Венок из укропа

“...греки этим оправдывали сексуальное безумие. Венками из укропа во время вакханалий.” (с) Jasherk Стив так увлекся преследованием, что даже не понял, как это произошло: пол просто просел под ним, опасно затрещало перекрытие над головой, и он провалился. Наверное, падение с такой высоты не пережил бы даже он, но за ремни перевязи в самый последний момент ухватились, тонко загудел штурмовой трос, и над головой раздался сдавленный стон. Стив, стараясь не дергаться, чтобы не увеличивать нагрузку, закрепил на предплечье щит и, подняв руки над головой, нащупал лямки страховки и ухватился за них, разгружая державшие его руки. — Рамлоу? – спросил он в кромешной темноте. – Спасибо. — Без меня ты… беспомощен, — прозвучало в ответ без обычной насмешки. Трос дернулся, опуская их вниз, и Стив, нащупав ногами пол, почти поймал Рамлоу на руки, но тут же отпустил – нрав у того был крутой, и язык как бритва, обсмеет так, что не отмоешься, хотя, по мнению Стива, он ничего такого не сделал. — Молодец, Кэп, — нашарив в кармане бездонной, казалось, разгрузки, небольшой фонарик, произнес Рамлоу. – Теперь мы хрен знает, где. — Я тебя сюда не звал, — привычно огрызнулся Стив. — Ну да, ну да, — не стал лезть в бутылку тот. – Нам туда. Приток воздуха, — он чиркнул зажигалкой, и язычок пламени послушно лег, подтверждая его правоту. — Я первый. Отдай мне фонарь. — Хуя с два. — Рамлоу! — Да не до пиетета мне сейчас. Спина трещит, жрать охота. — Я более… прочный. Рамлоу, отдай фонарь. — А я зато гораздо менее ценный. И ебанутый, — отмахнулся тот и, отстегнув карабин страховки, пошел вперед. — Последнее спорно. — И то и другое, на самом деле, но проблема в том, что моя ценность очевидна только для меня самого. Стив открыл рот, чтобы возразить, но Рамлоу поднял вверх кулак, призывая к тишине, и он подчинился. Что ни говори, а умение вычленять то, что на данный момент важнее, всегда было его сильной стороной. Одной из. Коммуникаторы молчали, не связывая не то что с оставшейся наверху командой, а даже друг с другом, на – ориентировочно – минус втором этаже сделанного на века секретного бункера Гидры. Стояла пыльная тишина, и не похоже было, что этими коридорами пользовались последние лет десять, если не больше. — Чисто, — сказал, наконец, Рамлоу, толкая последнюю дверь. За той было что-то вроде камеры для буйных: стены были выложены толстыми матрасами, как и пол. Вытяжка исправно работала, так что пыли нигде не было, и Стив еще успел удивиться тому, зачем на абсолютно пустом, заброшенном этаже бункера работающая вентиляция, как, стоило ему зайти в комнату (помощи логичнее было бы дожидаться, с комфортом сидя на мягком, а не на голом холодном полу), дверной проем закрылся прочным на вид стеклом, отсекая их от коридора. Стив, от души размахнувшись, метнул в стекло щит, но тот отскочил от него, как горох от стенки. — Пиздец, — предсказуемо отреагировал Рамлоу, осматривая их тюрьму на ближайшие – и это минимум! – сутки. – Чувствуешь запах? Стив кивнул. Он чувствовал. Наверняка в помещение подавался какой-то газ, и если это так, то задерживать дыхание не было ни малейшего смысла – комната была полностью изолирована. Запах был незнакомым. Стив наперечет знал все отравляющие вещества, используемые как химическое оружие, но это не походило ни на одно из них. Во-первых, дыхание не было затруднено, во-вторых, видимых изменений в мировосприятии и поведении пока заметно не было, и, в-третьих… — Пылью, травой и раздевалкой, — хмыкнул Рамлоу, — да, запахом носков можно кого хочешь запытать насмерть. Стив удивленно принюхался. Он чувствовал другое. Выпечка, прибитая дождем пыль и еще что-то неуловимое. Какой-то то ли парфюм, то ли гель для душа. Рамлоу, словно закрывая какой-то пункт собственного плана, выстрелил в стекло почти в упор, зная, что Стив прикроет от рикошета, потом обошел с каким-то датчиком комнату по периметру, оставляя пыльные следы на светлой обивке и, наконец, сел у стены и достал пачку сигарет. — Ничего смертельного. Во всяком случае из того, что может распознать датчик отравляющих веществ. У меня производства Старк Индастриз, так что, думаю, умереть в муках нам не светит. Во всяком случае, пока. Будешь? — Нет, — Стив бросил короткий взгляд на моментально рассеивающийся дым от его сигареты и принялся прощупывать углы их странной камеры, надеясь обнаружить стыки между мягкими «матрасами», но, похоже, те шли сплошным массивом, как бы странно это ни звучало. Он достал нож и попытался вспороть