Поцелуи под запретом

      Пак Чанёль переживает сильнее, чем во времена, когда он впервые признавался в любви. Кажется, с тех самых пор парень больше не исходил нервами до такой степени, и сейчас ему до чертиков неуютно снова испытывать подобные чувства.       Плохие ассоциации с новой силой заискрили в его подсознании, и хорошо ещё, что Пак точно был уверен, что сегодня не получит тортом в лицо (первые отказы такие странные, хоть и ранили одинаково сильно), и никакой старший брат не оставит на его теле запоминающихся отметин отказа.       Ещё немного побродив под зданием, Чанёль делает шаг к двери, наконец-то смирившись со своим положением и переживаниями. Просто он уже устал играть в школьника и перед каждым прохожим делать вид, что находится тут совершенно случайно.       Силы берутся из ниоткуда, а стыд и сомнения улетучиваются, оставаясь за широкой спиной молодого парня и растворяясь в городском шуме.       Насколько же глупым выдается этот день. Это задание. Да и все его новоиспеченные коллеги, которым только дай повод отправить новичка на самые идиотские задания. То он должен найти похитителя кур на ферме, которая находится у черта на куличках; то разобраться с «таинственным мистером х», метящим двери одной бабули с разбушевавшейся фантазией и таким же огромным желанием поскандалить…       Период стажировки под руководством команды без адекватного руководителя — равнозначно пребыванию в аду. Но со вчерашнего дня он точно вышел на новый уровень идиотизма: Чанёлю поручили внедриться в местный бордель и вывести на чистую воду всех верхушек этого бизнеса, совмещённого с потоком наркотиков в город.       Неугомонные коллеги, как никто другой, умели наводить страх и приписывать важность любому своему поручению. И даже если все частички оставшегося здорового рассудка кричали о нереальности и нелогичности подобного — спорить было бесполезно.       — Готовь самые сексуальные стринги, стажёр Пак, — с максимальной строгостью заявил старший полицейский, при этом еле сдерживая смех. Сам парень только закончил это осточертевшее испытание стажировкой, поэтому отыгрывался на новичке как мог. — Завтра приступаешь к делу.       — Я офицер полиции, — уточнил Чанёль, пытаясь сберечь остатки гордости.       Как только парень зашёл в этот кабинет, он тут же сложил руки за спиной, чтобы лучше контролировать эмоции, но сейчас они так и рвались в бой. Вот только осталось совсем немного и Пак уверен, что после окончания этого дурдома он приступит к обычной работе, на которую и рассчитывал, когда устраивался в это подразделение.       Просто нужно избегать скандалов. Просто нужно контролировать себя до последнего…       — Помощник полицейского*, — уточнил старший, высокомерно прищуриваясь и указывая на дверь. Дальнейший разговор бессмыслен: распределение по всевозможным рангам никогда не победить, и Чанёль в очередной раз сдается перед этим.       Ещё утром, проснувшись в мягкой постели и не услышав будильника, парень мог бы подумать, что весь разговор происходил в странном сне, но когда на экране его телефона высветилось очередное сообщение — все пало прахом.       «Ты должен это сделать немедленно :)», — гласило последнее напоминание от старшего коллеги, а противный смайлик в конце так нагло напоминал о таких же улыбках на лицах всей команды.       Они точно дружно смеются над Чанелем. Он уверен в этом…       Но в самом помещении бара все выглядело не так ужасно, как себя на это настраивал Пак. Нет жутких кожаных диванов и совсем не пахнет дешевыми сигаретами и сексом, а в носу слегка щекочет от вполне приятного аромата терпкого вина и чего-то необъяснимо-сладковатого. И только уши слегка закладывает от громкой, как для этого времени суток, музыки.       — Здравствуйте, — улыбается Чанёль, пытаясь делать это максимально естественно. Все же тяжело быть новичком. Неуверенным новичком. — Мне нужен хозяин этого кафе.       Парень стоит перед барной стойкой, обращаясь к единственному живому человеку в этой части здания. Но рабочий даже ухом не ведет на его вопросы. То ли музыка отвлекает, то ли сам Чанёль тут нежелательный гость. Но в итоге результат неизменный: бармен не поворачивается, продолжая расставлять бутылки по своим местам.       Чанель хмурится, чувствуя себя обиженным. Он слегка наклоняется над стойкой и похлопывает по плечу игнорирующего его работника. Обычно он не ведет себя так грубо, но тут и сейчас он уже совсем иной человек. Да и с делом хочется поскорее распрощаться.       — Где я могу найти хозяина?       