Обломки

      Тишина. Над серой пустошью, укрытой огромными железобетонными валунами с частичками торчащих из них арматур, густой белесой пеленой распластался туман. Едкий запах пороха и серы смешался с гнилостной сладостью разлагающихся останков, что редкими и неуклюжими островками покрывали каменный пустырь. Казалось, даже сам ветер боялся издавать звуки, посему лишь едва ощутимыми дуновениями разносил зловоние по округе, не смея сквозить меж немногочисленных щелей, образованных исполинскими обломками.       Пустота. Будто всадник промчался на коне огненном, приведя за собой иного, того, что на коне бледном, дабы он воцарился на этих землях. Однако не единой лишь Смерти подчинились эти земли. Отголоски её неизменной сестры стальным звоном разносились вокруг, нарушая хрупкую тишь. В молочном мороке, словно танцуя, изворачивались два силуэта. Два сбивчивых дыхания, два окровавленных лезвия, два трепещущих сердца.       - Мир весь мой! – Яростный выкрик окончательно разбил тишину, а острое лезвие раскроило пространство. – Это мой мир!       - Да ты охуел, - слова более острые, чем два меча, ведущие битву, и решительный взгляд синих глаз резко встретил пылающий взгляд соперника.       - Это все моё! - Вновь завопил темноволосый.       Занеся меч, он нанес мощный удар, заставив противника попятиться. Изнеможённый длительной битвой, Егор не смог выстоять и пошатнулся, после чего пошел на попятную. Воспользовавшись замешательством противника, Ден перешел в атаку, нанося удар за ударом, тем самым прорывая оборону врага. Шаг за шагом блондин пятился назад. Он уже наверняка знал, что будет делать дальше, и готов был дать отпор. Ему нужно было лишь немного времени и пространство для маневра. Однако матушка Фортуна сегодня была явно не на стороне Егора.       Очередной шаг на попятную вдруг заставил его тело содрогнуться, а сердце замереть. Земля ушла из-под ног. Резко вернув стопу в исходное положение, Егор замер. Он почувствовал, как ускользнул крохотный камень из-под его подошвы, после чего исчез, растворившись где-то в туманной бездне. За ним обрыв, перед ним – острие меча, упирающееся прямо в кадык.       Дрогнув, пальцы резко разжали рукоять и оружие выпало из рук Митрофанова. Лязгнув о бетон, металл чуть подскочил, после чего вновь звучно опустился. Массивный эфес перетянул весь вес на себя, и меч, издав последний плачущий звон, соскользнул с обглоданного края, увлекая за собой несколько камней и вздымая в неподвижный воздух крохотное облако пыли. А воин, который еще недавно шел во главе непобедимой армии скелетов, сейчас сам невольно преклонил колено перед своим извечным противником. Голова его поникла, а кулаки вновь сжались.       - Ха! – Самодовольно воскликнул Шмальц, опуская взгляд на поверженного им мужчину. – Я победил, - заключил он, опуская острие клинка на светлую макушку.       Егор не верил. Он не мог поверить, что мог проиграть в этой битве. Нескончаемые территории, ценные ресурсы, сильнейшая армия – это все было в его руках, и, кроме того, самые изощренные тактики и ходы мог генерировать его разум. Однако этого оказалось недостаточно. Да и как можно победить, если твой противник играет так грязно и грубо.       - Шмальц, - процедил Егор, резко подняв голову и вперив полный жгучей ненависти взгляд в стоящего напротив. – Тупой варвар! – По его светлому лбу тонкой струйкой потекла кровь.       Денис на мгновение испугался, но тут же его взгляд стал изумленным. Отведя меч в сторону, он чуть склонил голову и посмотрел на соперника, нахмурив брови. Он не до конца понимал, что же еще может выкинуть этот империалист, особенно в такой ситуации. Вот только Егор ничего и не мог. И это отчетливо читалось в его взгляде. Этот выкрик был словно последний выплеск яда от умирающей гадюки, которой наступили на голову, и Денис осознал это. Губы его растянулись в самодовольной усмешке.       А Егор все ждал. Прожигая оппонента взглядом, он ждал, что же предпримет Шмальц. И хоть взгляд проигравшего был преисполнен решимости принять свою погибель с честью, в тайне он надеялся, что ему сохранят жизнь, тем самым дав ему шанс на отмщение.       Тишина. Она вновь окутала пустошь. Два силуэта, что еще недавно кружились в затейливом смертоносном танце, сейчас замерли, словно ожидая знака свыше. Со стороны казалось, что исход этой битвы предрешен, но в пересечении взглядов можно было ощутить еще один незримый бой.       Дрожь. Сначала едва ощутимая, а потом сотрясающая землю так сильно, что мелкие камни стали задорно отрываться от земли, словно срываясь в пляс. Совсем скоро трясти стало так сильно, что можно было вообразить, будто вот-вот разверзнутся врата Ада. От сильных вибраций и толчков даже большие валуны пришли в движение, начав медленно перекатываться из стороны в сторону; в некоторых местах бетонная поверхность покрывалась трещинами, от нее откалывались громадные куски и ниспадали куда-то в гущу тумана.       