Лкиод Тлеки: колыбель драконов

      Мир был в огне. Столпы пыли поднимались вверх на тридцать метров, словно буйствовал сейчас не молодой повелитель, а сам ураган. Гнедой жеребец гневно постукивал копытом по рыхлой почве, а тяжелый и сухой воздух вперемешку с пылью и песком забивал гортань, от чего неистово сушило. Солнце клонилось к закату, и темно-алые лучи озаряли армию, стоящую в тишине, ожидающую приказов к наступлению.       — Мой Повелитель, — рядом с конем на колени упал один из полководцев, низко склонив голову. Из длинной темно-каштановой косы выбились поседевшие прядки волос, — прикажите брать город штурмом, и я принесу Вам то, что вы пожелаете. Ониксовый взгляд повелителя резко скользнул по сгорбленной, но воинственной фигуре, а хриплый голос тяжко вымолвил:       — Поднимись с колен, Алэя, сын великого шамана, — гнедой жеребец мотнул головой, и мелкие украшения, скорее всего жемчужины, что были вплетены в косу его гривы, жалобно звякнули по броне, в которой был снаряжен исполин, — и возьми этот варварский город кровью. Не жалейте никого, сыны Единой крови! Сожгите их дома, убивайте стариков и насилуйте женщин, а после опустошите запасы винокурни! Его крик, — опять такой же хриплый, — раздался людям позади. Двухтысячная армия откликнулась в ответ кличем, и пал в ту ночь Великий Нейсхар. Разразился гром хохота после кровавой бойни, и крики о помощи к Создателям.       — Август, от чего же ты печален? Коль ты недоволен победой и желаемым? — Беловолосый омега мягко перебирал длинными пальцами шерсть убитого уссурийского тигра. Прекрасный, дивный хищник защищался до последнего, и даже ранил правителя Эоса, оставив напоследок шрам, проходящий через левую бровь к уголку рта.       — Я не нашел здесь то, чего так яро желал. — Мягкий запах вина витал в воздухе, а золотой кубок отражал блики, кинутые от горящего в углу факела. Ониксовый взгляд был прикрыт редкими ресницами, а губы изогнуты в безобразное подобие улыбки. Сила, исходившая от этого альфы, ввергала Каина в некое подобие ступора.       — Ты снова о своих драконах? Брось, братец, они — выдумки. — Легкий смешок вырвался из беловолосого. Август прищурился, жестко смотря на родного брата и подавляя волю того.       — Гнездо Альмиры должно было находиться прямо в каньоне. Но здесь нет ничего, кроме гребанной пустыни и жары! — Кубок с вином отлетел в сторону, темно-алые капли нейсхаровского пойла упали на ковер, измазав шерсть убитого зверя. Каин замер. Ничто не выдавало его волнения, кроме подрагивающих пальцев. Что-то подсказывало омеге, что продолжать данный разговор не имеет смысла, если он хочет сохранить свое тело без ссадин и переломов. Крутой нрав его брата вводил в щенячий восторг приближенных ко дворцу омег, и те почему-то были уверены, что именно с ними он станет мягким. Но каковы же были их истерики громкими, когда после первой ночи они выходили все в ранах, с опухшими глазами и нередко со следами от ножа. То, что повелитель Эоса был садистом, убедились все. Показывать страх хищнику — приговорить себя к смерти.       — Ты же перенял от нашего папы возможность переселяться в иные тела. — Август резко подорвался, заставив хлипкий стул расшататься, — Так загляни же, черт тебя имел бы, где эта сука прячет своих детенышей! Эмоции брали вверх с каждой секундой. Все, что было в его брате-омеге, раздражало со скоростью света. Пальцы сжались на тонкой шее, а взгляд впился в янтарный напротив. Через секунду Август отпустил Каина, и тот рухнул наземь, кашляя.       — Я не могу, ты сам это знаешь! Если я хоть еще один раз сделаю подобное, то могу не вернуться! — Омега никогда не повышал голос, и сейчас его шепот был похож на шипение степной гадюки.       — Значит, тебя запомнят как Великого наследника Эйрона, нашего папы. И будешь ты похоронен рядом с ним. — С этими словами воин покинул шатер, оставив родственника один на один. Пальцы Каина подрагивали, а по щекам текли слезы. Он был облачен в белые одеяния, отливающие серебром. Руки, шею, пальцы, лодыжки украшали золотые украшения, со вставками драгоценных камней. Каждый из подобных браслетов — подарок любимого старшего брата, который дарил ему с каждым новым завоеванным городом или империей. Ошейники, которые затягивались каждый раз все сильнее и сильнее.       — Ненавижу… Ненавижу… Будь проклят ты и весь твой род! — Истерика нагоняла не спеша. С каждым сорванным браслетом, с каждый вздохом и всхлипом. Каина пробивала мелкая дрожь, струящаяся вдоль позвоночника. Уже находясь в полубреду, омега заметил стоящий на входе в шатер силуэт. Высокий, широкоплечный мужчина. Шаги его были тихими, сравним с кошачьими. Нефритовый взор ласково прошелся по макушке, сразу же после потянулась мозолистая рука, зарываясь в длинные пряди белоснежных волос, поглаживая успокаивающе и мягко.       — Спокойно, лисеныш, тише, — мягкий голос раздался прямо над заостренным ушком, и Каин прильнул к ласкающей ладони, томно прикрывая глаза.       — Я видел видение, в котором тронный зал, возведенный из костей и мечей, а на нем сидит красноволосый юноша… Темнота окутывает его, а позади трона вырывается клубок дыма. А над его головой зажигаются два янтарных глаза. Знаешь, чьи глаза это были, моя любовь? — Получив отрицательный кивок, омега продолжил:       — Дракона. И кости, из сплава которых воздвинули стены дворца, тоже драконьи. Алэя замер на секунду, а после короткого вздоха произнес:       — Что это за юноша? Казалось, ожидание длилось целую вечность, пока Видящий не поднял взгляд янтарной крови — такой же живой.       — Это правитель, который низвергнет моего брата и взойдет на трон как наследник драконьей крови.       — Драконы вымерли сотни лет назад. Последнего видел мой прадедушка, и ты сам знаешь из летописи, что он оседлал его, пока чудище не умерло от стрелы, которую выпустили дикари из восточных лесов. Он был последним, Каин. Их больше не существует. Успокаивающие поглаживания прекратились. Омега смотрел непозволительно долго и проницательно, словно видел перед собой не собственного избранника, а отсталого торговца с Вольных Берегов.       — По-твоему, я сумасшедший? — Шипение вырвалось само по себе, зрачки сузились, превратившись в вытянутые кошачьи. — Я доверяю только тому, что видел. Иначе бы и ты, и твои солдаты умерли при битве на островах, если бы не я, — сделал акцент на последнем слове, — пророчил поражение. И теперь ты, низший, смеешь сомневаться в словах Видящего?! — Что-то сродни визга вырвалось из горла Каина, а дыхание в разы участилось. Алэя поднялся, и низко склонив голову, припал на одно колено, выражая полное повиновение.       — Прошу простить меня, Видящий во Снах. Я усомнился в твоих словах.       — Ступай, воин, и позови служанок. Мне надо искупаться. Алэя вышел из шатра, направляясь в сторону винокурни, чью осаду заняли его бойцы. Идя меж столами, не слыша пьяный гогот и развратные шуточки, генерал обращал лишь внимания на тихие всхлипы местных женщин и молодых юношей. Солдаты, что завоевали город для своего императора, получили вознаграждение: два дня пьянок и всех женщин и юношей, которых они бы не пожелали. Чинно шествуя меж рядами развратных и пьяных подопечных, Алэя почти дошел до конюшен, как его неожиданно остановила девушка. Томные темно-голубые, но уже порядком захмелевшие глаза; мягкая, такая свойственная представителям прекрасного пола улыбка; длинные, чуть рыжеватые на собственных кончиках ресницы; белоснежная, но местами в ожогах кожа на тонких запястья — вот кто такая была Калипса, именуемая Валькирией. Воительница, от ее меча и улыбки пропадали все: и мужчины, и женщины, обескуражены внешним обликом темноволосой. Кудри ее чуть колыхались на прохладном вечернем ветру.       — Неужто мой генерал сейчас опечален? — Она была ниже Алэя на голову, но это не мешало ей говорить и смотреть на мужчину свысока.       — Вижу, ты неплохо обжилась, Калипса. Все-таки легкие платья здешнего народа тебе идут намного больше, чем броня и шерстяные накидки. — Учтивая улыбка появилась на губах Алэя, но взгляд оставался ледяным. Девушка мягко улыбнулась, поправляя длинную прядь волос, упавшей ей в разрез платья. Кончиками пальцев она мягко провела по собственной груди, прикрывая глаза и томно вздыхая, окончательно откидывая локон в сторону.       — Благодарю вас, генерал. — Закусывая нижнюю губу, девушка смотрела мужчине в глаза. — Не желаете отведать здешнего вина? Оно просто тает на губах, и так приятно пахнет. Заканчивая говорить, Калипса сделала глоток из чаши, и тоненькая струйка алкоголя покатилась от губ к подбородку, падая прямо меж грудей, что были обтянуты легкой, полупрозрачной тканью. Алэя, сам того не понимая, внимательно следил за тем, как исчезает влага. Ощущая собственное возбуждение, генерал на секунду закрыл глаза, но после привел свои мысли в порядок.       — Захмелеть, а после пропустить возможное нападение? Какой я тогда воитель, если не буду следить за обстановкой? Калипса подошла ближе. От нее веяло смертью и полынью, а также маслами. Ее рука опустилась генералу на грудь, медленно скользя по кольчуге вниз, опуская до пояса штанов, плавно поглаживая. Закусывая губу, девушка отпила, а после притянула для поцелуя мужчину, прижимаясь грудью к металлическим кольцам. Алэя впал в неожиданный ступор, а после прижал воительницу к себе, глотая передаваемую через поцелуй жидкость. Рука Калипсы проникла под завязки, взяв полувставший член в кольцо из пальцев, и медленно провела вниз, до основания.       — Но два часа вашего отсутствия ничего не поменяют, если вы на немного отвлечетесь. Расшнуровав завязки платья на лопатках, девушка сделала шаг назад, а Алэя вперед, помогая расправиться с одеждой. Когда платье мягко спало к ногам воина, генерал подхватил ее под бедра, прижимая к деревянной стене. Поддерживая Калипсу, генерал приспустил собственные штаны и белье, пальцами разрабатывая любовницу. Та сжимала собственную грудь, прикусывала губу и сама насаживалась на пальцы, пока их не заменили вставший член. Пьяные песни доносились еще долгое время, даже после соития двух людей. Алэя не помогал ей одеться, поправил собственную одежду, и, смотря немигающим взглядом, произнес:       — Найди служанок для господина Каина. — Калипса улыбалась, утомленная после неплохо проведенного времени. Ноги едва побаливали, когда она была на высоте, а после — от стояния, пока генерал имел ее сзади.       — Ты все еще надеешься, что Боги благословят твой брак с братом Повелителя? — Прищурилась Валькирия, поправляя юбки.       — Это уже не должно тебя касаться, женщина. Знай свое место. — Оскалился генерал, разворачиваясь.       — Я тоже альфа, как и вы, генерал. — Насмешка сквозила в ее высокомерии и словах.       — Да? Почему же тебя имеют все подряд, как дрянную девку, Валькирия? — И не дожидаясь ответа, медленно скрылся в темноте.       Томный ветер трепал гриву Бессмертного, пока наездник причесывал хвост жеребца. Август смотрел на тучи, идущие с запада, и думал о чем-то своем. Неожиданно повелителя отвлек детский плач, раздавшийся где-то в конце конюшни. Здание было воистину огромным: Нейсхар славился своими всадниками, посему это все объясняло наличие конюшен и полигонов, где обучали скаковых лошадей, специальной породы, а также приручали мустангов, которые имели своеобразный вид. К примеру, сам скакун Августа — Бессмертный — имел три пары глаз, воистину исполинские размеры и крутой нрав, который удалось обуздать только правителю Эосха. Плавно скользя гребнем по локонам, губы мужчины слабо дрогнули в изломанной улыбке. Единственный, кто заслуживает его хорошего расположения — боевой конь. Тихие трели сверчков прервал громкий плач, разносящийся из дальнего стойла, где раньше, до прихода завоевателей, складывали сено на прикормку лошадей, ведь звери были всеядными. Заинтересованный, Август не спеша скользнул в темень, куда не доставал свет от факела. Опустив руку на кинжал, что был выкованным из крепкого металла, правитель остановился напротив стойла. Среди кучи сены лежала убитая женщина. Многочисленные юбки были перепачканы в крови, а некогда небесно-голубые глаза стали стеклянными. Осмотрев тело, Август понял одно: ее никто не насиловал, а уж тем более не убивал. Взгляд метнулся в сторону, с части которой разносился приглушенный детский плач. Замотанный в лохмотья там лежал младенец. Раскрасневшийся, он всхлипывал и задыхался, не мог успокоиться и спокойно вдохнуть.       — Так вот кто распугал всех птиц вокруг, — Август опустился на одно колено, взяв ребенка на руки. Почувствовав силу, исходившую от мужчины, младенец замолчал, смотря изумрудными глазами в лицо спасителя. Маленькие ручки потянулись к нему, и альфа поддался порыву, позволяя найденышу прикоснуться к себе. И в тот момент что-то щелкнуло внутри завоевателя. Резко поднявшись, при этом бережно удерживая ношу, Август вышел из конюшни. Направляясь в собственный шатер, мужчина остановил Калипсу, которая уже облачилась в доспехи. Завидев правителя, девушка припала на колени, низко склоняя голову и не позволяя себе поднять взор.       — Калипса. Найди женщин, которые смогут присмотреть за малышом. И позови в мой шатер Алэя. Завтра на рассвете мы отбываем.       Часы тянулись непозволительно долго. Уже светало, когда вся армия была готова: набитые до верха повозки с золотом, провизией, книгами и прочим. А в карете, запряженной белыми кобылами, на подушках удобно разместился беловолосый Каин, убаюкивая найденыша. Сопровождавший его Алэя мягко улыбнулся, слыша слова колыбельной, которая исходила из кареты.       — Твое имя — Хайдар. Завоеватель, которого не ведал мир. — Янтарные глаза слабо засветились, а улыбка не пропала на устах. — Прозванный Львом, ты принесешь в этот мир благодать.