Вопрос формулировок

— Уж не знаю, где побывал этот сновидец до того, как очутился в Ехо, но он умолял отправить его обратно к серебряной воде, — я отпил глоток крепкого уккумбийского бомборокки прямо из бутылки и вопросительно пожал плечами. — Где может быть серебряная вода? — Строго говоря, где угодно, — не разделил моего удивления Шурф. — Например, в Клатти. Не так далеко от Сердца мира, между прочим. Особо сильные сновидцы могут случайно забрести туда. Если бы меня насильно лишили такого зрелища, я бы тоже впал в ярость. — Это разве ярость была? Так, хулиганство, — бодро хмыкнул я, старательно умолчав о том, о чем Шурфу и без меня было прекрасно известно. Буйного сновидца, требующего немедленно отправить к серебряной воде, а иначе он всех нас затопит, связать получилось только при помощи Джуффина. Потенциального могущества там было предостаточно, а также ловкости, упрямства и скорости, которые придает, как правило, бессильное отчаяние. — И что, в Клатти так красиво, что можно с ума сойти? Шурф забрал у меня бутылку и припал губами к горлышку. — С ума сойти можно где угодно, неподготовленному сновидцу — тем более. Тем более, что он буянил в течение нескольких дней, успевая одновременно скрываться от тебя и держать в страхе город. Но да, в Клатти очень красиво. — Что это вообще? Никогда не слышал об этом месте. — Не удивлен. Ты все еще прискорбно мало осведомлен о мире, в котором живешь, — хмыкнул мой друг, снова прикладываясь к бутылке. После нескольких дней погони за неуловимым сновидцем я был выжатым, как лимон, и буквально валился с ног, потому Джуффин решил не к месту поиграть в начальника-тирана и дал мне внеплановый День Свободы от Забот. Большую его часть я честно продрых без задних ног, а оставшиеся часы мне решил скрасить Шурф, свалившийся в мою спальню с бутылкой бомборокки и требованием политического убежища. Могу его понять. Каждый может устать быть тираном — особенно если вместо этого получит потрясающую историю. Погони, приключения… Я так и знал, что он втайне ностальгирует по службе в Доме у Моста! — Так что такое Клатти? Какой-то морской курорт? — Нет, не курорт, если я правильно помню значение этого слова, и точно не морской, — покачал головой Шурф. — Это природный заповедник. Исключительно чистый воздух, редкие породы деревьев и чистейшее озеро, на дне которого — залежи уникальных минералов. Их название не скажет тебе ничего, потому скажу просто: именно они окрашивают воду в серебро. — Теперь ясно, —- кивнул я. — Знаю про такое. Цветное дно — и вода кажется цветной… — Нет, она не кажется. Она становится. — То есть в самом деле превращается в серебро? А монеты из нее не чеканят? — Макс, это вода, — строго взглянул на меня Шурф. — Из нее нельзя чеканить монеты. Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Я отобрал у него бутылку и в три глотка прикончил содержимое. Я редко испытываю необходимость напиться, чтобы расслабиться, но события последних дней укатали меня настолько, что бомборокки пришелся к месту. Шурф с уважением посмотрел на меня, хмыкнул и достал из моего бара еще одну бутылку. Орден Дырявой Чаши — это такие ужасные собутыльники, которые практически не пьянеют, пока ты рядом с ними медленно превращаешься в дрова. Так вышло и на этот раз. Вообще я в состоянии был щелкнуть пальцами и применить к себе первое пришедшее в голову отрезвляющее заклинание, но не хотел. Слишком давно не позволял себе наслаждаться ощущением шуршащих мыслей, заполняющих голову, точно букет осенних листьев, засушенный в жертву школьному гербарию. Потолок приятно расплывался перед глазами, шум в ушах напоминал морской прибой, я лежал головой у Шурфа на коленях и слушал историю создания заповедника Клатти. В какой-то момент я осознал, что вконец запутался в сложных интригах между Первым Смотрителем Заповедника Йонхой Таникой и Обществом Защиты Древа Радости, которое стремилось завладеть всей территорией Клатти, что защищать