три дня назад
Пеппер скучно, от слова совсем. Новенький глянцевый журнал, заботливо предложенный милой соседкой снизу, так и остался лежать на комоде в прихожей рядом со связкой ключей, так и не удосужившись прочтения. Запланированная на выходные генеральная уборка была осуществлена немного раньше положенного срока и теперь все вещи лежат аккуратными стопками на полированных полках зеркального шкафа строго по цветовой гамме, вся посуда вымыта и вытерта насухо новыми вафельными полотенцами, а каждая медаль-награда-статуэтка, — гордость родителей, как-никак, — начищена до блеска, отражая едва попадающие в комнату лучи света. Даже нелюбимая герань, — «чудесный подарок для чудесной соседки» от той самой, иногда слишком назойливой, соседки, — полита и перенесена подальше от осенних сквозняков. Сказал бы кто ей, трудолюбивой и вечно-несущейся-по-своим-делам Пеппер, что придётся несколько часов подряд отсиживать свою пятую точку напротив мелькающего монитора, она бы с радостью послала остроумного кузена к черту, не забыв в подробностях описать маршрут. Вот только тот оказывается прав. Пару дней назад Ник вваливается в её квартиру, абсолютно довольный и взбудораженный, с лихорадочным блеском в глазах и наглой ухмылкой, без умолку рассказывая о какой-то, — самой лучшей и, конечно же, непревзойденной, — игре, которая изменит жизнь каждого. Вот чудеса! Поттс на это только вежливо кивает, пропуская всю маловажную информацию мимо ушей: очередная компьютерная стрелялка её не интересовала, как и все предыдущие, фанатами которых являлся мальчишка. Только интересуется в конце увлекательного рассказа о длительности его пребывания на её пороге, после чего, выдохнув, покорно идет на кухню ставить чайник. Видимо, кузен не собирается уходить ни с чем. Тогда она не принимает слова заядлого игромана всерьез, одной рукой перебирая кипу бумаг, — пришлось взять работу на дом, — а другой размешивая давно уже растворившийся сахар в остывшем чае. Она ведь взрослая ответственная девушка без дурных привычек и с полностью сформировавшимся мировоззрением, где нет места глупой трате времени. О каких играх может идти речь? Но у Фортуны свои планы. Теперь Поттс ерзает на потертом стуле и нервно наблюдает за тем, как бесчисленные цифры, картинки и мелькающие буквы сменяют друг друга, не неся в себе толком никакого смысла. Тикающие часы. Неоновые вывески. Двоичный код. Пока эта многообещающая игра вызывает не восторг, а скорее раздражение. Может, она что-то делает не так? Да нет же, было сказано зайти на официальный сайт, открыть приветствие и ждать. Вот только чего? Хакерской атаки или опасных троянов? Ей бы уже давно плюнуть на эту затею и пойти за любимым имбирным латте, а не обещать этому неугомонному мальчишке ждать какого-то оповещения, но она послушно прожигает взглядом светящийся экран в ожидании какого-то развития событий. — Ну сигналь ты уже, — нервно бубня под нос, девушка водит ярко-красной мышкой по столу, желая таким образом расшевелить загрузку в надежде ускорить процесс. Безуспешно. «Добро пожаловать в Нерв, игру в правду или действие, где правды нет!» Громкий мужской голос после длительного молчания заставляет Пеппер поежиться и даже пару раз обернуться, прежде, чем прийти в себя. На небольшом экране в ускоренном режиме маячат изображения и видео, сопровождаясь комментариями за кадром, видимо, самих игроков. Парень на скейте цепляется за едущую машину — действие выполнено; девушка делает селфи на краю крыши — действие выполнено. Ещё, ещё и ещё. От желания уловить какой-либо смысл лоб прорезает неглубокая морщинка, а тонкие брови ползут вверх, встречаясь на переносице. Это то, чего она должна была дождаться? «Зрители платят.» Сейчас платить нужно буквально за все, так что это не в новинку. Жаждешь хлеба и зрелищ — будь добр раскошелиться на декорации. Вот только интересно: Ник платит или участвует? И откуда у подростка такие деньги? «Игроки получают деньги и славу.» И что же это за действия, на которые совершенно