***
На следующий день Анжелика пошла к телефонной кабинке, чтобы позвонить матери на телефон райцентра. Та обещалась прийти туда к часу дня, а так как деревенька, где она жила, находилась в пяти километрах от телефона, заставлять её ждать было бы очень нехорошо. Когда Анжелика вышла из подъезда и огляделась, она ощутила непонятное разочарование. Парня не было. Лишь снова выл ветер и порошил мелкий пушистый снег. За ночь он успел немного покрыть асфальт и замерзшие лужи. Поуютнее укутавшись шарфом, девушка медленно пошла на соседнюю улицу, к телефонной кабинке. Город был странно пуст и навстречу попалось лишь два или три человека, которые при тусклом дневном свете ноября показались серыми тенями. Ровно в час девушка сосредоточено набирала номер, периодически проверяя сама себя по записной книжке. Едва пошли гудки, трубку взяли. – Анжелка, ты что ли?– громко раздалось из трубки. Глуховатая мать всегда почти кричала при разговоре. – Да мама, это я. Как у тебя дела, как здоровье? Как наша Верка, ещё не отелилась? – Что?! А... Ну дела-то хорошо, да-а-а... Здоровье тоже вроде нормально, только сердце пошаливать начинает, едва занервничаю, так и прихватывает... А Верка родила, да, родила! Да как родила, тебе и не снилось! Мы-от думали, что теленок один будет, а у неё двойня!.. Красавицы-телочки, одна в маму, а другая в быка, кирпичного цвета. Только родилась первая, а уже сразу стала ногами дрыгать, чуть цыпленка мимо пробегающего не зашибла! А как вторая вылезла, оклемалась маленько, все норовит пободаться, ну да силенок-то еще пока мало. Ну вот мы их и покрестили: Длинножка да Длиннорожка! А у тебя там дела как? Все рыб скупаешь, амфибия? – Да, мама...– вздохнула Анжелика, – У меня их уже тридцать восемь. Скоро придётся выпускать или отдавать. Дела хорошо, на работе вроде все спокойно, ну да чего ещё ожидать от библиотеки?... Внезапно Анжелика запнулась. Краем глаза уловив движение за стенкой кабинки, она обернулась и увидела его. Глаза все так же поблескивали на бледном лице, а широкий шарф все так же был плотно завязан на шее широкой петелькой. Заметив её взгляд, он улыбнулся и чуть заметно кивнул. «Вот и он...» – про себя радостно отметила Анжелика. Оставшийся разговор девушка рассеяно, и даже порой невпопад отвечала на вопросы, все время оглядываясь за стекло будки, а спустя двадцать минут уже вешала трубку. Молодой человек все ещё стоял чуть поодаль, бросая взгляды на Анжелику. Она же, выйдя из кабинки, приняла окончательное решение узнать, чего ему от неё нужно. Хотя, конечно, понятно, чего... Но все же хотелось это услышать на словах. – Здравствуй. – тихо сказала Анжелика. – Здравствуй...– эхом откликнулся он, и больше не проронил ни звука, а лишь счастливо и чуть лукаво улыбался. Его голос оказался тихим и чуть «шершавым», бархатистым, немного в нос. Девушка невольно улыбнулась в ответ и неуверенно продолжила: – Я тебя видела... Парень ничего не ответил,а лишь чуть склонил голову к плечу. – Зачем ты ходишь за мной?.. – предприняла Анжелика последнюю попытку завязать разговор. Брови чуть приподнялись и опустились обратно, а взгляд лишь стал ещё хитрее. Голова склонилась к другому плечу, но парень больше не произнёс не звука и снова улыбался. Совершенно не имея понятия, что делать дальше, девушка стояла и просто смотрела ему в глаза. Зелёный взгляд встретился с темно-карим. Внезапно, улыбнувшись ещё лукавее шире, хотя, шире, кажется, уже некуда, странный собеседник кивнул, развернулся и направился к ближайшему дому, на ходу поправляя шарф. На пол пути он обернулся к все ещё стоящей на том же месте девушке и бросил ещё один прищуренный взгляд светлых хитрых