Эпилог
22 июня 2020 г. в 15:08
Здравствуй, Грэта.
Уверен, это послание застанет тебя в добром здравии.
В этом письме не будет ни угроз, ни обвинений. Скорее, я хочу, чтобы ты знала, что мне жаль. Мне жаль о ранее содеянном. Ты, конечно, понимаешь о чём я.
Я не буду нападать на тебя с вопрос о том, каким образом ты смогла выбраться с моего корабля. Более чем, я рад, что ты это сделала. Не пойми меня не правильно; я действительно, в полной мере, был серьёзен в своих чувствах, непоколебим в решении. Ты первая женщина, Грэта, женщина, которую я хочу видеть с собой. Ранее я, разумеется, не мог представить о том, что моё сердце и душу сможет покарить какая-нибудь особа, мне казалось это бессмыслицей. Видимо, до тех пор, пока я не влюбился по-настоящему. Это подобно болезни.
Ты не можешь ни есть, ни спать, ни думать о чём-то другом, хочется умереть.
Любовь мучительна, хуже смертельного яда. Потому что яд в скором времени подействует, и его жертва безусловно будет мертва, а любовь…она будет безжалостно топить тебя в омуте тревожных мыслей и ложных мечтаний и надежд, которых ты не можешь не возлагать.
Возможно, вышепрочитанное тебе покажется бредом сумасшедшего, но я посчитал нужным это тебе сообщить.
После отплытия мои корабли потерпели крушения. Шторм в бушующем море оказался на редкость сильным.
Море унесло на своё дно сотни солдат;
«Это к лучшему», я уверен, скажешь ты.
Но мы всего лишь подчинённые, которые выполняют поручения. И воспротивиться, это подобно смертному приговору для нас.
Уж лучше пусть мои люди пропадут в море «героями» на родине, чем будут повешаны на площади «предателями».
Сейчас сложное время. Мы все это понимаем.
Да, о самом главном, ты, уверен, задаёшься вопросом. Я, конечно, с удовольствием отвечу.
Ты Алма ЛэФей Сапсан. Живёшь на этом острове. Директриса в приюте для детей.
Ты солгала мне, но я понимаю, это была вынужденная ложь. Очень талантливо, должен я подметить.
Сотни раз я прокручивал у себя в голове всю ту ситуацию, сложившуюся тогда на пристани.
Я не осуждаю, и не смею осуждать тебя.
Ты вправе бояться меня, это так.
На моих руках много крови и до конца своей жизни я не расплачусь за это перед Богом.
Я надеюсь, что это дойдёт до адресата, искренне желаю и верю в это.
Я на родине, в Германии.
Прошу, не держи на меня обиды, твоё прощение, этого я хочу сейчас больше всего. Алма, чудовища тоже хотят согреться.
P.S
Как только прочтёшь, отправь мне хотя бы самую простую телеграмму, пусть даже с одним словом. Мне важно, чтобы ты прочитала это. Ещё раз прошу прощения. Я виновен пред тобой.
Ганс Фюрстенберг.
13 марта, 1943 год.
Кёльн
Германия
Алма долго всматривались в немецкий текст, написанный чёрными чернилами от руки. Не зная зачем, но она поднесла бумагу к носу. Слабо пахло сигаретой или это ей так кажется?
Имбрина испытывала смешанные чувства. Жалость, страх, смятение.
Сидя на кухне, при свете керасиновой лампы, она снова и снова перечитывала текст, а потом, не найдя ни в одном слове и упрёка на месть, отложила в сторону, потирая уставшие веки.
Слишком много мыслей теперь поселилось в её голове.
Часовая стрелка настенных часов показывала далеко за полночь.
Следовало бы вернуться в кровать.
Имбрина сложила письмо в конверт.
Следует спрятать это в своём кабинете от посторонних глаз. Ей предстоит ещё многое обдумать.
Примечания:
После нескольких месяцев раздумий я всё же решила это здесь опубликовать.