обивку, но та оказалась на удивление прочной. — Почти как твой костюмчик, а, Кэп? – прокомментировал его попытки Рамлоу. – Если тут такое стекло, то стены еще надежнее. — Надо все проверить. — Нас завалило сверху. Пару дней можно не дергаться даже. Сколько люди могут без воды, Кэп? Даже если согласны пить свою мочу? — Трое суток. Мне кажется, нас найдут быстрее. Запах усиливается. Цитрусы? Рамлоу хмыкнул. — Носки. Трава. Пыль. Немного будто водой. Пресной. — Странно. У меня пыль, но как после короткого дождя – с озоном, влагой. А еще, — он прислушался к себе, — будто выпечкой. Кексами с изюмом. И парфюмом. Чуть резко, с цитрусовыми нотками. — Ты нюх потерял, что ли? Носками. Прет, — Рамлоу странно охнул, оглядел его с головы до ног и отвел взгляд. Стив услышал перемену в его дыхании, уловил напряженность в позе и нахмурился. — Тебе плохо? — Амортенция, — с хриплым смешком отозвался он, утыкаясь лбом в колени. – Вот повезло-то. Что со мной не так, Роджерс? Почему из всех, с кем я мог тут застрять, я застрял именно с тобой? Стив опустился рядом на колени и тронул его за плечо. — Посмотри на меня, я зрачки хочу оценить. Сколько пальцев? — Два. Руки… убери. Будь человеком. Зрачки у Рамлоу были чуть больше, чем обычно, и дыхание стало тяжелым, будто он никак не мог надышаться. — Что за амортенция? – спросил Стив, прикладывая ладонь к его лбу. – Температура в норме. Считай от пяти до единицы. — Пять, четыре, три, да нормально все со мной. Вернее, это не совсем норма, но по мозгам даст чуть позже. — Я вопрос задал. Что за газ? Галлюциноген? — Вызывает любовь, — хмыкнул Рамлоу. – Готов влюбиться, Роджерс? — Невозможно вызвать любовь, — на автомате возразил Стив, осматривая его слизистые. Те были розовыми, как и положено. — Через час, Роджерс, я буду петь тебе баллады и мечтать, чтобы ты меня трахнул. А на тебя не действует, да? Вот непруха. — Симптомы? – потребовал Стив, уже зная если не полный их перечень, то один из них, самый верный, точно. — Стояк, — хмыкнул Рамлоу, пьяно глядя ему в глаза, — от живота не отогнуть. Желание трахаться. Облизывать. Сосать. Трахать себя живым, крепким, большим членом. Так, чтобы внутри все было горячим и скользким. Трахнуть твой рот и спустить на лицо. Размазать по твоим блядским губам и загнать до горла снова. — Достаточно. Я понял, — Стив отстегнул от пояса фляжку и приложил к его губам. – Пей. Рамлоу сделал несколько глотков, и пошло облизал губы, с вызовом глядя на Стива. — Через два часа я начну умолять. Через три буду бросаться на тебя, как больной бешенством. Если сердце выдержит эти три часа. Так что пристрели меня сейчас. Не будь мудаком, Кэп. Стив ослабил на нем перевязь, прижал пальцы к пульсу, бешено бьющемуся на шее, и взглянул на часы. Сердце у Рамлоу колотилось, как у больного лихорадкой. Так и до приступа недалеко. — У меня есть идея получше. Раздевайся. — Что? – Рамлоу снова хрипло рассмеялся, но будто опровергая собственный скепсис потянулся навстречу. – Ты серьезно? Вот так просто? У тебя вообще… встанет? Стив молча поднялся, демонстрируя уверенную эрекцию, и принялся расстегивать куртку. — На меня тоже действует, — озвучил очевидное он. – Нам нужно дождаться помощи. Раздевайся и доставай аптечку. — Я не ношу с собой резинки, — предупредил Рамлоу, плавно поднимаясь и выскальзывая из перевязи, мягко приземлившейся у его ботинок. – Вернее… — Состав В-8, — пояснил Стив. – Его мало, но пусть будет под рукой, если другие способы не помогут или утратят свою эффективность до того, как нас найдут. Он старался звучать убедительно, хотя оставшимся ясным сознанием отмечал и легкую пока дрожь пальцев, и болезненное напряжение в паху, и острое, яростное желание сорвать с себя одежду, притереться кожей к коже, вдохнуть запах другого человека. Желание, успешно подавляемое большую часть жизни, готово было вот-вот затопить его с головой, разорвать изнутри прочный кокон контроля и испепелить все вокруг. Они быстро раздевались, одинаково скупыми движениями складывая одежду и удобно располагая оружие, воду и те скудные запасы медикаментов и продовольствия, что у них были. — Ч-черт, — выдохнул Рамлоу, сняв белье. – Черт, что за жизнь такая блядская? — Язык, Рамлоу. — Не доводи до греха, Кэп, — он скользнул вплотную к нему мягким кошачьим движением и, не переставая смотреть в глаза, опустился на колени. – Давай я. Стив с шипением выдохнул, когда тот потянул его плотные нижние штаны вниз, опаляя дыханием болезненно напряженный член, когда со стоном коснулся губами