деревья от всех подряд. Ради этого они развернули такую сложную стратегию, больше напоминающую военную, что я рассмеялся, перебивая Шурфа, и сказал: — Мы обязательно должны туда съездить. Когда у тебя будет отпуск. Он поднял бровь, точно обдумывал мои слова, потом улыбнулся и кивнул: — Должны — значит съездим. А потом он меня поцеловал. Сначала я опешил. Потом ответил. Задумался — сильно позже, потому что в тот момент меня вообще ничего не волновало, кроме Шурфа. Я бы, может, и списал это на влияние бомборокки на мою неокрепшую психику, если бы все произошедшее не выглядело логичным продолжением вечера. В голове шумело, все плыло в тумане, ворох одеял мешал, в спину мне упиралась недочитанная с вечера книжка, которую я забрал в постель и уже успел благополучно о ней забыть. Шурф навис надо мной на вытянутых руках, и в его глазах я видел голодное, жадное выражение, знакомое и незнакомое одновременно. Я слишком часто, что называется, ходил в его ботинках, испытав на себе действие обмена Ульвиара, и знал этот взгляд, но никогда раньше не ловил его на себе. Это был взгляд Рыбника, и мне это нравилось. По крайней мере, нам обоим не требовалось слов, чтобы определиться с дальнейшими действиями. Потому зов сэра Джуффина Халли застал меня врасплох. “Макс, я понимаю, что сам дал тебе выходной, но ты очень нужен… “ “Магистров ради, Джуффин, не сейчас!” — рявкнул в моей голове Шурф, вминая меня в кровать. Джуффин отключился, а мне только и оставалось, что ошарашенно смотреть на Шурфа круглыми глазами. Правда, в следующие несколько минут мне стало не до удивления, не до Джуффина, вообще ни до чего. *** Ночью мне приснилась Меламори. Она сидела на омываемых волнами валунах на побережье, скрестив ноги, и смотрела на меня, подпирая рукой лицо. — Макс, ты в порядке? — спросила она наконец. — Вроде да, — не очень уверенно ответил я. — А что такое? — Мне снится, что ты тонешь в большой воде. Но это не опасная вода, скорее… хорошая. Поток, которые омывает и уносит. А ты стоишь в нем по шею, не сопротивляешься, но и не поддаешься. Словно тебе страшно и не страшно одновременно. Как будто ты… застрял. Что это значит, Макс? Я усмехнулся. — Пожалуй, только то, что я и в самом деле застрял. — Тогда ты, пожалуйста, что-нибудь уже сделай, — велела Меламори. — А то я волнуюсь. И исчезла. *** У меня было подозрение, что утром я умру от стыда и неловкости, но каменная рожа Шурфа, привычно не отражающая ничего, немного меня успокоила. Он поставил передо мной поднос с кувшином камры, куском пирога и бальзамом Кахара, после чего счел нужным сообщить: — В гостиной сидит Джуффин, видимо, у него к тебе в самом деле спешное дело. А мне пора возвращаться в Семилистник. Хотя с удовольствием составил бы вам компанию, но не в этот раз. Сказал — и смылся Темным путем, ну что за человек. Я скорбно впился зубами в пирог и послал Джуффину зов, обещая в скором времени спуститься. “Можешь не торопиться, Макс. Считай, что я тоже взял себе полдня отпуска.” Когда я, наконец, спустился в гостиную, Джуффин и Базилио азартно резались в “Злик-и-Злак”. — Кто выигрывает? — Главное не победа, а участие, — грустно ответила Базилио, и все стало ясно. — Ты делаешь большие успехи, — поспешил похвалить ее Джуффин. — Скоро в самом деле сможешь меня обыграть. — Правда? — это невероятное чудовище тут же воспряло духом. — Тогда я буду очень стараться! Джуффин рассмеялся. — Прости, но эту партию придется прервать. Мне нужен сэр Макс, причем немедленно. Но вечером, может быть, загляну еще разок. Базилио вскоре ушла к себе разбирать какую-то мудреную головоломку, и мы с Джуффином остались наедине. Он бросил на меня хитрый взгляд и задал вопрос, которого я боялся: — И давно у тебя секретарем работает сам Великий Магистр Верховного Ордена Семилистника? Я возмущенно вспыхнул. Шеф заулыбался какой-то совсем уже по-лисьи. — Я рад, что ты наконец-то решил свои проблемы с Безмолвной речью. Прогресс не