Эта настойчивость в голосе и прикосновение как по взмаху волшебной палочки наконец-то заставляют бармена повернуться, но с ним цирковые кульбиты проделывает и сознание Пака.       Это же сам Бён Бэкхён!       Бен!       Чертов!       Бэкхён!       Тот самый Бен Бэкхён, по которому Чанёль сох всю старшую школу. Тот самый Бен Бэкхён, который наверняка никогда и не замечал этих знаков внимания, всегда проходя мимо неловкого Пака. Тот самый, кто так долго не покидал сны впечатлительного парня, давно поселившись в его сердце и не желая выводиться оттуда самым сильным пятновыводителем.       — Чего надо?       Испарина — от быстро смешанного коктейля из нервов и былых воспоминаний — на лбу Чанеля мгновенно высыхает, позволяя выдохнуть с облегчением. Как он и думал, парень совсем не помнил его. И только некая обида слегка кольнула его где-то глубоко внутри, но сейчас это было даже на руку.       Что-то в привычном Бэкхёне тех времен изменилось, делая из него другого человека: взгляд стал наглее, наличие макияжа сильно бросалось в глаза и этот безразлично-холодный голос… Чанёль сколько думал об этом, столько и не понимал, как его занесло в это место. Душу всех компаний и перспективного ученика. Хотелось тут же расспросить обо всем, но…       — Я Пак, — бармен с подозрением нахмурил бровь, как будто намекая, что это лишняя информация, но Чанель продолжил свою легенду: — Пак Чанмин, — закончил он без зазрения совести и протянул собеседнику руку. Теплое прикосновение отдалось жаром в районе сердца. Парень словно вернулся в школьные годы, пытаясь не вывалить из себя те глупые фразы, которые от переживаний всегда произносил при встрече с Бэкхеном. — И мне нужна работа. Только… другая, — кивнув на дверь напротив, он, плотно сжимая губы, опустил взгляд на все еще соприкасающиеся руки.       Они так мило отличались по размеру: ладонь Бена буквально утопала в руке Чанеля. Еще с того светлого прошлого Пак думал о том, как это — держать за руку человека, который в какой-то период времени стал всем. И сейчас от этого не было такого уж яркого взрыва, как парень себе представлял, но маленький огонь вновь разгорелся в глазах бывшего влюбленного. Как оказалось, не такого и бывшего.       Осознав, что эта пауза затянулась, сам Бэкхен прервал рукопожатие, снял фартук и, спрятав ладони в карманы, зашагал в нужном направлении. Чанель опомнился, когда скрипнули двери и знакомый до боли голос прикрикнул «иди за мной!» из темноты коридора.       Но ступив за дверь, Пак окончательно теряется: перед ним огромное пространство и ни одной живой души. Как и в комнате, находившейся за ещё одной дверью, в которой парень оказывается спустя ещё минуту.       — Нравится? — неожиданно звучит позади, из-за чего Чанель немного дёргает плечами от испуга, но всё же не спешит сразу поворачиваться. Осмотрев комнату, парень протягивает искреннее «да» и только тогда оборачивается.       Перед ним стоит высокий мужчина и, судя по акценту даже в нескольких простых словах, точно иностранец. Волосы презентабельно подняты в укладку, а белоснежная улыбка и костюм добавляли деловитости. Встретив такого на улице, Пак и не подумал бы, что на его счету такие тонны грязных делишек.       В кармане штанов Чанёль незаметно нажимает на телефон для начала записи всего происходящего. Хоть он и сомневается, что в первый день получится что-то узнать.       — Пак Чанмин, если не ошибаюсь? — Мужчина делает наступающий шаг, а Пак повторяет за ним, отступая к середине комнаты и превращаясь в настоящий объект для изучения. Прищур, неспешная походка и рука, потирающая подбородок незнакомца, говорят о повышенном интересе. — Неплохо. Очень даже неплохо, — проговаривает он, сделав окончательный вывод, а после протягивает руку. — Ли Киек. Хозяин кафе и с сегодняшнего дня твой работодатель.       Чанель поддается на рукопожатие, подкрепляя это дружеской улыбкой, и как только он это сделал, Киек щелкает пальцами свободной руки и свет в комнате становится темно-синим, а за стеклянной стенкой появился мужской силуэт.       Секунда, и Чанель оказывается на диване, стоявшем возле стены. Киек присаживается рядом. Музыка разливается в колонках. Представление начинается.       Пак видит, как Бэкхен (и как он оказался там?) начинает медленно двигаться, пытаясь меньше показывать свое лицо. Гладит руками по своему телу. Растворяется в музыке. Растворяется в воздухе. Становится таким же необходимым окружающим, как тот самый воздух.       