бедра и лизнул яички – мокро, быстро, будто пытался урвать как можно больше, пока их не нашли. Будто действительно хотел этого. — Снимай совсем, — тихо приказал он, и Стив едва не задохнулся, когда горячие, жадные губы накрыли его член. Стив со стоном прислонился к стене, остатками готового вот-вот погаснуть сознания отмечая, что камера в углу, скорее всего, не работает – уж больно массивной и устаревшей она выглядела. Рамлоу сосал с такой жадностью, что у Стива отключалось всякое соображение, всякое желание думать и ощущать еще хоть что-то, кроме горячей узкой глотки, сжимающейся вокруг его члена, колкого ежика волос под ладонями и острого, сжигающего нутро желания быть здесь и сейчас. Стив со стоном натянул его рот, бездумно загоняя на всю длину, и кончил в сладко сжимающейся глотке, запоздало подумав, что надо было, наверное, предупредить. Но говорить он не мог. Желание откатилось, как волна, но было понятно, что вскоре снова затопит с головой. Рамлоу проглотил все до капли и стонал при этом так, что член у Стива предательски дернулся, снова наливаясь кровью. Глядя на то, как его вынужденный любовник с короткими жадными выдохами трется лицом о его пах, о бедра, отчаянно двигая рукой по члену, Стив потянул его на себя, пытаясь поднять на ноги, но, передумав, опустился рядом, сел, подложив под себя футболку. — Иди сюда, — он обхватил его за затылок и коснулся губами пересохшего рта, убрал его руку и сам нежно обвел по кругу покрасневшую головку члена. – Думай о ком хочешь. Рамлоу открыл пьяные глаза и дернул уголками губ, но саркастичной усмешки не вышло. — О ком, нахуй, я могу думать, если мне дрочит самый охуенный мужик Америки? Стив, списав все на действие газа, дававшего Рамлоу по мозгам гораздо сильнее, чем ему, поцеловал его глубоко, жадно, скользя языком в податливо приоткрытый рот, касаясь кромки ровных зубов. Рамлоу, простонав что-то маловразумительное, прикусил его губу и кончил. Стив бережно отпустил его, позволяя откинуться на стену, и вытер их обоих второй футболкой. — Если ты возьмешь у меня в рот, я просто сдохну, — Рамлоу прикурил, дрожащими пальцами отбросил зажигалку и посмотрел на Стива. – Или у нас самодержавие, а не демократия? — У нас анархия, похоже, — усмехнулся Стив, чувствуя, как снова стремительно теряет нить разговора. – Но я все же надеюсь, что ты со мной так не поступишь. — То есть ты – да. — Я – да, — заверил Стив, устраиваясь между его ног. – Но не жди слишком многого, я… — Со мной и так случилось больше, чем я могу унести. Блядский боже, ты и правда… Стив на пробу лизнул головку его члена и медленно насадился до корня, опираясь на руки, контролируя каждое движение. У него опять стояло до боли, и краем вновь затуманившегося сознания он попытался решить, на сколько заходов еще хватит Рамлоу, который, в отличие от Стива, просто человек. Рамлоу хватило. Если он и был обычным человеком, то только не в сексе. Тут он, как оказалось, был ненасытен, как мифический суккуб. Каким бы мощным действием ни обладал газ со странным сказочным названием, ресурсы человеческого организма ограничены. Должны быть. Рамлоу, казалось, об этом даже не подозревал. — Шестьдесят девять, — приказал он, когда после третьего оргазма у них обоих снова стояло, а кровь по-прежнему пузырилась от желания и какого-то зверского чувственного голода. Стыда не осталось. Его и так было не особо много, разве что некоторая неловкость из-за новизны ощущений. Стив всегда с огромным трудом менял что-либо в своей жизни, в том числе и личной, а потому, даже когда (совершенно случайно!) выяснилось, что мужчины нравятся ему не меньше, а, может, и больше женщин, он ничего не стал предпринимать, чтобы это проверить. У него была красивая безотказная девушка, любившая секс и подарки, но не выносившая претензий и обязательств, и вся интимная жизнь Стива ею и ограничивалась. Он жил работой и, как оказалось, ничего не знал о той самой “интимной жизни”. Поэтому он спросил: — Что? — Ложись, — жарко выдохнул Рамлоу ему в живот. — На бок. Давай, хочу тебя — сил никаких нет. Это “тебя” странно согрело изнутри. Будто все происходящее было не выживанием в сложных условиях, а чем-то естественным, почти личным. И Стив лег, задохнувшись от знакомого уже ощущения губ, скользящих все ниже по стволу, и от того, как член Рамлоу с прозрачным намеком ткнулся ему в щеку. До Стива дошло, что “шестьдесят девять” это не количество, не код и не шифр. Это поза. Рамлоу застонал, когда он, обхватив его ягодицы ладонями, перевернулся