стоит на месте, и скоро все мало-мальски способные к магии люди буду залезать друг другу в головы, чтобы ответить на зов с работы. До этого момента это считалось невозможным, но вы раздвигаете границы, что несомненно… — Джуффин, хватит, — я помрачнел. — Ты поиздеваться зашел или в самом деле что-то стрялось? Джуффин кивнул. — Я был бы рад сказать, что заглянул порадоваться за вас с Шурфом, но не могу: ты срочно нужен на Левом Берегу Хурона, один Младший Магистр, давно забытый, а оттого еще более злой, приспособился приманивать сновидцев к себе домой и ставить эксперименты над их способностями. Я поперхнулся камрой. — Откуда новости? — Нумминорих откопал. Принес мне вечером на блюдечке с голубой каемочкой, хотели сразу брать, но… Ты был занят. Так что идем сейчас. Джуффин схватил меня за локоть и шагнул вперед. Остаток дня мы разбирались с Младшим Магистром Ордена Посоха в Песке Кайтой Молохом, и мне было не до размышлений о бренности всего сущего. К сожалению, рано или поздно даже самая опасная и увлекательная работа заканчивается, и мне пришлось вернуться домой. Я большой мастер сбегать от тревожных мыслей, да и в принципе от самого себя. Я постоянно куда-то бегу, и не могу сконцентрироваться ни на чем, а потом ни о чем надолго не задумываюсь. Так и сейчас, я так старательно проиграл в “Злик-и-Злак” весь вечер в компании Базилио и Нумминориха, что все переживания просто вылетели из головы. В конце концов, перед нами стояла почти невозможная задача: научить Базилио выигрывать у Джуффина, однако такие уж мы. Тайный Сыск любит невозможные задачи. И, кстати, успешно с ними справляется. По крайней мере, мы с Нумминорихом продули в хлам. — Не переживайте, сэр Макс, — поспешила утешить меня Базилио. — Знаете, как говорят? Не везет в игре, повезет в любви. Я от удивления аж рот раскрыл. Не знал, что по Ехо ходят поговорки из моего родного мира! Не иначе, сновидцами занесло. — Так что вы не расстраивайтесь, — продолжало тем временем мое домашнее чудовище. — И вы, сэр Нумминорих! — Я? Никогда, — улыбнулся он. — Я вообще никогда не выигрываю. На следующий день все наладилось само собой. По крайней мере, у Шурфа нашлись его свободные полчаса на то, чтобы выпить камры на крыше Мохнатого дома. Он выслушал рассказ о победе над Кайтой Молохом, обрушил на мою голову масштабную историческую справку о деятельности Ордена Посоха в Песке в смутные времена и вел себя, в общем-то, как обычно. Я хотел у него спросить о… случившемся между нами, но выражение его лица было настолько нейтральным, что я счел за лучшее вообще не касаться этой темы. Было и было, с кем не бывает после нескольких бутылок? Вон, про Посох в Песке гораздо интереснее, он, оказывается, в этом песке до сих пор стоит, никто вытащить не может. — Как Экскалибур! — вырвалось у меня. — Ну, помнишь, в легендах о короле Артуре такой меч был? — Точно, — с серьезным лицом кивнул Шурф. — Как Экскалибур. Если достойный маг вытащит Посох — сможет стать магистром. Вот ваш Кайта Молох и собирал силу сновидцев, чтобы воздействовать на Посох этой силой. Вместо того, чтобы есть великих и сильных колдунов, решил напитаться ими. Хорошо, что вы его остановили. — Это уж точно. Словом, все налаживалось. *** Отпуск у Шурфа случился внезапно. Подозреваю, что он сам себе его и назначил, скинув на три дня весь пуд своих непосредственных обязанностей на несчастных заместителей. После чего послал мне зов: “Макс, если ты не шутил насчет Клатти — можем отправиться туда хоть прямо сейчас. Я твердо вознамерился убедиться, что Орден Семилистника достаточно слаженно функционирует без моего ежеминутного бдительного контроля — с той целью что, если со мной что-то случится, Орден не рухнет сразу, а подождет хотя бы десять минут. Поэтому я сию же минуту планирую покинуть Ехо и призываю тебя присоединиться ко мне.” Словом, не дал мне ни единого шанса. Через полчаса мы уже стояли на узкой тропинке Заповедника. Шурф не стал