Chateau Latour'86

Мин сидел за рабочим столом и усердно тарабанил по клавишам лаптопа, поддавшись порыву вдохновения. Он был настолько сосредоточен, что не замечал ни шума машин за окном, который обычно дико раздражал его и заставлял сбегать на кухню, ни пронзающую трель соседского перфоратора, ни криков раздражённого друга, что тщетно пытался пригласить Кима ужинать. — Слышь, писатель — тонкая натура, сколько тебя звать? Ты есть собираешься? — Чонде зашёл в комнату, размахивая кухонной лопаткой, точно одноногий пират во время сражения, — алё! Если ты не ответишь мне, я заберу твой драгоценный лаптоп, и выкину его нахер в окно. После таких слов, Мина будто подменяют. Он резко разворачивается лицом к собеседнику и, прожигая его взглядом, со злобой проговаривает: — Если ты притронешься к нему хоть ногтем мизинчика, я тебе скалку в зад засуну, пекарь, блять. У меня тут вся жизнь и зарплата на ближайшие лет пять. Чонде чувствует, как медленно закипает. Он делает глубокий вдох, а затем на одном дыхании выговаривает всё, что накипело. — Я — шеф-повар одного из лучших ресторанов Сеула, каждый грёбаный день, устав после работы, прихожу к тебе и готовлю жрать, — подходя ближе к другу, говорил Чен, — если ты сейчас же не пойдёшь и не съешь то, что я приготовил, я тебя выебу во все дыры моей скалкой. Я ведь, сука, пекарь! — подытожил Чонде, развернувшись на пятках и возвращаясь к двери, громко хлопая ею на выходе. — ДА СЕЙЧАС Я ПРИДУ! — крикнул вслед Минсок, сохранив недописанную главу очередного романа. Он посвятил свою жизнь писательству. Но, к сожалению, за двенадцать с лишним лет упорного труда, его работы удосужились внимания лишь небольших издательств Кореи, а грёзы о том, что однажды одна из его книг станет бестселлером и будет переведена на многие языки, всё больше терялись в подсознании писателя, благодаря отказам от его работ. Тем не менее, парень не переставал усердно работать. Пробовал себя в разных жанрах и ему повезло лишь единожды. Детективы всегда пользуются большим спросом, а любовные детективы– находятся на самой вершине. Пускай и недолго. Вот и его книга простояла на книжных полках пару месяцев, а потом её заменила похожая история. Получив деньги за своё творение, он съехал от родителей в небольшую двухкомнатную квартиру недалеко от центра Сеула. Обставил её, как ему удобно, а остатки денег отложил на «чёрный день» и подарил родителям. Что касается Чена — он решил полностью отдаться кулинарной карьере. Работал так же тяжело, как и Мин, но успеха достиг чуточку быстрее. Однажды он очень удачно накормил одного состоятельного мужчину, который оказался владельцем сети известных ресторанов западной кухни. Нетрудно догадаться, кто пригласил его работать на прежнее место работы, и на каком из небес был Чен от счастья. — Ну наконец-то. Садись уже, — продолжал ворчать Чонде, расставляя столовые приборы и доставая бокалы, когда заметил вошедшего на кухню парня. — Как бабка старая, ей-Богу, — цокнув языком и сев за стол, сказал Мин, — что-то пить будем? — Будем, — ответил тот, аккуратно укладывая овощи на тарелку, — я почти закончил. — Ты же… помнишь, что было в прошлый раз, когда мы выпили вдвоем? — Мин напрягся, ожидая реакции друга. Пить в компании друг друга они перестали ещё 10 лет назад. Тогда, в тот злополучный вечер, который не предвещал беды, парни, будучи учениками старшей школы, зависали у Чонде дома, когда его родители в очередной раз уехали в Тэгу по работе. Парни смотрели какой-то скучный итальянский фильм и, то ли от скуки, то ли от жажды отведать чего-то нового, нарисовался отцовский коньяк, две кружки с черепашками-ниндзя и два пьяных в хлам подростка. Мин тогда наговорил про то, какие у Чонде чертовски притягательные губы и спросил, правда ли они на вкус как карамель, которой всегда так вкусно пахнет его друг, а Чен, в свою очередь, недолго думая, дал проверить. В итоге, после долгого и жутко возбуждающего поцелуя, Чонде на секунду оторвался от желанных губ, посмотрел в затуманенные глаза парня, схватил его за руку и потащил к себе в комнату, в которой не произошло ничего серьезного, кроме жарких поцелуев, пары засосов на шее, да взаимного петтинга. Однако наутро их разбудила не только жуткая мигрень, но и дикий стыд. Они тогда поклялись, что забудут всё, что было, как страшный сон, но оба нарушали клятвы каждый раз, перед тем, как закрыть глаза и погрузиться в царство сладких сновидений. — Конечно помню, но столько лет прошло, да и мы с тобой не дети уже, — с этими словами, парень разлил по бокалам алкоголь и продолжил разговор, — в любом случае, мне тут клиент, в качестве благодарности за ужин, преподнёс подарочек в виде прекрасного Шато Латур 1986 года. Цена у него немаленькая, а хорошие вина на дороге не валяются. Будешь или нет — твоё дело. Я вот, выпью, — Чен уселся напротив и с ожиданием уставился на друга. В его глазах на долю секунды заплясали чертики и Минсок замер, отбрасывая глупые мысли куда подальше. Что было — то было. Он с каменным лицом отпил из бокала и заметил на губах друга игривую улыбку. — Давай есть. Приятного аппетита! — сказал