен, как всегда, скрывал свои истинные чувства, но она подозревала, что ему их пикник нравится больше, чем он хотел признать. Может быть, даже столько, сколько ей самой. — Хорошо, — согласилась она, совсем не против предаться развлечению, которое любила даже больше, чем выпечку. Румпельштильцхен тем временем устроился поудобнее. Белль перевернула обложку и начала рассказ: — В стародавние времена жил богатый купец, и было у него шесть детей: три сына и три дочери…