В этом была основная задача всех работников. Но Чанель уже не может думать о сборе какой-то там информации. Сердце стучит часто-часто, с такой же регулярностью, как и Бэкхен касается себя. Хочется скинуть с себя всю одежду, разбить эту стену и…       Дышать так тяжело. Пак поддается…       Воздух нагревается до такой степени, что в нем уже можно варить яйца. Но музыка не останавливается и сидеть на месте становится невозможным. В штанах неприятно стягивает и в горле пересыхает. Бэкхен не сбавляет обороты, выгибаясь в самые компрометирующие позы, а Чанель с каждой секундой все сильнее сжимает ладонями диван.       Тихий вздох резко растормошил Пака, вытягивая его из мыслей о продолжении танца уже в горизонтальном положении. О, сколько же раз он мечтал об этом, даже не имея возможности увидеть тело Бэкхена, а сейчас… Сейчас все долгожданные картинки сами плыли ему в руки. Сдерживаться было сложно. Мысли о работе, кажется, тоже остались за дверью бара. Совсем неважно…       Парень нехотя поворачивает голову в сторону Киека: тот по-собственнически откинулся на диван, тяжело дыша и закрывая глаза. Рука находилась в штанах, медленно двигаясь то вверх-вниз, то просто сжимая возбужденный член в руках. Все было понятно без лишних слов.       Паку враз стало стыдно. Ноги задрожали. Эмоции смешались, не разделяя растущее возбуждение и желание убежать. Кровь приливала к ушам, заливая лицо краской, и с силой ударяла в пах, заставляя чувствовать себя взрывным устройством на грани.       Однако уже через секунду свет неожиданно погас, а через мгновение все вернулось на свои места, как и было тогда, когда тут оказался Чанель. За стеклянной стенкой никого не было, а Киек довольно поднялся на ноги, наблюдая за реакцией Чанеля. Тот же загипнотизировано смотрел перед собой и лишь немного погодя, осознав, что все закончилось, подскочил на ноги.       — Вот примерно так все это происходит, — разводит руками хозяин, давая понять, что все происходящее было не больше, чем обычный показательный урок: танец человека за стеклом, а в комнате — клиент, поддающийся своим желаниям. — Начинаешь через час, — торжественно добавляет Киек, похлопывая по плечу нового работника. — Покажешь все, на что способен, а дальше посмотрим можно ли тебя выпускать к клиентам…       Чанель молча кивает, следуя за Киеком, но возле самой двери мужчина останавливается, поворачиваясь и наклоняясь ближе к лицу нового работника:       — Мне нравится твоя молчаливость, но, — он хитро улыбается и облизывает пересохшие губы. Чанёлю хочется отодвинуться в сторону, но он устоял, не подав и виду. — Тебе придется научиться подавать голос. Ты знаешь, что делать, — дополняет он, похлопывая парня по плечу и говоря последнюю фразу куда-то мимо Пака.       И Чанёлю вроде как все равно на это, но он в который раз проклинает сегодняшний день, когда после слов хозяина за спиной показывается почти голый Бэкхен и тихо шепчет Паку на ухо «я помогу тебе», а Киек одобрительно хлопает в ладоши, приговаривая, что Бен и правда лучший в этом.       Этот день будет очень длинным…       Но в итоге урок заканчивается куда быстрее. Тесность в штанах Пака так мешает и Бена это похоже очень раздражает. То Чанель не слышит музыку, то деревянный, как бог весь что. И все это было хорошо до поры до времени, пока терпение Бэкхена не взрывается неожиданным решением.       Толкнув Пака к стене, Бен опускается на колени и расстегивает ширинку чужих штанов. Чанёль не может пошевелиться, только и делая, что тяжело выдыхая и наблюдая, как губы парня, о котором он столько мечтал, сжимаются на его члене. Как тонкие пальцы сдавливают мошонку, гладят бедра; как ловкий язык медленно выводит непонятные узоры по всему стволу, а после Бен полностью берет член в рот, захватывая его максимально глубоко.       Все подходит к концу не так быстро (Пак до конца не может отделаться от посторонних мыслей и все задерживает экстаз), но хриплый стон все же вырывается из горла и пальцы вплетаются в волосы Бэкхена, а тот стонет в ответ и делает последние движения с усилием. А после молча проглатывает все до последней капли. Так умело и без грамма отвращения. Пак даже не хочет думать, как часто Бэкхен практикуется в этом. Он хочет только одного — прикоснуться к его губам, но Бен отстраняется, говоря, что тут поцелуи под запретом.       — Тебе нужно многому научиться, — холодно бросает он напоследок, вытирая губы и закрывая за собой дверь, оставив Чанёля в полной прострации. От произошедшего. От собственных желаний, разрывающих сознание. От собственного выбора и порыва следовать всему, что говорит Бен…       И парень тренируется. Отчаянно. Как никогда ранее. Стоит перед зеркалом в туалете и оттачивает каждое движение, которое запомнил из танца Бэкхёна. Выбирает лучшие ракурсы, в которых его тело идеально выглядит. Делает все, как ему говорили, но перед глазами лишь одно: голое тело Бёна. Его бледная кожа, подтянутые ягодицы и тихий стон, так приятно звучавший только с его уст.       