на спину, устраивая его сверху, погладил по спине, по пояснице и, открыв рот, направил его туда. Рамлоу… Брок со стоном двинул бедрами, толкаясь так глубоко, что не будь Стив накачан сывороткой, это закончилось бы печально, застонал, обводя языком головку, и задвигался, как идеальный механизм, успевая ритмично, сладко загонять в Стива свой член и одновременно отсасывать так, что под веками вспыхивали разноцветные пятна. Стив ненадолго потерялся в этом. Настолько, что бездумно раздвинул ягодицы Брока и потрогал между ними, с замиранием сердца чувствуя, как дрогнули под пальцами плотно сжатые мышцы, а по его члену прошли вибрации от низкого стона. Он сжал губы, чуть приподнимая Брока над собой, и облизал головку, жадно посасывая ее, отпуская извечный контроль. Они оба были тут, они оба застряли на неопределенный срок. Все происходящее — необходимость, хоть и приятная. Как же хотелось всего и сразу. Стив почти никогда не ощущал такого желания просто ни о чем не думать, следуя инстинкту, отключить голову, превращаясь почти в животное, одержимое жаждой спаривания. Брок над ним, задрожав, кончил, и Стив, проглотив его вязкое семя, надавил ладонью на колючий затылок и последовал за ним. — Не отпускает, — хрипло констатировал он, снова чувствуя волны колючего жара, распространяющиеся от паха по всему телу. — План “В”, — усмехнулся Рамлоу — или все-таки Брок? — и перевернулся на живот. — Давай, Кэп. Пока я еще не превратился в бесчувственное чучелко, хочу… знать, как это. — Что — это? — спросил Стив, доставая из плоской аптечки небольшой тюбик с экспериментальной В-8. — На таком огромном хую. Идеальном до… черт… — Язык, — по инерции напомнил Стив, касаясь его ягодиц. И между. Теорию он знал на “отлично”, да и практику пробовал раз-другой, правда, с женщинами. Вернее, с одной. Не суть. Он быстро учился, верно? — Сюда давай. — Что? — Язык. Брок приподнялся на руках и приоткрыл рот, потянулся к Стиву, продолжая медленно покачивать бедрами, касаясь пальцев горячей кожей. Казалось, он бы сам на пальцы насадился, если бы ему позволили. Но Стив предпочитал все контролировать даже тогда, когда контроль летел к черту. — Роджерс-с, — сквозь зубы прошипел Брок, и Стив, невольно улыбнувшись, лизнул его в шею. — Зови меня Стив. С учетом того, что… — он как мог медленно обвел его вход скользкими от В-8 пальцами и осторожно толкнулся внутрь, — мы собираемся делать. — Постель — не повод, — хрипло каркнул Брок и со стоном подался навстречу его пальцам, лизнул в губы и уткнулся лицом в предплечья перекрещенных рук, поднимая ягодицы выше. — Давай же. Черт, Кэп… Стив задохнулся от ощущения крепко обхватившей его пальцы горячей тесноты, от того, как Брок, мягко застонав, насадился сильнее, а потом голодно запрокинул голову, снова ища губы, и принялся на коротких выдохах трахать себя его пальцами, блаженно прикрывая глаза и облизывая губы. Он сейчас был так разительно не похож на себя в привычном модусе наглого жесткого мудака, плюющего на все на свете, что у Стива в голове что-то перемкнуло. Он прокрутил пальцы внутри, отыскивая то самое, что иногда, когда жажда чего-то условно-запрещенного пересиливала, искал у себя. Обычно он знал о том, что это случится, еще на базе. Раздавал последние инструкции, подписывал отчеты, сверял бумаги, а сам чувствовал внутри нарастающую дрожь нетерпения. Предвкушал, как придет домой, не спеша вымоется, оттягивая сладкий миг падения в пропасть до последнего. Пройдет голым в спальню, вытянется во весь рост на большой кровати, сходя с ума от желания потереться ставшей чувствительной кожей о мягкую простыню. Сунет в рот пальцы, сразу два, обведет их языком, представляя, что это член. Большой, вкусный член какого-нибудь незнакомого мужчины, и попутно уговаривая себя, что об этих мыслях, не вяжущихся с его светлым образом, никто никогда не узнает. А потом достанет припрятанный тюбик смазки и, замирая от осознания собственной испорченности, погладит себя там, внизу, скользкими пальцами, дразня поджимающиеся мышцы, смакуя удовольствие, растянет их, с каждым медленным, неторопливым движением проникая все глубже, чувствуя, как пульсирует перевозбужденный член, как вязко течет его головка. Брок лизнул его в губы, немыслимо прогибаясь в пояснице, и коротко, просяще застонал. — Здесь, — тихо выдохнул он, сжимаясь на пальцах. — Блядь. Охуенно… Только не… Черт… Роджерс, будь челове… ком… Стив, прикрыв глаза, гладил и гладил его изнутри, зная, что такое жажда прикосновений там, в не предназначенном