на этот раз изменять внешность, только переоделся в неброское синее лоохи — самого модного кроя, между прочим. Всегда знал, что в глубине души он тот еще щеголь. — А мы не влезем во все эти местные разборки? — на всякий случай поинтересовался я. — Ну что ты, — с улыбкой ответил Шурф. — Место потеряло бы всю свою привлекательность, если бы посетителей втягивали в эпицентр интриг. Мне ничего не оставалось, кроме как поверить ему. Мой друг уверенно лавировал среди деревьев, ориентируясь в переплетении троп неведомым мне способом. — Ты хотел увидеть серебряную воду, Макс? — спросил он с улыбкой, отодвигая ветки разлапистого дерева перед моим лицом. — Тебе повезло, потому что в это время года самые красивые приливы — в Бухте Зари. Собственно, исходя из названия можно понять, что самые яркие закаты тоже тут. Они вряд ли сравнятся с закатами над Красной Пустыней Хмиро, но… — Неважно, — поспешил успокоить я. — Меня устроят совершенно любые закаты. Лишь бы общество было хорошее. Шурф поднял бровь, но ничего не ответил. Мы двинулись дальше в лес. Я обнаружил, что воздух ощутимо меняется, становится солоноватым, как на берегу моря. — Иногда местным ветрам нравится думать, что они летают над морем, а не над озером, пусть и очень большим. И получается такой эффект, — пояснил Шурф в ответ на мой невысказанный вопрос. И откуда он, такой понимающий, взялся? Впрочем, у меня на лице все наверняка аршинными буквами написано. Тут мы вышли к берегу и все вопросы пропали сами собой. Мне оставалось только стоять, уронив челюсть, и смотреть, как простирается передо мной бескрайнее море чистого жидкого серебра, сияющего на солнце. Белые барашки, то и дело пробегающие по серебристым волнам, играя с ветром, только усиливали впечатление. — Красота… — протянул я, наконец вспомнив как дышать. Шурф разулся и босиком прошел по берегу, зашел по колено в воду, достал из рукава свою любимую дырявую чашку и сделал большой глоток. — Иногда воды Клатти, под влиянием легкомысленных ветров, начинают сами верить, что становятся морем. Тогда у воды появляется удивительный сладковатый вкус. Я опустился на корточки, пропуская серебряную воду сквозь пальцы. — Понимаю теперь того парня, — помолчав, заметил я. — Увидеть такое без подготовки — кому угодно крышу снесет. — Хочешь остаться здесь или пойдем дальше? Завороженный видом, я не сразу понял вопроса. — А что, если еще что-то? — Говорят, что дальше по берегу есть удивительно живописная пещера. Я бы хотел убедиться собственными глазами в ее исключительности. — Веди! — я великодушно махнул рукой. И мы пошли вдоль берега, Шурф — по щиколотку в воде, держа сапоги в руках, я рядом в песке, и так же босиком. Было в этом какое-то ощущение давно забытого мальчишеского бунта. Сбежать вдвоем на край света (три часа езды от Ехо на амобилере, на самом деле, но не портить же момент!), бродить по озеру, считающему себя морем, пока ветер треплет отросшие волосы, швыряя их в лицо и путая еще сильнее, а в Ехо тем временем спокойно обходятся без нас. Чудесное ощущение, иногда мне жизненно необходимо получать дозу знания о том, что мир не рухнет без моего тщательного надзора. Судя по всему, Шурф тоже дошел до кондиции, раз обратился к этому лекарству. Да и миру полезно, что и говорить. Пещера оказалась совсем небольшой. Сияющая серебром вода в самом глубоком месте доходила до пояса. Небольшой песчаный берег позволял сидеть возле самого края воды и смотреть, на медленно опускается солнце. Закаты тут и в самом деле были такие, каких в Ехо не увидишь. Уж я-то в этом эксперт. Я достал из Щели между Мирами кофе для себя и Шурфа и почти целый яблочный пирог. — Почти как на крыше Мохнатого дома, — заметил Шурф. — Оказывается, иногда бросить все и куда-нибудь сбежать оказывается хорошим планом. — Именно, — кивнул я. — Знаешь, я однажды так и сделал. Не смотри так, я имею ввиду, когда только появился в Ехо. У меня ведь была до этого жизнь… Если это