чужим людям не жаль собственных сбережений? Съесть жука или пробежать голышом по центральной улице? Наверняка ведь, что-нибудь похуже. Игра явно рассчитана на подростков, потому что никакой уважающий себя человек не стал бы прыгать с утеса ради нескольких зеленых купюр. Хотя… Настолько много желающих… действительно? «Зритель ты или игрок?» Вопрос застает врасплох сосредоточенную девушку, слишком близко придвинувшуюся к разноцветному экрану, пытаясь рассмотреть уже исчезнувшее изображение парня, прыгающего с многоэтажки без страховки. Сердце пугливо пропускает несколько ударов. Один-два. Видео почему-то кажется гипнотизирующим, так и норовя завлечь всех в новую фантастическую вселенную, где ты можешь делать все, что захочешь. Вот только на самом деле, ты — либо кукловод, либо марионетка. «Зритель ты или игрок?» На долю мгновения Пеппер ежится от мысли о том, что кто-то действительно убивает столько времени, выполняя указанные действия. Рискуя собственной жизнью и абсолютно не задумываясь о последствиях. Вот только виски отчего-то пульсируют, а в голове крутится только одна назойливая фраза, брошенная бывшей лучшей подругой в общей компании на одной из студенческих вечеринок, и так отчетливо засевшая в сознании уже на протяжении стольких лет: «Она никогда не выйдет из зоны комфорта, это же Пеппер.» Именно поэтому Поттс, не задумываясь, резким движением ведет курсор на нужный вариант. Вдох-выдох. Клик. «Добро пожаловать в игру, Пеппер.» Теперь она — Игрок. Браво, Поттс, ты ввязалась в это.сейчас
— То есть всё это было спланировано изначально? — голос предательски срывается на хрип, когда Вирджиния Поттс пронзает стоящего перед ней парня пробирающим до самых костей взглядом. Чуть вскидывает острый подбородок, требуя объяснений, и оставляет на нежной коже ладоней кровавые полумесяцы. Втянувшись по уши в эту чудаковатую игру, она ведь и не думала, что всё зайдёт настолько далеко. Хотелось лишь доказать всем, что она не просто серая мышь, корпящая над учебниками-докладами-отчетами днями и ночами; что она не трусливая мамина дочка, прячущаяся за цветастую юбку при каждом удобном случае; что она может выйти из той самой треклятой зоны комфорта. А стоило ли это того? Теперь Пеппер, — та самая «пугливая и ничего не стоящая» Пеппер, — стоит перед самым популярным игроком, величайшим гением и мечтой тысяч девушек на всех континентах, и в открытую объявляет ему войну, ибо тот на деле оказывается лишь самовлюбленным засранцем, решающим судьбы других людей щелчком мыши. Воля случая или же настоящая судьба — сейчас им обоим в подробности вдаваться не хотелось. Вот только отчего-то курсор навелся именно на её профиль, заставив бороться за собственную жизнь, без права выигрыша. — Ты должна понять меня, Пеппер. Ты ведь не глупая. Нет, Старк, замолчи. Это ведь он — непревзойденный «Железный Человек», собственной персоной. Тот самый Энтони Эдвард Старк, от которого должен дух захватывать от ликования, а не от бурлящей ярости. Тот самый Энтони Старк, который является разработчиком всей этой аморальной затеи, позволив виртуальной анархии поработить половину населения. Тот самый Старк, который втянул их обоих, планируя достичь лишь эгоистичных целей, совершенно точно не задумываясь о том, что будет с очередным кандидатом на роль пешки. Стоит ли сейчас говорить, что та самая пешка завоевала то, что осталось на месте жизненно важного органа, позволив дать волю настоящим эмоциям впервые за долгое время? — Я тебе ничего не должна. Они стоят напротив друг друга. Совершенно разные, но в то же время чудовищно схожие. Побитые жестокой Судьбой, изрезанные кривыми осколками собственной гордости и полностью опустошенные от бесконечной погони от себя самых. Тяжело дышат треснувшей грудной клеткой, цепляются дрожащими кончиками пальцев за жесткую ткань брюк и не моргают, не желая сдаваться даже в этой безмолвной войне. Но в тоже время они — с пылающими сердцами, что слишком много чувствуют. Рыжие волосы в свете ночных