природой месте. Что такое нарастающее тепло внутри, мягко стекающее в член. Как приятно балансировать на самой грани, откладывая тягучее удовольствие, зная, что справишься без рук, одними пальцами. И сейчас он страстно хотел дать это Броку. — Как ты хочешь? — хрипло спросил он. — Вставь мне. Черти бы тебя взяли. Только… — Я осторожно, обещаю. Господи, — не сдержавшись, он грубо поцеловал подставленные губы, одновременно надавливая внутри на простату, так, что Брока выгнуло, он взвыл, потом захрипел и укусил его за губу так, что Стив чуть не кончил только от этого. — Давай, сука, не еби остатки мозгов, один хрен отключились. Я и так тут раком перед тобой стою, припадая на передние лапы, как текущая сука. Что ты за человек? Еби, Роджерс… Давай, трахни меня. Натяни. Выеби. Стив распределил небольшую порцию чудо-состава по члену и, задыхаясь от накатившего возбуждения, надавил на послушно разошедшиеся от его натиска мышцы, слыша, как стонет Брок, видя, как он скребет пальцами по прочной обивке, как раскрывает рот в беззвучном крике. — Больно? — на всякий случай спросил он. — Брок? — Оху… енно… Медленнее, здоровяк. Натяни меня. И еще раз… скажи. — Брок, — повторил Стив, выходя, и похлопал головкой члена по расслабленным мышцам входа. — Всегда хотел, — бездумно произнес он, с замиранием сердца наблюдая, как его блестящий от смазки член понемногу исчезает в тугой заднице. — Господи, чего я раньше… Брок, хрипло рыкнув, дернулся под ним, вращая бедрами, принял его почти до конца и замер, тяжело дыша раскрытым ртом. — Давай, — секунд через тридцать разрешил он, и Стив прижал его собой к мягкому покрытию пола, двинул бедрами, жадно загоняя на всю длину, и потерялся. Они рычали, как два диких зверя, терзая друг друга, и Брок умудрялся вертеть Стивом, даже принимая его. Задавая совершенно сумасшедший темп. Вжимая его лицом себе в плечо. Заставляя обхватить его член. Воя, как животное, туго сжимая внутри, заставляя ослепнуть и оглохнуть от наслаждения, какого-то жаркого, сумасшедшего чувства вседозволенности и чисто физического удовольствия. — Блядь, — одними губами сказал он, снимаясь с члена Стива и вытягиваясь на животе. — Лучшая ебля в моей жизни. Ты просто охуенно ебешь… Стив. — Спасибо, — Стиву пот заливал глаза, руки тряслись так, будто он поднял фунтов семьсот. Раз пятьдесят подряд. Сдавшись, он рухнул рядом с Броком, коснулся губами его плеча и ненадолго ощутил это. Сладкую, блаженную истому, не перебиваемую ничем: ни чувством голода, ни возвращающимся возбуждением, ни необходимостью немедленно куда-то бежать и что-то делать. — У меня все еще стоит, — Брок повернул к нему голову и с трудом открыл глаз. — Если ты еще раз меня натянешь, я сдохну. Проследи, чтобы на моей могиле написали: “Умер, отдавая супружеский долг Родине”. — Я — не вся Америка. И мы не женаты, — Стиву хотелось улыбнуться, но сил не было. — Я знаю, чем пахнет этот газ. Твоим парфюмом. Брок закрыл глаз и дернул уголком рта. — Ты мне только что так польстил, что не будь я вытрахан до разъезжающихся коленей, станцевал бы дикарский победный танец. — Успеешь, думаю. — Попустит, и ты сам меня первый придушишь даже за попытку. — Не уверен, что теперь смогу тебя придушить. Кстати, — Стив прикурил для него сигарету и помог перевернуться на спину. — Откуда ты знаешь об этой “Амортенции”? Брок жадно затянулся, выдохнул горький дым и замолчал на долгие полторы минуты. — Мата Хари из тебя так себе, Роджерс, — наконец, произнес он. — Я не ставил себе цели… выведывать у тебя что-то посредством постели. — Я знаю. Но именно так выглядят подобные разговоры после самой крышесносной ебли в жизни, ты не находишь? Стив задумчиво провел ладонью от его шеи до самого пупка и спросил: — И все же? Брок подался под руку, толкнулся в ладонь снова встающим членом и ответил: — Приходилось сталкиваться. Был добровольцем во второй контрольной группе пятнадцать лет назад. Сразу после училища. Платили хорошо. Я понятия не имел о том, что это Гидра. Подписал стандартный контракт для тестирования препаратов. Радовался. Заплатят кучу бабок, и еще потрахаюсь от души. Только вот второй группе не обломилось. В первой трахали девочек, в третьей проверяли на прочность гетеросексуальность мальчиков, а во второй просто на прочность. Самих мальчиков. Я тогда дрочил трое суток, почти не спал, только пил воду и дрочил, как заведенный. Молодость, резвость, повышенное либидо. Я продержался дольше всех. Вырубился на исходе третьих суток и потом еще неделю только ел и