можно было так назвать. — У каждого из нас был период, который “можно назвать жизнью”, — философски произнес Шурф после долгой паузы. — Главное, чтобы настоящая жизнь рано или поздно все-таки началась. Я вздохнул и молча потянулся за новой порцией кофе. Удивительно, как воспоминания о моем родном мире способны портить настроение в один момент. Как застарелый кошмар, который пугал нас в детстве, и продолжает преследовать в зрелом возрасте. Шурф, поняв, кажется, мое состояние, собирался что-то сказать, но внезапный грохот и обрушившийся с потолка пещеры камень оборвал его на полуслове. — Назад, Макс, — крикнул Шурф. Я подчинился. Землетрясение закончилось так же быстро, как и началось. Я сначала даже не сразу понял, что происходит, вознамерился кинуть в камни Смертным Шаром, но хоть вовремя сообразил, что пользы не будет. — Что это было? — спросил я. В пещере стремительно стемнело, и даже воздух стал густым и ватным. У меня зашумело в ушах. — Простое землетрясение, — спокойно пояснил Шурф. — В этих краях они не редкость. Поэтому в Клатти так высоко ценится должность Первого Смотрителя. Каждое утро он должен обходить край и смотреть, где землетрясение нанесло вред: как, например, с этой пещерой. И все исправить. — То есть нам до утра тут сидеть? А чем вызваны землетрясения? Мы же недалеко от Сердца Мира! — Этот феномен до конца не изучен, — спокойный голос Шурфа, как всегда, действовал лучше любого успокоительного. — Но часто встречается в этих землях. Что с тобой, Макс? — Кажется, немного успел отвыкнуть от… замкнутых пространств, — пробормотал я. — Да и перспективы сидеть здесь до утра… — Зачем? — Ну, потому что выход завали… Черт! — я хлопнул себя по лбу. — Я забыл, что мы в любой момент можем уйти Темным путем! В тот момент меня извиняло только то, что внезапный приступ клаустрофобии никого не делает умнее. Я расхохотался. — Нет, ну ты посмотри, Шурф! Я просто забыл, что я — маг! — Так бывает, — с тем же каменным спокойствием согласился мой друг. — И не так уж и плохо, — теперь пещера больше не казалась мне темной и мрачной, сквозь завалы пробивались солнечные лучи, да и от воды поднималось едва заметное сияние. — Можем выбраться отсюда хоть прямо сейчас. — А ты этого хочешь, Макс? — вопрос Шурфа застал меня врасплох. Я обернулся. Он смотрел на меня со странным выражением в глазах. Не мигая, поймал мой взгляд и повторил вопрос: — Ты этого сейчас хочешь? Было что-то такое в нем, в его глазах и голосе, что я точно понял — нет, этого я не хочу. Вернее хочу. Но не этого. — Слушай, — спросил я, когда потолок пещеры перестал кружиться перед глазами. — А послушники Ордена Дырявой Чаши занимались любовью под водой? Шурф приподнялся на локте и посмотрел на меня с непередаваемым выражением. Секунду мы смотрели друг на друга, потом расхохотались. — Вот уж чем я тогда не интересовался, — сказал он. — Не теми опытами был занят, как ты помнишь. А провести практический эксперимент с тобой мы не можем. К сожалению. — Мне… достаточно практических экспериментов и так, — поспешил заверить я. Шурф посмотрел на меня так, словно собирался что-то спросить, но промолчал. Грудь его ходила ходуном, и он медленно восстанавливал дыхание, не отводя от меня глаз. — Что?.. — растерянно спросил я. Его рука откинула волосы с моего лба. Он прижался лбом к моему, прикоснулся губами к векам и отстранился, помотав головой. — Ничего. Я притянул его к себе. В мире есть всего несколько ситуаций, при которых способность безостановочно трындеть, отгоняя растерянность и страх, отказывает мне, и это — одна из них. Поэтому молчание казалось мне лучшим выходом, хотя я понимал, что рано или поздно разговора не избежать, и стремился во чтобы то ни стало отсрочить этот момент. *** Удивительно, но Орден Семилистника не развалился после трех дней, что мы провели в Клатти. Заповедник оказался таким огромным, что, выбравшись из пещеры, мы не успели осмотреть все. Очень приятное