Ты когда-нибудь любил меня?

—Заходи, -ответил я на стук в дверь —Я смотрю, ты ни кого не боишься, -он подошёл к дивану и сел возле меня —Ну уж точно не тебя... Ты слабее, -я улыбнулся, Тарьяй мне в ответ —Слабее? Я в качалку хожу! —Пока не видно —Это только пока! И сейчас возникла очень неловкая пауза. Я лежу на диване полураздетый и на половину не накрыт одеялом, а возле меня Тарьяй- в одежде. И такое чувство, что вчера ничего не происходило. Ещё эта пауза слишком долго. —У меня к тебе вопрос, -произнес он, опустив голову вниз и вырисовывая какие-то узоры пальцем на диване. —И какой же? —Ладно, не буду тянуть...- он глубоко вздохнул, —Я, скажем, частично не помню вчерашний вечер... —А какие части помнишь? —Ну вечеринку, ты меня вёл к себе в номер... ещё я помню, что нес тебе какую-то херь... —Тарьяй, это не херь. —А что тогда? Я же понимаю, что был бухущий... —А вопрос тогда заключается в чём? —Не понятно? Помоги мне вспомнить, что вчера было. —Мы разговаривали, а потом я понял, что ты вообще никакущий, и отправил тебя спать. —Точно? —Да. ... Ближе к вечеру мы отправились гулять по Бергену. Счастливые ребята. Давид косо нас смотрел. Наконец, мы зашли в кафе Godt Brod Fløyen, довольно уютное, даже похоже чем-то на мамино. —Хенрик, пошли покурим —Ты куришь? —С похмелья помогает. Давид вытащил меня на улицу. Вот он бездушный человек, сейчас мне принесут заказ, а пока мы будем курить- всё остынет и будет не таким вкусным. —Ну и зачем ты меня вытащил? —Не кричи на меня как вчера только... —Если сейчас ты не скажешь, что хотел, то буду. —Почему Вы с Тарьяй почти не разговариваете, даже не смотрите друг на друга? —Разве мы должны? —А Вы разве не... —Нет, мы не...! Но если ты ему про вчера скажешь, я не знаю что с тобой сделаю... Хотя тоже самое, что вчера хотел с Тарьяй... —Я натурал. Я проверил... —Меня это не остановит... Подожди, что ты сказал? —А? Ничего. Просто забудь. Если ты это кому-нибудь скажешь, то я скажу Тарьяй про вчера. —Сука. Мне правда было важно то, что Тарьяй не помнил вчерашний вечер. Я не знаю почему, но важно. Такое странное чувство, я же вроде почти признался ему в любви, не в слух, но признался, а это уже движение с места. Вот такой я ебнутый, что не могу ему просто сказать "я тебя люблю". Быть может это зависит от того, как я давно говорил, что это первый парень в которого я влюбился. С девушками у меня было проще, мне попадались безхарактерные какие-то, доминировал я, их можно было по щелчку пальцев затащить в постель, но не Тарьяй. Если бы Давид не зашёл, дело до секса всё равно не дошло бы, я понимал, что Ти пьяный, он бы пожалел об этом потом, да и я бы пожалел. Господи, а ведь до меня только дошло, что он ещё и не совершенно летний, хотя возраст- просто цифра. А если бы всё дошло до того, что мой разум отключится, и думать я стал бы членом, то у нас бы опять ничего не было, если бы Тарьяй думал членом, он бы один хрен мне не дал. Чего стоит та ситуация у меня дома, мы оба не соображали, у нас были каменные стояки, а он понял, что не стоит продолжать вечер, даже простым отсосом. А почему я спросил его, точно ли хочет он быть со мной? Да потому- что меня тоже задевает то, что он начинает дело... ну то есть лезет целоваться и разговаривает на темы, которые меня заводят, а потом просто убегает. Я его хочу безумно, и он меня, но зачем у вечно уходит, не закончив дело до конца... Иногда возникает такое чувство, будто для него это как-то не серьезно, хотя я понимаю, что это совсем не так. *** —Собираешься? -он без стука зашёл в мой номер и неожиданно подошёл сзади. —Да. А так не видно? -не развернувшись огрызнулся я. —Почему ты злишься? —Ты опять наврал мне. —Когда? —Сегодня утром. Почему так сложно было сказать то, что вчера происходило? Ты либо скажи, что не хочешь об этом говорить, либо не пизди. Мне это надоело. Ты такой сложный...