глаз. Но внезапно лицо его страшно исказилось, улыбка исчезла, а заместо неё появилась мучительная гримаса. Судорожно глотая ртом воздух и хватаясь за горло, парень быстрым шагом скрылся в соседнем дворе, напоследок блеснув своими удивительными глазами. Анжелика продолжала стоять, не в силах сдвинуться с места. Вся эта ситуация начала её здорово пугать. Астматик? Но эти всегда носят с собой приборы для дыхания... Может, он просто забыл свой? Или что-то ещё похуже? По-хорошему надо скорую вызывать... Но что она им скажет? «Человеку плохо, но он убежал, пожалуйста, поймайте его и вылечите! Что? Не-е-ет, я не знаю, где он сейчас. Я даже не видела, в какой подъезд он зашёл...» – мысленно представила девушка ситуацию и нервно рассмеялась. Ее саму тогда за больную примут. Но что-то же надо делать! Ноги сами понесли её в тот двор, куда уходил так внезапно чуть не задохнувшийся юноша. Но во дворе не было ни одного человека. Лишь пустая детская площадка, на которой от ветра со въедливым скрипом покачивались из стороны в сторону ржавые детские качели. Снег перестал... Анжелика машинально опустилась на скамейку. Что же делать? В отрешенном состоянии она вдруг почувствовала странное поекивание сердца. Уши улавливали необыкновенный высокий голос, тянущий печальную мелодию, похожую одновременно на пение китов, о котором девушка слышала по радио и на оперный вокализ. Два раза музыкальный рисунок повторился, а затем все смолкло. Но душа яростно трепыхалась в груди. Видимо, странный голос из ниоткуда сумел каким-то образом зацепить её потаенные струны. Ещё пол часа Анжелика тихо сидела на лавочке, закрыв глаза. Мысли устали копошиться в голове и поэтому девушка лишь слушала посвисты ветра. Внезапно где-то неподалёку хлопнула дверь. Послышались тихое похрустывание снега под ногами медленно идущего человека. Открыв глаза, Анжелика увидела того самого парня, который медленно выходил из крохотного переулочка. Заметив её, он нисколько не удивился, а лишь тихо спросил, чуть самодовольно и хитро глядя на девушку из-под ресниц: – Ну и кто за кем ходит?.. Вскочив, Анжелика неуверенно начала: – Ты начал задыхаться, и я подумала... – Да. Именно, – мягко перебил её он, – ты поняла все правильно. – Ты как себя чувствуешь? – недоуменно спросила сбитая с толку девушка, – может, тебе к врачу нужно? – К сожалению, врачи меня не любят... – неведомо чему рассмеялся молодой человек, – как, скорее всего и тебя, впрочем... Да? – Что? – удивленно спросила Анжелика, – я не понимаю... – Конспирация... – хитро сверкнул веселыми глазами он и снова рассмеялся, присев на лавочку рядом. Какое-то время девушка смотрела на него оценивающим взглядом. «Вроде не сумасшедший... Но что он там обо мне подумал, непонятно... Наверняка, с кем-то спутал...» – подумала она, но вдруг юноша тихо спросил: – Как тебя зовут?.. – Анжелика... А тебя? – Когда-то давно мама звала меня Максвеллом...– тихо сказал парень, продолжая пристально смотреть на собеседницу мягкими зелеными глазами. – Как? – удивленно переспросила девушка. – Максвелл. – Странное имя... – И правда... – улыбнулся он, – но все решили почему-то, что я не Максвелл, а простой Максим. Но мне, в принципе, все равно. Имя ведь не главное, верно? – Да... – задумчиво ответила девушка. Помолчав немного, она, собравшись с духом, сказала: – Пожалуй, мне пора... – Не уходи, останься! – на лбу его проступили болезненные морщины, а глаза глядели с мольбой,– Пожалуйста... – Если ты так просишь, то... Ладно...