Ким и повторил действия друга. Чен, честно говоря, сам не знал, зачем приезжает к Мину каждый вечер. Зачем готовит ему и волнуется, когда писатель отказывается ужинать, не высовываясь из своей спальни, и по совместительству кабинета, часами напролёт. Зачем остается на ночь в такие вечера и почему продолжает вспоминать ту ночь. Он пытался заглушить эти воспоминания красивыми женщинами и крепким алкоголем, но это мало спасало. Тогда, он переключился на парней и на какое-то время подумал, что нашёл противоядие от яда минсоковых губ, прикосновения которых он всё ещё помнит. Но со временем ему всё это надоело, и он просто решил оставаться рядом с Минсоком, забыв про попытки найти ему замену и радуясь статусу друг-нянька. — Кстати, мне дали отпуск на пару дней, так что я останусь у тебя. А то одному смотреть фильмы и есть — скучновато, сам знаешь. — Да, конечно, ты и так тут почти живёшь. Давай сегодня посмотрим что-нибудь? Есть идеи? — оторвавшись от как всегда прекрасно приготовленной еды и посмотрев на друга, спросил Мин. — Есть один фильм на примете. Мы с тобой его не досмотрели как-то раз… *** После вкусного ужина и мытья посуды, парни направились в гостиную с бокалами недопитого вина, где Чонде включил тот самый фильм, о котором говорил. Минсок уселся поудобнее и с ощущением полного умиротворения приступил к просмотру. Однако спустя двадцать минут от начала фильма, выражение лица Минсока стало более задумчивым и хмурым. — Это разве не тот фильм, который мы не досмотрели… тогда… — запинаясь в словах, спросил писатель, в упор смотря на своего друга. — Он самый. Где-то на середине мы немного отвлеклись, помнишь? — проникновенно взглянув на Мина, Чен продолжил, — тебя всё ещё интересует вкус моих губ? В следующую секунду он оказался в паре сантиметров от лица Минсока, смотря в глаза напротив, ещё раз замечая про себя их обворожительный кофейный оттенок. Мин промолчал, отпил из бокала и, тяжело сглотнув, ответил: — А ты так же как и я считаешь, что мы тогда не закончили? Эта реплика стала для Чонде в своём роде зелёным светом, который давал сигнал для действия. Он впился губами в мягкие, с терпким привкусом вина уста парня. И затем, точно так же, как и в ту самую ночь, разорвал поцелуй, заглянул в глаза Мина, и, не найдя в них ничего, кроме сумасшедшего желания, взял его за руку и поволок в спальню. Толкнул парня на кровать и навалился сверху. Только вот дальше, история развернулась совсем под другим углом. На пол полетела футболка Чена, а следом за ней и домашние шорты Минсока на пару с боксерами. Теперь, парень мог лицезреть возбуждённый член своего любимого писателя, который от смущения вовсе закрыл лицо руками и пробубнил что-то напоминающее: — Чего ты уставился, пекарь? В ответ, его рук коснулись теплые пальцы любовника, а над ухом прозвучало тихое: — Загляделся на тебя, сладенький. Затем, последовал мягкий поцелуй за ушком, положивший начало ласкам, от которых Мин выгибался, скулил и кусал губы до тех пор, пока Чонде не коснулся языком разгоряченной плоти парня, вызывая у того громкий стон. Он поддавался прикосновениям Кима и недовольно захныкал, когда те прекратились. В карманах свободных брюк Чена отыскалась смазка и презервативы, и, избавившись от остатков своей одежды, он начал растягивать Мина, поглаживая напряженный пресс и время от времени целуя парня куда-то под колено, вызывая табун мурашек. Замена пальцев на член Чонде вызвала у Мина жуткий дискомфорт, но, глядя на лицо любовника, который блаженно прикрыв глаза, проникал всё глубже и глубже, он постарался максимально расслабиться и отдаться буре ощущений. Ноги писателя обвивают талию Чена, в то время как он делает первые аккуратные, но уверенные толчки, постепенно наращивая темп. Наконец он находит простату и двигается в нужном направлении, вслушиваясь в звонкие стоны парня, о которых шеф грезил не одну ночь. Брюнет делает несколько глубоких движений и, наклонившись, целует Мина в губы, заглушая стоны и вкладывая в этот поцелуй всю гамму чувств, что бушует в нём огромным, готовым вот-вот вырваться, вихрем. Чен продолжает двигаться, обжигая шею любимого поцелуями, и ставит метку где-то на сонной артерии. Чувствуя разрядку, парень начинает двигаться быстрее, срывая громкие крики с уст любовника, который уже, кажется, вошёл во вкус, судя по тому, как он с криками наслаждения подмахивает бёдрами навстречу движениям Чонде и запускает пальцы в мягкие волосы брюнета, слегка оттягивая их. Минсок кончает первым, изливаясь себе на живот и, спустя пару толчков, его нагоняет Чен, теряясь на секунду в ощущениях, наваливаясь на парня под ним всем телом, и оставляя легкий поцелуй где-то в районе макушки. Они не идут в душ, Чонде просто встает, берёт с письменного стола влажные салфетки, заботливо вытирает Мину живот и грудь, и ложится рядом, загребая Минсока в крепкие объятья, накрывая обоих пледом. — Я люблю тебя. Ещё с той ночи люблю, — шепчёт Чен слегка осипшим голосом, разглядывая потолок, пока Мин уютно устроился у него на груди. Ответом ему служит медленный, нежный, тягучий поцелуй и тихое: — И я тебя.