chaos bind

Сколько времени прошло с того момента, как Элрианод, возвращенный к жизни годы назад, вновь пал и теперь уже безвозвратно? Херршер не задумывался о ценности времени для тех, кто живет в материальном мире. Здесь, в Пустоте, где он был единоличным владельцем каждой частицы, понятия «время» не существовало и кажется, это было к лучшему. Он помнил лишь день, когда все закончилось, и когда в Пустоте появился второй обитатель. Кристалл Эль, сердце Элрианода и смысл жизни Мастеров, жриц и целого континента, оказался в самом сердце порчи Хенира, вновь начавшей продвигаться по городу – не без помощи Ордена Хенира. Побежденный Хэннон не был убит после того, как его извлекли из остатков тела Колосса, и кажется, это стало главной ошибкой. Аин не поддерживал ни его, ни Орден, но не был против того, что Орден устроил штурм Башни полным составом. Чудовищная аномалия, вызванная действиями Эдда, внезапно ставшего ребенком, привела к тому, что в Элрианод вторглись они – другая группа Эльсворда, более полная и сплоченная, не чета тем, кого помнил Херршер. Среди них был и Аин, и несуществующее (глаз в груди не считался) сердце неприятно защемило фантомной болью. Они отличались от него – они были похожи на людей, их тело было целым, а Ишмаэль от них не отвернулась. Херршер не знал, как назвать это чувство – он даже не знал, что может испытывать подобное – но оно заставило его следить не за боем проигрывающей группы, а за Аином – тем, чьи глаза сверкали, словно сам Эль. Падший оглядывается. Здесь, в месте, где не было света и звуков, а само пространство было тяжелым и давящим, Херршер был единственным, кто мог что-то видеть. И он видел – того самого себя, чьи глаза мерцали даже в беспросветной темноте. - Выпусти меня, - слышится голос, и в нем вновь ни капли не скрываемая угроза. Падший относится к этому спокойно. За то время, что Рихтер здесь, он успел пожелать Херршеру все возможные кары, но ни одну выполнить не смог. В месте, где не было Эль, он не был опасен. - Зачем? Пойманный ангел злится и Херршер прекрасно это понимает, но не может отказать себе в извращенном удовольствии отыграться на том, кого Ишмаэль буквально в лоб поцеловала, за все то время, что он не мог получить ответ. В злом голосе он слышит хорошо скрываемую нотку отчаяния. В пустоте нет понятия «время», но Херршер немного сомневается в этом, когда смотрит на Рихтера. Он оправдывает себя – он все еще светлейший ангел Ишмаэль и все еще пытается сопротивляться. Херршер слышит единственный посторонний звук в Пустоте – тихий шепот давно забытой им молитвы, в которой Рихтер обращается к его создательнице. Падший не старается разубедить его – ангел сам поймет, что это бесполезно. В Пустоте нет не только света, звуков, времени и Эль, но и надежды. Правитель Пустоты терпелив и наблюдателен. Он видит, что ангел медленно, но тускнеет, хоть и не теряет своей воинственности и агрессивности. Херршер бесшумно оказывается перед ним и легко уворачивается от выпада с мечом. Рихтер покачивается и клинок, выпавший из его руки, рассыпается на хрустальные осколки, но уровня ног не достигает – рассеивается. Падшему ничего не стоит опутать его темной дымчатой нитью, шрамами остающейся на белой ткани, и дернуть за нее. На колени ангел падает не сразу, и его плечи обнимает лезвие тяжелой черной косы. Херршер несколько мгновений рассматривает упавшего ангела и только потом опускается на его уровень. Глаза все еще мерцают, пусть и слабее. - Тебя никто не спасет. Они оба это понимают и Рихтер нервно поджимает губы. Он долго смотрит в глаза падшего и Херршеру кажется, что в таком чистом существе концентрируется слишком много ненависти. Аин не знает, откуда ее столько, но знает, что будет ее жертвой постоянно – теперь до скончания веков. - Что ты собираешься со мной сделать? Херршер находит вопрос интересным и он знает на него ответ, и знает, что он крайне не понравится плененному им ангелу. - Сделаю подобным себе. Ненавижу Ишмаэль и все, что с ней связано. Падший конечно же лжет. Ему давным-давно все равно на богиню, но сейчас единственное, что ему хочется – испортить лучшее ее творение после Эль. Заразить, заставить отчаяться, испытать агонию перестраивающегося тела, видеть каждый миг долгой боли и как на бледной коже появится пятно-клеймо в виде глаза. Лишь на секунду он видит в глазах ангела страх, но это может быть лишь секундным наваждением. Рихтер, надо признать, хорошо себя контролирует. Херршер убеждается – в Пустоте время все же есть, иначе бы с Рихтером, который провел здесь неизвестный, но определенно длительный срок, ничего бы не случилось. Аин видит, что ангел и правда заразился – он смог добраться до самых глубоких уголков его тела, добраться до души, и это дало свои плоды. Херршеру нравится за этим наблюдать. Рихтер еще не сломался, но падает он теперь с первого движения, и падшему кажется, что это всего лишь общая слабость его тела. В любом случае, кожа Рихтера покрывается темно-синими следами со светлыми прожилками, напоминающими о божественном происхождении. В какой-то момент ему кажется, что он слышал всхлип. Судья – Херршер узнал значение имени – не сдавался и похоже, не собирался этого делать. От Рихтера Херршер узнает больше о том мире, из которого он пришел, и где-то в глубинах своего сознания падший хочет прожить то же самое – чтобы группа не распадалась, чтобы демоны не захватывали Эльриос, чтобы его не предавала та, кто его создала, чтобы его жизнь не была сплошной болью. Ангел делится этим не сразу, но кажется, это единственное, что заставило его