Но даже в этой ситуации парень находит лучшее решение, когда вкладывает эти эмоции в первый танец своего полноценного рабочего дня.       Одежда слетает в сторону. Мышцы напрягаются ровно до того момента, как дверь кабинки открывается. Свет на минуту гаснет, а включившись, становится приятно синим. Дает нужный сигнал. Не давая больше выбора. И Чанель делает глубокий вдох, а в легких оказывается терпкий запах чужих духов: точно клиента за стеклом. Пак теряет себя, добровольно утопая в этом одном мгновении.       В глубинах бара «Ти&аник» он, кажется, наконец-то находит себя и то, к чему его тянет. Он находит Бена Бэкхёна…       Музыка заканчивается, Чанель отходит в сторону, собираясь присесть на диван, как дверь в его рабочую кабинку резко приоткрывается. Пак вздрагивает, переживая о вторжении в свое личное пространство, но знакомая фигура его успокаивает.       На пороге стоит Бэкхен. Глаза полузакрыты, а в руках бутылка алкоголя. Он ступает в кабинку молча, подходя все ближе и ближе к Чанелю. Все также молча проводит рукой по его оголенному телу, а после поднимает бутылку к своим губам, набирая в рот порцию алкоголя.       — Что ты…       Бэкхен поддается вперед, прижимаясь к Паку и впиваясь в губы того, выливая в рот обжигающий виски. Губы щиплет то ли от него, то ли от чужих прикосновений и еле ощутимых покусываний, которые такие интенсивные, но длятся всего пару секунд.       — Ты, — удивленно шепчет Чанель, проглатывая порцию алкоголя и облизывая губы, боясь с этим убрать ощущение чужого и такого ожидаемого прикосновения, — ты же говорил…       Но договорить он не успевает. Длинные пальцы Бэкхена накрывают его губы, заставляя замолчать. Внезапное желание облизать их ударяет под дых и Пак закрывает глаза, рвано вдыхая.       — Это не нарушение правил и совсем не поцелуй, — несколько пьяно объясняет Бен. Пьяно не от выпитой бутылки крепкого спиртного, а от танца, за которым он наблюдал; от самого Чанеля. — Это помощь тебе. Тебе нужно быть раскрепощённей.       — Но…       — За стеклом никого не было, — объявляет Бен, проводя ладонью от плеча Чанеля далеко вниз. — Я твой первый клиент…       И Чанёль воспринимает это как приказ. Хрупкое тело Бэкхена быстро прижато к дивану. Лишней одежды нет и это радует, ведь нет ничего, что мешало бы насладиться бархатной кожей под пальцами.       Оба на грани. Оба добровольно стирают ее своими прикосновениями.       Притяжение необъяснимо, но остановиться уже невозможно. Чанель не спешит и делает все нежно, как и всегда мечтал, но Бэкхен требует большего. Движется навстречу с силой. Прогибает поясницу.       Тела соприкасаются с пошлым звуком. Тела соединяются в страстном танце. Кожа горит. Губы ноют от желания, но им позволено лишь стонать чужое имя.       Им позволена только эта слабость и не хочется думать, что же будет завтра. Есть лишь они и они будут тонуть в нахлынувших эмоциях до самого конца. Общего конца для двоих…       — Когда будет задержание?       Чанель подрывается в положение сидя, непонимающе смотря на одевающегося Бэкхена. Тот не спешил и лицо было такое спокойное и удовлетворенное, словно он спрашивал о совместном путешествии в Париж, а не о деталях работы, о которой никто не должен был знать.       — Вот не надо только всего этого, — кривится Бен, подходя к Паку и, перебросив ногу, присаживаясь на его колени. Руки оплетают шею и лоб соприкасается со лбом. — Ты думал, я не вспомню тебя, Пак Чанёль?       — Я…       — Я никому ничего не скажу, — перебивает Бэкхен, чувствуя себя так хорошо, как никогда ранее. И была бы его воля, он бы растянул этот момент на вечность. Момент с его Чанелем. С Чанелем, которого, как всегда казалось парню, он никогда не был достоин. Да и сейчас недостоин…       — Почему?       — Я утонул в тебе еще раньше, чем ты решил тонуть в своей лжи.       И пусть в этот день Пак не принес на работу ни единой необходимой информации, получив серьезный выговор, для него это было уже не так важно. Ведь в день, когда происходит задержание ни Бена, ни Пака на рабочем месте нет. Их и вовсе нет в городе. Для них нашлись более важные дела.       Их окружало бескрайнее море, шепот теплых волн и звёздное небо. И именно там и тогда Бён сам нарушил главный запрет в своей работе…