Меньше сотни

      Сидя в такси, Норман Джейден обычно занимает место за водителем. Во-первых, по статистике это место долгое время считалось наиболее безопасным (что, конечно, чушь собачья), во-вторых — и в главных — оно просматривается хуже всего. Джейден опасается прямых взглядов и прячется от них в мешковатых куртках и джинсах, перчатках и шарфах, солнцезащитных очках, за скрещенными руками и щиколотками, неловкими жестами.       На жетоне, по размерам точь в точь с четвертак, цифра “55”. Это — особая, запоминающаяся дата, именно столько Норман провёл без наркотиков. Пятьдесят пять — это чертовски много, но не так много, как сто. Вполне достаточно, чтобы выйти из клиники и продолжить жить, как нормальный человек, на свободе, верно? Если бы ещё не казнила каждую ночь бессонница, прогнать которую удаётся только в мотелях.       — Остановите, — хриплым голосом просит, завидев знакомый неоновый контур. Протягивает через сиденье мятую бумажку. Выгребает сдачу до последнего цента и ныряет в дождливую улицу.       У хостельера мерзкая привычка лопать пузыри из жвачки. У неё кислый запах, похожий на цитрусовый лимонад и совсем немного — на грязные носки.       — Выглядишь так себе. Чем помочь?       — Я бы хотел снять номер…       Вписать своё имя в регистрационную карту, сверить документы. Забрать ключи.       Не смотреть в глаза.       Ночь ещё не скоро, но боже, как же он устал.       Лестница направо, последний этаж, последняя комната. Кровь на ступенях. Кровь?       Человек! Мимо пройти — просто невозможно, и Норман помогает.       Человека зовут Итан. Он выглядит так, словно в последний раз спал неделю назад, у него ссадина на лбу и совершенно точно сломана пара рёбер.       — Я не доктор, но мне кажется, что лучше следовать инструкции на этикетке, — говорит Норман, но от него лишь отмахиваются и глотают полбанки обезболивающих за раз. Нет, мол, времени.       Стоило позвонить в скорую. А лучше — сразу в полицию. Но кому, как не наркоману в завязке, знать, как сложно бывает ходить по границе между тёмным и светлым. Самое страшное, что рано или поздно это входит в привычку. Какая разница, в конце концов, сидишь ты на колёсах или довольствуешься той химией, которая течёт в организме? Попавшись один раз, уже не сможешь, увидев тачку с мигалками, со спокойным сердцем идти по той же стороне дороги.       Конечно, дорогим читателям плевать, чем там занимается их кумир в свободное от писательства время — спит с мужчинами, колется белым или топит маленьких детей у себя в подвале.       В эти дни у Нормана входит в привычку находить Итана почти на пороге своего номера, с каждым разом всё более израненного.       Его фамилия — Марс. Итана Марса показывают по телевизору, о нём пишут в газетах и говорят в новостях по радио, а тот будто не замечает этого, занятый своими, какими-то фантомными, проблемами. Не нужно семи пядей во лбу быть, чтобы понять: все эти травмы связаны с Убийцей Оригами.       Для человека, совсем недавно потерявшего семью, Итан подозрительно легко поручает себя самого практически незнакомому человеку. Мужчине. Наркоману.       — Ты неплохо справляешься с ранами для журналиста, — только и подмечает Марс, на что Джейден лишь усмехается недобро.       Он записывает и запоминает каждое слово, каждое движение и каждую свою мысль, связанную с Итаном. Следит за каждым его шагом. Когда всё это закончится, когда он найдёт убийцу, главы об Итане наверняка займут значимую часть в повествовании.       Как и всякий творческий человек, Норман до одержимости влюблён в свою работу.       Как вскоре становится ясно, в Марса он тоже немного влюблён. Как там писал классик, мы всегда в ответе за тех, кого приручили. Именно поэтому, наверно, Норман сидит полночи в его ногах, как часовой, только чтобы рассказать о своих расследованиях. Итан смотрит в него пустым, потерянным взглядом, и от него сердце Джейдена пропускает пару ударов.       — За что? — только и спрашивает Марс.       Он считает, что сам является Убийцей Оригами. Он рассказал об этом прошлой ночью.       — Чтобы доказать тебе, что ты не прав, Итан, — нервная, быстрая улыбка. — Ты не убивал этих детей, жизнь готов положить на это. Сам подумай. Если ты не спасёшь Шона, то вся дорога была пройдена зря. Так?       Жизнь наркомана ничего не стоит, но Марс ничего не знает об этом.       Вкус её Норман чувствует наконец только в его тёплых и слегка неловких объятьях.       День за днём, пядь за пядью, счётчик приближается к сотне.