оживиться за долгое время. Рассказ Рихтера о его мире становится самым длинным их разговором за все время. Нет, Рихтер так и не сдается. Когда его силы сгнивают целиком, заменившись на Пустоту, он все еще огрызается на Херршера, пытается молиться и смотреть на дрожащие руки. Перчатки совершенно белые, но под ними ясно угадываются тускло мерцающие следы. Херршер видит, что Рихтер так и не может создать привычный ему проекционный мерцающий клинок – все они меняются на темные, словно поглощающие свет мечи. Судья еще держится, но время его на исходе. - Хочешь увидеть Элрианод? – спрашивает падший. Он не видит Рихтера сейчас, но прекрасно чувствует, где он находится. Пустота безгранична и Рихтер предпочитал держаться вне поля зрения ее Правителя, прекрасно зная о том, что падший знает о каждом его вдохе. Тихий пустой голос словно эхом раздается по пустому пространству. - Хочу. Ответ краток, но в нем Херршер чувствует волю к свободе. Города больше нет. Херршер стоит посреди площади перед Башней и в его руках привычная темная коса. Рихтер падает на колени рядом, и падший на мгновение чувствует укол вины – плененный ангел в полном, невыразимом отчаянии и кажется, на его глазах слезы. Нет, город не лежит в руинах, но он заражен целиком, и гигантская арка перед башней зияет темным провалом. Здесь заражено все, вплоть до последней песчинки, и у Херршера даже болят глаза от обилия мерцающего сочетания густо-синего и голубого. Рихтер почти бежит туда, где в его воспоминаниях был Эль, и Херршер немного лениво, но следует за ним, и кажется, он упивается отчаянием ангела, потерявшего все. Судья давно забыл о том, что он жил в мире Херршера, но не своем, и конечно, никто ему не напоминает об этом. - Я не знаю, что мне делать дальше, - признается Рихтер через некоторое время, когда он сам находит Херршера на краю площади, - Я не чувствую Эль…и богиня меня не слышит. - Добро пожаловать в мой мир, - просто отвечает падший и Рихтеру на мгновение хочется его ударить, хоть это и никак бы не помогло делу. Судья убирает длинные пряди за ухо и неуверенно касается рукой порченой щеки, нервно трет и потом смотрит на Херршера. - И ты испортил мою жизнь. - В этом мире для тебя места не было, - сухо отзывается падший, и Рихтер понимает, что он прав. Он вспоминает все и закрывает лицо безвозвратно испорченными руками. Херршер знает, что Рихтер всего лишь собирается с мыслями. Мир сужается в разы и теперь Херршер, как ни странно, больше не один. Рихтер почему-то не оставляет его одного, несмотря на то, что сейчас Правитель Пустоты вернул его в Эльриос и можно сказать, предоставил свободу действий. Сейчас Рихтер и правда похож на него самого, и кажется, Херршер получил то, что он так хотел. Судья хотел вернуться домой и Правитель все же предоставил ему шанс сделать это. Попытка найти Эдда обернулась неудачей и Аин думает, что он где-то в параллельном мире, если все еще жив. Времени после проигранной битвы за Элрианод прошло много, а в Пустоте оно идет совершенно иначе. Рихтер знает, что он не вернется. - Моя вера и использование сил Ишмаэль спасли меня много лет назад, - неожиданно говорит Рихтер, когда они прибывают в ночной Хамел, - Если я смогу вернуться в родной мир, я думаю, я смогу вернуться к своему первоначальному состоянию. Херршер смотрит на него без всяких эмоций, но глубоко внутри его забавляет эта наивная уверенность в том, что Богиня не бросит своего ангела. Падший – наглядное проявление того, что бросит, а то, что Рихтер более не способен создать сияющий клинок – еще одно подтверждение. - У тебя нет ни единого шанса. В Эльриосе время течет в разы быстрее. Рихтер за те года научился управлять новыми силами и несколько раз постарался отомстить Херршеру. Несколько сотен раз, конечно. Порча на его теле останавливается, поразив почти все его тело, и теперь свободной от нее остается почти незначительный участок – лицо и голени. Херршер узнает об этом случайно, когда видит полураздетого Рихтера. Аин считает, что покрывающие тело следы красивы, но ангел с ним категорически не согласен. Еще позже они узнают о том, что члены бывшей группы по разным причинам покидают Эльриос, погибают или меняют свою сущность. Аин их не осуждает и считает, что это был их выбор, но тем не менее, они с Рихтером впервые находят в себе нечто общее – превращение Элезис в демона не радует их обоих. Херршер считает, что им и самим пора уходить – физическая оболочка, данная великой Ишмаэль долгосрочна и вечно молода, но даже она не способна справиться с теми повреждениями, что наносят порча Хенира и Пустота. Сколько времени прошло с того момента, как Элрианод, возвращенный к жизни годы назад, вновь пал? Никто уже не знает и Эльриос преобразовался до неузнаваемости. Аин знает, что Эдда в этом мире давно нет и он надеется, что мистер Древний все же нашел ту временную ветку, где может быть счастлив. Рихтер так и не возвращается домой, смирившись с вечным существованием где-то во владениях Херршера, чтобы его уже бесполезная для Ишмаэль жизнь не оборвалась – в самых глубинах зараженной души теплится слабая надежда. Херршер все же окончательно лишается материальной оболочки, как, впрочем, и Рихтер, но уже под воздействием сил Пустоты. Став бесплотным подобием себя прошлого, Рихтер чувствует неожиданную легкость и свободу, и теперь он понимает Херршера, хоть и немного. Он все еще питает к нему тихую, но обоснованную ненависть, негромко молится Ишмаэль и надеется услышать самый прекрасный из голосов. Богиня молчит, но Судья не сдается. Времени у него достаточно.