фонарей напоминают выжженную палящим солнцем траву, рассеченные скулы, запекшаяся кровь из-за ссадин на руках и ногах и пришедшая в полную негодность одежда из дорогого бутика — а всего час назад они неслись по ночному городу, желая лишь достичь цели, — им ведь обещали последнее задание! — и наконец-то обрести свободу. От изматывающей игры, от назойливых людей. Но чудовищный взрыв уничтожает сказочную иллюзию, вынуждая опытного мотоциклиста развернуться в крутом маневре, оставив за собой черные полосы от стертых шин, за несколько секунд до краха. Стоило бы поблагодарить Старка, вот только как знать, что не его руками было отправлено очередное задание тому сумасшедшему парню, чуть не лишившему их жизни? Тони напряженные плечи от обиды на самого себя сутулит, когда понимает, что из глаз Пеппер вот-вот слёзы польются, бледную кожу солью обжигая. Но она отчаянно сдерживает себя, злясь и только искусанные губы сильнее поджимая. В этой игре проигравших не оказалось, правда, да и победой это назвать нельзя. Остаётся лишь рискнуть всем, — прыгнуть в бездну отчаяния или же оказаться на спасительном островке посреди огненной лавы, — сделать пару уверенных шагов вперед и зарыться всё теми же дрожащими руками в осеннего цвета душистые волосы. Прижать продрогшее тело к себе крепко-крепко и неспешно прошептать о том, что жаль, что слишком-катастрофически-чудовищно жаль, что они познакомились при таких обстоятельствах; что жаль, что она узнала его с такой стороны, — а ведь Роуди говорил перестать быть черствым сухарем не так ли, Старк? — рассыпаясь в непривычных извинениях. Он ведь хочет доказать, что теперь открыт перед ней, что его разорванная в клочья душа снова обнажена, снова растерзана бесконечными сожалениями и несбывшимися надеждами, что он готов целовать её щеки, — горящие, то ли от злости, то ли от не исчезнувшего ещё адреналина, — вечно, лишь бы простила, лишь бы приняла, лишь бы не оттолкнула, как остальные. Лишь бы сказала хоть одно треклятое слово. Не молчи, Пеппер. Но она лишь в плечо судорожно дышит и плечами неопределенно пожимает. И Старк молится Всевышнему, прося прощение за то, что никогда не обращался ранее, но теперь так отчаянно нуждается в его помощи. Потому что он не может склеить себя еще один раз, потому что всё его существование — жалкая, убогая пародия на ту самую «счастливую жизнь» из обложек глянцевых журналов, где ему самому не раз приходилось давить из себя лучезарную улыбку, когда на душе кошки острыми когтями последнюю человечность раздирали. Потому что ему нужен кто-то, кто бы мог в него верить. — Я верю. Мужские ладони сильнее сжимают стройный девичий стан, когда хрупкие плечи сотрясаются от тихого плача, а тонкие пальчики зарываются куда-то под футболку, дабы не упасть, дабы держаться, дабы не отпускать. Маленькой Пеппер тоже всегда хотелось, чтобы в неё верили, чтобы её защищали, чтобы не было так больно каждый раз надевать маску маминой любимицы, уверенной, что её дочь — самый счастливый ребёнок на свете. Вот только знал бы кто, как подкашиваются каждый раз ноги от непосильной ноши, взваленной на худые плечи, и как камнем ко дну тянут все невысказанные обиды и недосказанные признания. Знал бы кто, как ей хотелось бы стать для кого-то той самой верой, что так недоставало ей самой. Наверное, Всевышний всё-таки смилостивился, потому что у Тони появляется свой собственный маяк с Млечным путем рассыпанных веснушек на бледных скулах и сияющими, но все ещё мокрыми от слез, глазами. И он обещает всегда хранить Пеппер от любых невзгод и бед, надежно прикрывая собственным телом, что бы ни произошло. Мы никогда не знаем, что ждёт нас за следующим поворотом, как изменится наша жизнь от обычного клика мыши и какими на самом деле умеем быть, пока не выйдет из зоны комфорта. Мы никогда не знаем, какими отчаянными могут быть наши шаги, когда хочется рискнуть всем ради одного человека, который в корне меняет не только твой взгляд на мир, но и всю твою жизнь. Может, стоит узнать?