***
Первым, что увидел Сириус после того, как наркоз милостиво отступил, забрав с собой какие-то совершенно дикие галлюцинации пляшущих по ядовито-зеленому полю молочных зайцев* и оставив только малую толику сонливости, не помешавшую ему, впрочем, открыть глаза чуть больше, чем наполовину, был восхитительного вида светловолосый человек с парой белесых шрамов на лице, совершенно не портивших его внешность. «Попробуй такое испортить», — невольно подумалось Сириусу, скользнувшему взглядом по золотистой коже и, кажется, еле заметной россыпи веснушек на щеках, по четкому контуру тонких губ с нежным светло-персиковым отливом по внутренней стороне, по мягкости очертаний лица, по взлету песочного цвета бровей от переносицы — к вискам, по зачесанным назад светлым волосам с как будто сияющим по контуру ореолом от отбрасываемого закатным солнцем света. Сириус столкнулся взглядом с глазами напротив и невольно сглотнул. Водянисто-голубые, они смотрели, казалось, с бесконечным теплом, которое окутало вдруг Сириуса таким потрясающим спокойствием, что тревожная струна внутри, ноющая последние пару часов, затихла, изредка вскидывая голову, чтобы уловить проблески мелькавшей во взгляде нежности. — Вау… — хрипло выдохнул Сириус непослушным голосом и попытался подтянуться на подушках повыше, но, скривившись от прострелившей бок тяжелой боли, остался в исходном положении. — Ты… ангел? Ты такой… красивый. Я же не мог выжить, чтобы получить… вот это. Таких людей не бывает, ты точно не человек. — Сириус, я совершенно не удивлён, что твои мозги еще переживают гражданскую войну после наркоза, но операция была всего лишь по удалению желчного пузыря, серьезно, ты не умер и даже не собирался, — ворчливо отозвалось Совершенство, и Сириус приоткрыл рот, услышав этот голос, вроде бы мягкий и совершенно обыкновенный, но внезапно чрезвычайно сексуальный от проскальзывающих в нем хриплых бархатных ноток. — Ты, конечно, попал только в тот факт, что я уже тысячу лет абсолютно не человек, ну… местами. Но не то чтобы я был настолько красив, что тебе напрочь отбило память. — Ты… Ты… Как тебя зовут? — в итоге поинтересовался Сириус, попытавшийся вспомнить сидящего перед ним человека, но потерпевший фиаско. — Ремус, — отозвался тот, закатывая глаза, и Сириус решил, что это просто восхитительный жест в его исполнении. — Меня зовут Ремус, и я твой муж. Сириус подавился слюной. Ремус, увидев реакцию, слегка покраснел и приложил ладонь к лицу. Вообще, операцию можно было сделать и в Св. Мунго, но Ремус посоветовался с Лили и решил, что маггловская больница подойдет больше, а оставшиеся после операции шрамы можно будет убрать позже и с помощью магии или зелий. Тем более, что невыносимому в своем иррациональном страхе перед операциями Сириусу, являвшемуся, на секундочку, мракоборцем и подвергавшемуся опасности на работе куда больше, чем при обычной плановой операции с помощью магии, почему-то проще было доверить свое здоровье магглам, у которых «техника и всякое такое», что работает по расписанию, а потому — четко и безопасно. Единственное, что врачи, какие-то хмуро-грубоватые мужчины средних лет в странного вида масках на половину лица, не разрешили войти Ремусу в операционную палату и предупредили, что после наркоза может наблюдаться некоторое помутнение в сознании, особенно, если первый раз. То, что этот раз был «первым», становилось понятно сразу, стоило только увидеть слегка сбледнувшего Сириуса, попеременно озирающегося и осматривающегося в просторном помещении, выложенном бело-голубой плиткой. Ну и, собственно, Ремус оказался готов ко всему, кроме того, что Сириус, очнувшись, будет рассматривать его, как какое-то божество. — Сириус, прекращай, — не выдержав, хихикнул Ремус, когда у его жестко зависшего в раздумьях мужа по подбородку протянулась тонкая прозрачная ниточка слюны. — Мне обидно, — моментально насупился все еще немного сонный Сириус, — что я не могу вспомнить своего красивого и просто восхитительного… мужа, — он чуть запнулся перед этим словом. Муж. Это божество — его муж. Звучало сюрреалистично. — Тебе помочь вспомнить? — Ремус вздернул бровь, стараясь не задумываться, что в этот момент выглядит, как пародия на Снейпа. — Да… Да, — воодушевился вдруг Сириус и зачарованно уставился на ремусовы губы, оказавшиеся внезапно непозволительно близко. — П… поцелуй меня? Раз ты мой муж, то тебе можн… хмф… Ремус не дал ему закончить, придвинувшись совсем близко и касаясь его губ своими так бесконечно сладко, что Сириус от неожиданности тихо всхлипнул, отвечая на поцелуй и сминая ремусовы губы в ответном безумном порыве, желая быть еще ближе и целостнее, чтобы попробовать каждое неожиданное сочетание вкусов на его покрасневших от покусываний губах. — Теперь ты перестанешь валять дурака? — чуть погодя сипло поинтересовался Ремус, отрываясь от Сириуса. Тот тяжело вздохнул, пытаясь успокоить скачущее в груди сердце: — Если ты будешь целовать меня так всегда, я готов забывать миллион раз. Конечно, он вспомнил Ремуса, как только очнулся и увидел того перед собой, — фактически, он его и не забывал, но не отступившая тогда еще сонливость не позволила мозгам сразу встать на место, чтобы соотнести реальность со сном. Ремус для него был всем, и Сириус мог тысячу раз забывать самого себя, но свое «все» он забыть не был готов. Ремус, как будто прочитав его мысли, мягко тепло улыбнулся. Все-таки, в маггловских операциях были свои плюсы.***