спал. О ебле два месяца не то что думать не мог, от одной мысли тошнило. Но потом отправился в Ирак и, знаешь, на фоне еще большего пиздеца оклемался. Вернулся почти нормальным. В смысле ебли. Это если тягу к членам считать нормой, конечно. Но запах этот и эффект из сотни узнаю, с насморком и в противогазе. Стив бездумно вкруговую гладил его по животу, стараясь не задевать уверенно стоящий член, и почти наслаждался их общей расслабленностью, готовностью к удовольствию. Невольно пришла мысль, что в постели, с нормальной смазкой, бутылкой минералки и возможностью заказать пиццу, было бы совсем хорошо. Но выбирать особо не приходилось. Они оба знали, что вот-вот их снова накроет, и просто пережидали минуты относительного покоя и ясности мышления. Докурив, Брок со стоном перевернулся обратно на живот и посмотрел на Стива. — Намек понятен, или попросить? Стив оценивающе потрогал его крепкие ягодицы, все еще влажные мышцы чуть приоткрытого входа, скользнул пальцем буквально на одну фалангу и предложил: — Как насчет того, чтобы поменяться? Брок поднялся на руках и уставился на него, даже забыв насмешливо прищуриться. — Что? — спросил он, рассматривая его так, будто Стив был неизвестным науке существом, типа говорящей обезьяны. — И ты мне позволишь? — Я вроде как сам предложил. Или трусишь? Брок толкнул его, нависая сверху, отчего его жетоны на длинной цепочке слабо звякнули, ложась Стиву на грудь. Они были теплыми, и осознание того, что это тело Брока нагрело их, вдруг отдалось в теле тянущим, нелогичным, почти болезненным возбуждением. — Не родился еще тот, в кого я побоюсь сунуть член, если уж он у меня на него встал. А уж после такого щедрого предложения… Я буду надеяться, что нас не спасут достаточно долго. Хочу кончить в тебя раз десять-двенадцать, Кэп. — Стив. Давай. Гляди только не перестарайся с… кончанием. Истощение… — Похуй, — на ухо ему сказал Брок, прикусывая мочку, и потерся твердым членом о его. — Надеюсь, ты хорошо подумал. — Вообще не думал. Но в свою очередь надеюсь, что ты умеешь этим пользоваться, — Стив обхватил ладонью его член, медленно погладил по всей длине и соединил со своим. — Я теряю терпение, Брок. — Ты вообще на терпилу не тянешь, — хмыкнул тот. — На живот, задницу вверх. Господи, да, покажи мне себя. Дальше все слилось для Стива в бесконечную, казалось, череду воплощения самых разнузданных его фантазий. Брок был безотказным, опытным и, казалось, чувствовал его на каком-то совершенно ином уровне. Или же идеально ему подходил именно в этом. Когда он первый раз раскрыл его пальцами, предварительно вылизав, исцеловав всю задницу, яйца и несколько раз доведя до разрядки только этим, Стив мог только со стоном выдыхать, чувствуя осторожные прикосновения. Пальцы правильно задевали внутри все нужные точки, и Стив слеп каждый раз от накатывающего кайфа, когда Брок, надавив на простату, одновременно касался языком его яичек. И члена. И обводил им растянутые мышцы, снова подводя к краю, заставляя тянуться к члену, сходя с ума от желания получить разрядку. Его члена Стив ждал, как манны небесной, и жадно подался навстречу, стоило крупной упругой головке растянуть его. — Черт, да, Брок… Наконец-то. — Лежи, лежи, дури в тебе дофига, а терпения… Блядь, расслабь задницу, не хочу остаться без члена, едва вставив. Че-о-рт, тесный… ты хоть давал кому-то? Ну хоть лет сто назад? — Нет. — Зачем я спросил, а? — Брок, застонав, протиснулся в него до конца и вымотано прижался щекой к лопатке, медленно, бездумно подавая бедрами, будто не мог оставаться без движения. — Потому что любопытный. — Потому что ты охуенный. Зажжем? И они зажгли. Так, что в следующие десять часов, пока Халк не выломал стену, обдав их тучей каменной крошки, Стив ни о чем не думал. Совсем. Даже когда оседлал Брока и скакал на его члене, одновременно дроча себе, наслаждаясь хваткой крепких ладоней, до боли раскрывающих его задницу. И когда укладывал себе на плечи тяжелые ноги, длинные, как у красоток из журналов, и те подпрыгивали в такт безумным толчкам, а сам он, запрокинув голову, невидяще пялился в далекий потолок, смаргивая пот, и надеялся, что Брок выдержит. Потому что остановиться он уже не мог. И Брок выдерживал раз за разом, хотя на его задницу, всю покрытую отпечатками его пальцев и ладоней, на натертый, покрасневший вход, смотреть было невозможно. И тогда Стив впускал его в себя, садился сверху на исправно стоящий член и снова доводил их обоих до края, с которого они срывались в оглушающую безумную жаркую