– слегка опешив, медленно произнесла Анжелика. Сразу же лицо парня просветлело и он снова показал все свои тридцать два зуба в широкой улыбке: – Спасибо тебе... – Вот что, Максим... Э-э-э... Максвелл... – Да называй, как тебе хочется, я же сказал, что для меня это неважно, – склонил голову на бок юноша, продолжая улыбаться и довольно щуриться, словно кот, лизнувший сметаны. – Скорее всего, ты меня с кем-то спутал... – Почему же спутал? – удивленно и даже чуть обиженно возразил он, – я же вижу, что ты такая же как я... Эти слова он произнёс с какой-то особой странной интонацией. Наступила ещё одна пауза. Девушка медленно повернула голову чуть в сторону. – Какая, такая же? – тихо спросила она, помолчав. – Такая же, как и я, – спокойно повторил Максвелл и опять очень тепло и одновременно хитро взглянул на девушку. «Замкнутый круг!» – подумала Анжелика. Что делать дальше, она не знала. Поддержать разговор? Попрощаться и уйти? Позвать на чай? Но она ведь совсем его не знает... А чуткое девичье сердце, неведомо чем вдохновившись, тихо нашептывало из груди: «Не упусти его...» И плевать, что любви с первого взгляда не бывает! Плевать, что он странный... То, что она нужна ему, разом разбивало все сомнения. Она может добавить в чью-то жизнь красок. Делает человека счастливым. Так почему бы не принять это? Если он сам к тебе тянется... Анжелика влюблялась только раз в своей жизни. Это случилось в одиннадцатом классе школы. Высокий красавец Артем, любимец всех учителей школы. В один весенний день девушка тихо подошла к нему и призналась. Тот, отреагировав совершенно равнодушно, от скуки предложил сходить в кино. С пол года Анжелика ходила счастливая, не подозревая, что Артем лишь тренирует на ней свои навыки. Затем она ему наскучила и он просто перестал с ней разговаривать. С тех пор девушка дала себе зарок: никогда не позволять чувствам ослеплять ее. Что бы не случилось, всегда надо видеть ситуацию целиком. Но вот сейчас, здесь, рядом, сидит это улыбчивое чудо: человек, который сам исподтишка смотрел на неё метательным и добрым взглядом на улицах. Умиление и странная нежность захлестнули Анжелику целиком и она чуть было не потеряла связь с реальностью. Опомнившись, девушка чуть приглушила свои чувства. Все же не стоит так тонуть в них, иначе, если это окажется обманкой, она почувствует только большую боль. Что-то надо сказать, или молчание станет слишком напряженным... Но парень, казалось, был полностью удовлетворен странной беседой. Глядя перед собой на снова запорошивший снег, он довольно и счастливо улыбался. «Опять улыбается... Неужели это правда из-за меня?» – смущение выступило вишневым румянцем на щеках. С пол минуты Анжелика сидела, боясь пошевелиться. Внезапно Максвелл повернул голову к ней и весело спросил: – Ну, что делать будем? Опешившая от такой наглости девушка не сразу смогла сказать что-то членораздельное: – Э... Я... Может, пойдём ко мне?.. Я тебе покажу свой аквариум, чаем напою... – неуверенно предложила она, – Замёрз же небось? Где-то у меня даже зефир завалялся, кажется... – Зефир? Что это? – удивленно спросил он, – никогда не слышал... Аквариум... Конечно, я согласен... Но я боюсь, возможно я тебя стесню... Смущение и какая-то бешеная надежда соединились в его глазах, образуя странную гремучую смесь, а Анжелика поспешно заверила: – Нет, не стеснишь, конечно... Я же одна живу... Максвелл же, казалось, не веря своей удаче, медленно поднялся и протянул ладонь девушке. Анжелика молча подала свою в ответ. Слова тут были излишни. Все короткое время, пока они шли, девушку буквально разрывало пополам. Одна половина отчаянно тянулась к счастливому спутнику, а другая в отчаяньи кричала: «Ты! Ведешь! Незнакомого! Человека! К себе! В дом! Ты в своём уме?!» Однако внешне эта борьба никак не выражалась. Едва только они дошли до входной двери, Максвелл мягко высвободил руку и тихо спросил, как будто прочитав мысли девушки: – Ты действительно не против того, что я здесь? Мы ведь даже почти не знакомы... Зелёные глаза смотрели грустно и серьёзно. – Да... Я не против...