место, я бы туда еще вернулся. Даже привез оттуда воду в бутылочке. На безмолвный вопрос Шурфа ответил, что подарю Базилио. — Девочки радуются, когда им привозят море в бутылочке, — пояснил я. — Это не море, зато серебряное. Намного лучше. К слову, я оказался прав — Базилио прыгала от восторга. И немедленно поставила бутылочку с водами Клатти на самое видное место. Джуффин отреагировал на мой внезапный побег карательными санкциями: заставил выпить кружку кармы и оставил безвылазно дежурить в Доме у Моста, пока будет играть в “Злик-и-Злак” с Базилио. Словом, жесточайшим образом решил меня прекрасного развлечения, хотя знаю я их, как будто в последний раз играют. *** Неделю спустя мы с Шурфом сидели на крыше Мохнатого дома, пили камру и смотрели на закат — конечно, не настолько красивый, как в Клатти, но тоже ничего. Солнце золотило крыши домов, туман окутывал мозаичные мостовые, нас окружала тишина, вечерняя и сумеречная, которую мы оба очень любили, хотя на нашу долю не часто выпадали столь благостные моменты безделья. — Слушай, Шурф, — осторожно начал я, — а какие в Соединенном королевстве есть обряды или ритуалы с предложением…. ну, романтических отношений? Последние слова я еле выдавил, чувствуя себя удивительно глупо. Хотя, если бы моей целью было поразить Шурфа, я бы мог торжественно начать праздновать: такая смесь эмоций отразилась на обычно бесстрастном лице. — Тебе очень надо? — уточнил он. — Если надо, я могу свериться с книгами. Помню, во времена Гурига III подобные обряды при дворе были очень популярны, но не получили особого распространения в народе из-за определенных сложностей, и в скором времени были забыты. — Да просто… — я набрал воздуха в грудь и выпалил на одном дыхании: — Между нами что-то происходит, что-то изменилось, но мы ведем себя, как будто ничего не произошло и так и надо! — А что-то изменилось? — тихо спросил Шурф, переварив полученную информацию. — Ну конечно да! — заорал я, подпрыгнув на месте. И в этот момент понял, что — в самом деле, да, изменилось, и при этом не произошло ничего, что обозначило бы смену нашего внутреннего статуса. И именно это стало причиной моих мучений последний дней. От которых я весьма убедительно бегал, но на каждого спортсмена найдется свой рекордсмен. В конце концов, я мог бы сказать, что все мои предыдущие отношения начинались определенных ритуалов, принятых общественностью, но пошел бы против истины: вряд ли нормальные люди все-таки не просыпаются в чужих постелях и не травят других приворотным зельем. Может быть, дело в том, что со своими женщинами я никогда не дружил. Или с тем, что Шурф — не моя женщина. И вообще не женщина, что тоже создавало определенные проблемы в моей глупой голове. — Сам виноват, — помрачнев, сказал я. — Как дружбу, так серенадами, а как что-то большее… Шурф некоторое время сосредоточенно молчал, потом расхохотался так громко, что с растущего неподалеку дерева вспорхнула стая птиц. — Макс, — проникновенно произнес он. — Если тебе не хватает серенады в моем исполнении, я сегодня же ночью исправлю это упущение. Я представил себе реакцию общественности на грядущий репортаж в “Суете Ехо” — вряд ли сэр Рогро обойдет такое событие, как исполняющий любовные песни под моими окнами Великий Магистр Ордена Семилистника, — и поспешил разубедить Шурфа в необходимости серенад. — Нет, я не это имел ввиду. Просто… Когда ты решил стать моим другом, ты мне дал это понять очень ясно. И в дальнейшем, когда между нами что-то менялось, ты всегда… — Макс, — тихо позвал Шурф, погладив меня по щеке. — Между нами ничего не менялось. Ну, с моей стороны. Просто были вещи, которых я тогда по ряду причин не мог себе позволить. Со временем список этих причин становился короче. В конце концов от него не осталось и следа. Это не перемены в моем отношении. Это их суть. Я ошарашенно моргнул. Шурф, что-то углядев в выражении моего лица, погрустнел, но продолжил: — Если ты этого не