-для самого себя я неожиданно развернулся близко к Хенрику, и с истерикой начал толкать его в плечи. —Прости, Тарьяй, прости. Я не могу в себе разобраться. Прости, -он пытался перекричать меня, —Я... Я правда не хотел врать, оно само... —Вот видишь "оно само". Ведь ты даже не замечаешь как враньё вылетает из твоего рта. —Ну а почему ты сказал, что не помнишь вчерашний вечер? —Да мне было интересно, скажешь ты правду или опять будешь пиздеть и даже не краснеть. —Это ради тебя же. —Уйди, прошу... … Оказавшись дома, в Осло, я ужасно боялся, что меня ждут родители (конечно, все нормальные дети надеяться, что дома их ждут родители с распростёртыми объятиями. В моём же случае, либо я не нормальный ребёнок, либо родители не такие, как должны быть), но к моему везению они снова уехали. После душа я направился в свою постель. Около получаса я пытался всячески выкинуть из головы сегодняшний день, но ничего не получалось, в голове пролетали его безнадёжные эмоции, его лицо, голос, глаза, каждый взмах ресниц, бессмысленные слова, пустота, обида, злость, его улыбка, вздохи и выдохи... Сейчас мне было интересно где он: всё ещё в Бергене собирается домой (я не знаю в какое время у него вылет), уже в аэропорту, летит или уже в Осло; чем занимается и о чём думает. Я согласен, что после ругани, я не могу... не должен... хочу думать о нём... на самом деле я нихрена не согласен... Через некоторое время у меня получилось уснуть, предварительно выключив звук на телефоне. Henrik Holm (23:04) —Я в Осло. (23:06) —Тарьяй, ты дома один? (23:15) —Ответь! (23:17) —Я сейчас приеду. Мне нужно с тобой поговорить. … Услышав безостановочный стук в дверь, мне пришлось встать. Хенрик был какой-то взъерошенный, тяжело дышал ртом и глаза у него были красные, как будто он... —Ты курил? Зачем ты ко мне такой приехал? Ты в своём уме? -я не хотел пускать к себе его таким... таким обкуренным, я знал к чему снова это может привести, поэтому я попытался закрыть дверь, но он просто в наглую зашёл в квартиру. —Молчи, -он подошёл ко мне ближе и положил свои холодные руки мне на шею, от чего меня бросило в дрожь, —Ты не отвечал на сообщения… —Я спал. —Да? - вскинул брови в саркастическом удивлении, лицом приблизился к моему. Холодной курткой прислонился к моему телу, я вспомнил, что после душа не переоделся, так и стоял перед ним с полотенцем на бёдрах. Холм невзначай хотел этим воспользоваться. Он меня поцеловал, я не мог сопротивляться, я скучал по его губам, слишком скучал. Возможно, он непозволительно близко наклонился к моим губам, и поцеловал первым я. А может быть мы оба скучали и одновременно начали этот поцелуй. Руками по моему телу он спускался к полотенцу. Кажется, мой стоявший член, об который Холм потирался своим пахом, был готов разорвать его прям здесь. Я попытался расстегнуть и стянуть с него куртку. И снова мы на столько увлеклись друг другом, что кое-что не заметили, точнее кое-кого… —Тарьяй… - возле порога стоял отец с выпученными глазами от "изумления". Очень не вовремя появилась пауза. Представьте себе, как всё это блядство (моя жизнь) выглядело в глазах отца: С детства отец подозревал меня в нетрадиционной сексуальной ориентации; затем его догадки подтвердились, т.к. он нашёл у меня журнал с раздетыми мужчинами; в сериале я играю гея, а у моего персонажа есть парень, с которым он целуется чуть ли не в каждой сцене, и актером которого является мой возлюбленный- Хенрик Холм (о возлюбленном отец не знает); как-то Хенрик Холм откуда-то появляется в нашей квартире, якобы занёс сценарий; я с ним целуюсь на премии из-за ублюдского kiss-cam; и наконец вишенка на торте- я полураздетый со стояком целуюсь с Хенриком в квартире родителей, которого пытаюсь ещё и раздеть... Мне казалось, что сейчас в меня полетит всё то, что плохо лежало у отца под рукой. Всю минуту молчания я боялся того, что же сделает со мной отец. Только как я попытался открыть рот, чтоб хоть как-то это ему объяснить, что-то начало мной управлять, оно закрыло мне рот своими крепкими лапами и не давало сказать ни слова, оно начало говорить за меня: —Ну... пап, ты удивлён? Да, я целуюсь с парнем в которого влюблён. И что ты сделаешь? Назовёшь меня пидором, как в детстве? -воспоминания врезались с болью в голову, а слёзы наворачивались на глаза, стекали по щекам и падали на пол. Я старался сдерживать крик этого "что-то", —Скажешь, что тебе такие как я дома не нужны? Разве не так? Ты ничего мне сделаешь! Или может ты меня ударишь? Отец, не молчи! Что ты сделаешь? Хочешь я прямо сейчас соберу вещи и уйду... -оно почувствовало прикосновение руки Хенрика на запястье и просто испарилось, оставив меня разгребать всё то, что наговорило, оно испарилось с дикой болью во всём теле, ноги подкосились и я сполз по стенке на пол, Хенрик не отпуская мою руку сел на корточки возле меня. Они ничего не делали, просто смотрели на меня, даже "что-то" стояло на против меня в зеркале и улыбалось мне, а я сидел и ревел, как маленький обиженный ребёнок. — Сын... прости, я во всём этом виноват...- он развернулся, открыл дверь и вышел. Это было последнее, что я запомнил в этот день.