темноту, остро ощущая друг друга. Стив за эти десять часов, казалось, выучил Брока наизусть. Мог с закрытыми глазами нарисовать каждый изгиб его тела и со снайперской точностью указать все родинки на нем. Большая круглая на шее, чуть ниже уха. Мелкая россыпь у левого соска и на ягодицах. На большом пальце левой руки, над бровью. Когда стена рухнула, наполняя легкие свежайшим воздухом, разбавляя ту мешанину черти-чего, которой они оба дышали, Стив еще успел прикрыть их обоих измочаленными футболками и отрубился, крепко прижав отключившегося еще раньше Брока к себе. *** — Кэп. — Рамлоу. Брок выглядел откровенно паршиво даже после курса витаминов и еще каких-то капельниц, прописанных ему от истощения. Темные круги под глазами, непривычная бледность и легкая скованность движений, неправильно царапавшая что-то внутри Стива. Где-то рядом с тем чудовищем, что постоянно хотело Брока, стоило им оказаться рядом. Он будто чуял его. Шел на запах, как зверь, и неизменно натыкался на отсутствующий, пустой взгляд темных глаз. — Зайдите ко мне. — Я отстранен по здоровью, — Брок дернул уголком рта и впервые за несколько дней их “случайных” встреч посмотрел в глаза, а не чуть мимо. — В прошлый раз за неделю отлежался. Дождавшись кивка, он ушел, а Стив хмуро смотрел ему вслед, ощущая вину за свое хорошее (вечерами даже СЛИШКОМ) самочувствие. Они не поговорили. Стива это мучило не меньше, а временами даже больше, чем вышедшее из-под контроля либидо. Он просто с ума сходил, стоило ему оказаться одному в тишине собственной спальни и вспомнить. Вкус Брока. Его запах. Свое жадное желание близости с ним. Броку, похоже, сильно досталось. Просмотрев отчеты медиков, он в этом убедился: нервное и физическое истощение, невроз и общий упадок сил. Стив его просто заездил. Затрахал. Что, если они теперь не смогут работать вместе? Что если… Ему нужно было извиниться. Срочно. Выяснить хотя бы для себя все между ними двумя. Может, он вызывает у Брока отвращение, тогда нужно будет оформить перевод. Как бы ни хотелось… Всего. Другого. Адрес он узнал из личного дела и пришел в пятницу вечером, сразу после службы. Несколько секунд помедлив на крыльце, Стив постучал. Из распахнувшейся почти моментально двери на него пахнуло знакомым запахом, от которого желание всколыхнулось в нем, как политое бензином пламя, охватывая с ног до головы, моментально, жарко, — так, что он задохнулся на мгновение, напрочь забывая, зачем пришел. Брок, едва взглянув на него, дернул на себя за отвороты легкой куртки и с силой приложил спиной о закрывшуюся дверь. — Отрава, — гортанно раскатив “р”, произнес он, и этот звук будто провернул нож в открытой ране. Поцелуй вышел жадным, голодным и совсем не нежным. Они рвали друг на друге одежду, ни слова не говоря. Брок шел вперед спиной куда-то вглубь своей берлоги, не переставая сжимать его, тискать, гладить и целовать, ловко освобождая от одежды. Лестницу на второй этаж Стив заметил, только когда, оступившись, сел на нее, притянув Брока сверху, и почти поверил в то, что все произойдет прямо так, с впивающимися в позвоночник ступенями и стонущим на нем полуголым любовником. — Подъем, — скомандовал Брок, и это прозвучало до того чувственно, что Стив поднялся рывком, удерживая его за задницу, и легко преодолел оставшиеся ступени. Расстегнутые джинсы мешали, белье казалось тесным и влажным, хотелось оказаться уже голым и на кровати, рассмотреть Брока, потрогать его везде. Они ввалились в первую по коридору спальню, наверняка гостевую: слишком уж чисто и безлико тут было, но Стиву было не до оценки обстановки. Опустив свою ношу на кровать, он сорвал с любовника белье вместе со свободными домашними штанами и жадно вжался лицом ему в пах, вдыхая знакомый запах и одновременно пытаясь стянуть ботинки, носки, джинсы и белье. У него вышло — суперсолдат он или кто? — и к тому времени, как Брок уронил его на себя, без лишних слов давая понять, чего хочет, сладкое марево желания уже накрыло его с головой. Они бессистемно, жадно терзали друг друга несколько часов подряд. Стоило одному раунду этой порноборьбы закончиться, как Стив прояснившимся взглядом выхватывал то заострившийся темный сосок, то влажную прядь, прилипшую ко лбу, то тень улыбки на припухших от поцелуев губах, и безумие накатывало с новой силой. Они сливались в один идеальный организм, так верно, так сладко дополняя друг друга, что остановиться не было никакой возможности. Будто они все еще дышали чертовым газом, способным, наверное, остановить любую