желаешь — мы можем вернуться к любой точке существования наших отношений и оставаться в них, считая, что ничего не произошло. — Да нет же! — воскликнул я. — Просто мне непонятно. Было непонятно, что все взяло и поменялось… И вот как. — Макс, — Шурф нахмурился. — Сегодня я совсем тебя не понимаю. Давай так: ответь, что тебя не устраивает, и этого не случится. — Да все меня устраивает, я просто не знаю как это назвать, — сорвалось с языка и оказалось, что это совершенная правда. Меня ни на минуту не смущало ничего из произошедшего — кроме того, что Шурф никак это не обозначил. Задним числом я задумался, почему обозначать что-то в наших отношениях вообще должен именно он, а не я, с другой стороны, кто из нас мастер точных формулировок? Шурф долго смотрел на меня со странным выражением — словно я был одновременно самым большим сокровищем и самым безнадежным дураком в мире. Хотя почему — словно? Под его взглядом я физически осознавал глубину самого понятия “безнадежный дурак”, и, пока пытался понять, что делать дальше и не испортил ли я только что все, что можно, он снова поцеловал меня. — Я найду тебе и формулировку, и обряд, если надо, — серьезно пообещал он. — Сила ритуалов велика, ты совершенно прав в том, что не забываешь о важных вещах. Я был прискорбно неправ, упустив из вида такую существенную деталь. Серьезность его тона наконец заставила меня улыбнуться. — Я все еще очень большой дурак, — честно сообщил я. — Смирись. — Ни за что! — сощурился Шурф, и приблизил губы к моему уху. — Скажу тебе по секрету, Макс, за эти годы я обнаружил, что ты достаточно обучаемый, поэтому я не остановлюсь. Никогда. Более ужасного обещания мне за всю жизнь не давали, да. *** В Управлении Полного Порядка стояла благостная утренняя тишина. Джуффин подлил камру своей собеседнице, потом дожал остатки кувшина в собственную кружку. — Вот видишь, я не заключаю пари, которое могу проиграть, — хмыкнул Джуффин, продолжая начатую беседу. Леди Сотофа засмеялась. — Да и спорила-то с тобой лишь чтобы тебя порадовать, старый лис. Мне-то с самого начала все было ясно про этих мальчишек. Такие умные, но такие глупые еще. — Все мы были однажды молодыми, — протянул Джуффин. — Ревнуешь? — вдруг спросила Сотофа, и Джуффин на мгновение замер. Потом встрепенулся, повел плечами и рассмеялся: — Лишь в той же мере, в которой ревновал всегда, понимая, что я — лишь этап. В общем-то, для обоих. А скучать о чем-то, чем даже в теории не могу обладать, не в моих привычках, ты же знаешь. — Ты тоже очень умный мальчик, — вздохнула Сотофа. — И все равно выиграл я, — самодовольно хмыкнул Джуффин. — Кстати, Макс, можешь перестать стоять невидимым столбом в углу, я знаю, что ты здесь. Я скинул с себя невидимость, натянув на лицо виноватое выражение. Джуффин хмыкнул, явно не поверив мне ни на миг, и щедро отдал остатки своей камры мне. Леди Сотофа поднялась из кресла. — С удовольствием поболтала бы еще, но у меня дела. Макс, Джуффин тебе все расскажет, а остальное уже ваша забота. Неожиданно она подошла ко мне и обняла. — Я за вас очень рада, — шепнула она. — Потому что он не всегда будет на своем месте. А ты не всегда — на своем. Джуффин с лисьей ухмылкой поджидал у меня у окна. — Я бы с удовольствием поздравил тебя, Макс, и даже угостил бы вас с Шурфом обедом... — вкрадчиво начал он, — но вот ведь какая беда. Великий Магистр Ордена Мягких Рук сегодня заявился в город и устраивает массовые беспорядки. Так что придется нам с тобой прогуляться по непривычному маршруту. Я залпом допил камру и бросился следом за ним самым простым из всех способов — через окно. *** Мой друг, сэр Шурф Лонли-Локли, любит говорить, что наша жизнь — суть чрезвычайно интересный прецедент. И я при всем желании не решусь с ним спорить, пока у него наготове пара-другая формулировок лично для меня, дельный совет и готовностью в любую минуту прийти на помощь. А все остальное — вопрос исключительно точного подбора слов.