Егор распахнул глаза от неожиданности, в то время как Ден продолжал молча сверлить его самодовольным взглядом, чем вызвал в блондине негодование. Митрофанову потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что происходит, и когда до него дошло, исполинская тень уже покрывала своей чернотой всю округу, уходя далеко за горизонт. К гулу земли и грохоту падающих валунов присоединился нестерпимый шум гигантских механизмов. Царившая ранее тишина слишком резко сменилась на нестерпимую какофонию звуков, заставив Егора закрыть уши руками.       Вместе с кромешной тьмой и оглушительным шумом, тень принесла с собой шквальный ветер. Щуря глаза от летящей в них пыли, Егор поднял взгляд от лика Шмальца куда-то ввысь, и смог увидеть, как на темном полотне, сквозь густой туман пробиваются яркие белые огни. Будто гонимые этим самым ветром, они стройным рядом плыли вслед за ним, сначала невероятно быстро, а после постепенно сбавили ход, в конечном итоге и вовсе остановившись. Еще один порыв ветра взметнул кучу серой пыли в воздух, после чего все вновь стихло, кроме механического гула. Тут же послышался неприятный скрежет металла, после чего что-то очень громко хлопнуло, словно рядом взорвали гигантскую петарду, и следом за этим звуком вновь послышался скрежет.       Через толщу тумана, откуда-то с неба, к двум воинам устремились мелкие огни, что с каждой секундой становились все ближе, а от того больше и ярче. Теперь и Денис задрал голову, с нетерпением глядя на близившиеся огни. Довольно скоро они уже были над самыми головами мужчин, а после между ними, прорывая толщу белесой дымки, опустилась массивная металлическая лестница. Широкие ступеньки, длинной не менее полутора метров каждая, подсвечивались с каждой стороны этим самым белым свечением.       Обутая в массивные армейские сапоги нога уверенно шагнула на нижнюю ступень. Ухватившись рукой за ближайшую из верхних ступеней, Денис вновь опустил высокомерный взгляд на Егора. Поднявшись еще на пару ступеней выше, он замер, глядя на своего побежденного врага. Теперь Шмальц окончательно чувствовал себя победителем. Теперь он единственный правитель этого мира, и больше никто не сможет ему помешать. Подарив противнику прощальную едкую усмешку, Ден что-то зажал, и лестница стала медленно возвращаться обратно, увлекая предводителя этого мира за собой в туман.       Довольно скоро скрежет прекратился и, после еще одного гулкого хлопка, огоньки над светлой головой вновь пришли в движение, а вместе с ними и ветер, и валуны. Митрофанов же вновь склонился, расслабленно ссутулившись. В кромешной тьме, на краю обрыва, одинокая понурая фигура проигравшего империалиста смотрелась жалко. Казалось, еще чуть-чуть, и он самовольно раскроет свои объятия бездне, ожидавшей его прямо позади. Ведомые земными вибрациями и порывами ветра, мелкие и средние камни летели прямо в его израненное тело, словно потешаясь. Кровь, сочившаяся из раны на голове, постепенно взялась бурой коркой, покрыв правую половину лица мужчины, и слепив некоторые прядки его непослушных пшеничных волос.       Так простоял Егор ровно до тех пор, пока тьма не прошла, и дрожь не утихла. Вскоре единственным, что свидетельствовало о присутствии тут предводителя Хуйни, были лишь трупы его верных воинов, раскиданные по всей округе. Лишь тогда Митрофанов поднялся. На дрожащих ногах, не имея под собой опоры, он с трудом преодолел это препятствие, едва не упав с края, но сумел выстоять. Однако стоило ему выпрямиться, как режущая боль заставила его вновь согнуться, схватившись за правый бок. Под пальцами мужчина почувствовал покрытую тонкой коркой запекшейся крови рану.       Туман медленно отступил, оголяя перед Егором картину минувшей баталии. Плоть человеческих тел была раскидана меж обломков валунов, смешавшись с костями армии скелетов. Сливаясь с проточными водами, вытекающими из ржавых труб, струйки крови окрашивали ее, придавая красноватый оттенок; эти ручейки протекали по каналам, образованным трещинами, и стекали прямо к краю обрыва. Тяжелые обломки железной арматуры торчали тут и там, то держа павших воинов под собой, то нанизывая их, словно курочку на вертел. Во всем этом величестве царства Смерти стоял один выживший. За его спиной изрубленным полотном обрывалась поверхность, уходя куда-то вниз, да так далеко, что не было видно конца этому обрыву. А с самого обрыва открывался вид на израненные города, что утопали меж мохнатых, покрытых зеленью холмов. С этой высоты можно было лишь предполагать, как выглядит это великолепие вблизи.       Внезапно мертвенную тишину нарушил треск. Медленно под ногами Егора стала проваливаться почва. Осознав это, он подался вперед и, оттолкнувшись ногами от поверхности, прыгнул, однако тут же приземлился на колени, не сумев устоять на ногах. Огромный кусок железобетона отделился от остальной тверди и полетел вниз, попутно цепляясь за выпирающие обломки Великой Хуёвой стены. В этот момент уголок губ Митрофанова дрогнул и тут же пополз вверх, искажая его лицо дьявольской усмешкой. В очередной раз тишина была растерзана шипящими, словно кодло змей, словами.       - Я построю новый Егород.