войну, превратив ее в оргию. “Занимайтесь любовью, а не войной” Отличный лозунг. — Ты чего пришел-то? — спросил, наконец, Брок, скатившись с него в который (пятый?) раз. За окном уже была непроглядная темень, даже машины не ездили. Зверски хотелось есть, пить, в душ и спать. Желательно — не одному. Все это не одному. — Сейчас попытаюсь вспомнить, — честно ответил Стив. — Э… кажется, извиниться. — За что? Погоди, не отвечай, не выношу чужую глупость на голодный желудок. Пойдем на кухню, я до того, как ты похерил мое созерцательное настроение, пытался разогреть пиццу. Если встану… Ох, неохота, — он гибко потянулся и сыто прикрыл глаза. — Слушай, ты у нас тут модифицированный, улучшенный и усиленный. — Я схожу. Скажи куда и что сделать. Они поели прямо в спальне, ни о чем особо не разговаривая, а потом Брок облизал пальцы, взглянул на часы и погасил свет. — Душ, мозгоебля и прочие радости завтра. Спи. Стив подгреб его к себе и моментально вырубился. Утром у них тоже нашлись занятия поинтереснее: несколько раундов медленного утреннего секса, завтрак и снова секс, кофе. — Я еду в магазин. Ты останешься? — спросил Брок, прикуривая и сооружая для Стива очередной бутерброд. — Да. Мне кажется, у нас не до конца вывелся из организма этот… газ. Я никогда себя так не вел. — Да я как бы тоже не ебусь сутки напролет. Обычно, — Брок выпустил дым, сложив губы трубочкой, и Стив почувствовал, как его снова накрывает. — О. В спальню, — верно понял его Брок. — Не забыть смазку в список внести. Как-то так вышло, что они провели вместе все выходные. Потом среди недели Стив несколько раз несся ночью через полгорода, потому что его накрывало, он звонил Броку, и тот, зевая, бросал: “Приезжай, отрава”. Потом Стива услали на целых пять дней вдвоем с Наташей, и он просто загибался в течение самой длинной недели от желания оказаться не здесь, не сейчас и вообще по-быстрому всех раскидать, сесть в джет и рвануть обратно. Вернувшись, он затолкал рычащего от негодования Брока в какую-то подсобку и нагнул его прямо там, жадно вбиваясь в тесную задницу и кусая плечо, как какое-то дикое животное в гон. Брок вел себя не лучше, хотя и пытался сохранять голову холодной. Но ни у Стива, ни у Брока, по сути, толком ничего не выходило. Это мешало работать, мешало жить, мешало дышать обычным воздухом, без фантомной примеси знакомого парфюма. — Интоксикация, — говорил он каждый раз, поправляя на Броке одежду. Тот только хмыкал и возвращался к служебным делам. Когда Стив появился на его пороге с небольшой сумкой и щитом, Брок, закатив глаза, посторонился, пропуская его, а потом, вручив невероятно длинный список, отправил за продуктами. Они съехались, по-прежнему ничего не обсуждая, и вскоре порнобрейки на работе закончились. Стив перестал заваливать любовника при первой возможности, каждый раз чувствуя себя гулящим кобелем. Когда он смог удержаться от утреннего секса, а просто лежал и любовался спящим Броком, то понял, что, похоже, его организм справился с отравой. Надо было уходить. Надо было вернуть Броку его жизнь, в которую он так ворвался, не особо спрашивая, просто потому, что не мог себя контролировать, надо было… — Свари кофе, — не открывая глаз, пробормотал Брок. — И не ломай кофеварку, просто кнопку нажми, окей? Или нет? — Окей. Ты в зал едешь? — Неа. Ты меня так укатал, что я не встану. Без кофе — точно нет. А там посмотрим. И газон надо полить. — Я включу. — Растолкай минут через пятнадцать, хорошо? Стив, поцеловав его в плечо, спустился на кухню и занялся обычными субботними делами. Календарь подсказывал, что его безумие отступило только по истечении трех месяцев с начала интоксикации. Слишком долго даже для обычного организма, а уж для суперсолдатского… — Ну что? — спросил Брок, отпивая кофе. — Завял? — Что? — Твой венок из укропа? Стив, усмехнувшись, вспомнил о греках, сваливавших все свои безумства на неизвестный афродизиак, и долил ему молока. — Польем — заколосится. Или ты против? — Роджерс, — Брок побарабанил пальцами по столу, потом подпер щеку кулаком, отчего у него один глаз стал похож на узкую щель, и продолжил: — “Против” выглядело бы как хлопок двери перед твоим носом еще в самом начале. А то, что сейчас, называется “наконец-то я вижу голову этого страуса, а не только жопу”. Стив полюбовался тем, как пробивающееся сквозь жалюзи солнце подсвечивает его растрепанные волосы и снова улыбнулся. Он вообще стал много улыбаться. Надо было вынуть голову из песка и сказать ему правду. Не сваливая все на укроп.