– помолчав, ответила Анжелика, – у меня уже очень давно не было гостей, с которыми я могла бы просто попить чай... Мать в деревне, друзей нет... Коллеги про работе из библиотеки в основном пожилые бабушки, они любят потрепать языком на неинтересные мне темы... А ты... Я почему-то чувствую, что с тобой будет интересно... Пока девушка говорила, внутри неё надрывался голос: «Что ты несешь? Какое интересно?! Ты просто сумасшедшая, как и он! » Но едва Анжелика увидела, как просияло лицо Максвелла, внутренний голос захлебнулся в волне непонятного счастья... У неё будет друг... В школьные годы у девушки как-то не срослось ни с кем из одноклассников... Анжелика предпочитала сидеть серой мышкой и тихо мечтать. За что её и дразнили в начальных классах. Или даже не друг, а... Эти размышления прервало тяжёлое дыхание Максвелла: – Пожалуйста, можно я воспользуюсь твоим аквариумом или ванной? Я начинаю задыхаться. Не сразу сообразив, чего он от неё просит и не успев осознать это, Анжелика кивнула и в панике чуть не сломала ключ в замке, торопясь открыть дверь. Парень, хрипло дыша, спросил: – Где мне оставить... Ботинки?.. – Неважно, я потом сама уберу, давай, пошли... С этими словами она взяла Максвелла за руку и решительно подвела к огромному аквариуму. Только тут к ней пришло осознание. Зачем задыхающемуся человеку, предположительно астматику аквариум или ванная? Что он будет делать с водой? – А зачем... – неуверенно начала она, но увидела, как Максвелл судорожно сдирает с себя широкий шарф и быстро, но плавно, чтобы не расплескать ни капли воды, опускает голову в аквариум. Вот примерно на этом месте Анжелика тихо осела на пол. Парень совершенно спокойно смотрел широко раскрытыми глазами на удивленных донельзя рыб и чуть заметно улыбался. – Он же задыхался... Как он может так долго находиться под водой?! Что за чертовщина...– тихо бормотала пораженная девушка. Но внезапно она увидела то, что разом все объясняло или же, наоборот, добавило загадок. У Максвелла медленно и плавно поднялись на шее рядом с ушами странные складки кожи, которые раньше были незаметны из-за широкого шарфа. Жабры! Минут пять, пока парень дышал, если это можно так назвать, Анжелика тупо водила пальцем по паркету и в исступлении тихо повторяла: – Жабры... У него... жабры... Но как... Как такое... Это неправда... Этого просто не может быть... Наконец Максвелл вытащил голову из воды и осторожно утерся шарфом и рукавами, стараясь не задеть свои удивительные складчатые «лёгкие». Анжелика поспешно вскочила и неуверенно придвинулась, стремясь и одновременно страшась разглядеть жабры. Нет, ошибки быть не могло. Перед ней стоял человек-рыба, Ихтиандр, русал, сирена... казалось, правильного названия для этого жуткого и одновременно странно завораживающего явления не было... Жабры тихонько шевельнулись, с них сорвалось несколько капелек воды. Ужас захлестнул девушку, и она просто стояла, не в силах оторвать взгляд от этого сюрреалистического зрелища. Отфыркавшись, человек-амфибия тихо сказал: – Все, ещё минут двадцать я могу обходиться без воды... Обычно я дышу дольше, ну и соответственно на «поверхности» могу быть дольше. Но с тобой мне не сравниться. Сколько ты уже? Слова пролетали мимо девушки, не затрагивая и капли внимания. Страшная, потустороняя жуть охватила бешено колотящееся сердце. Мозг раз за разом пытался найти объяснение, причину, смысл, наконец! Но все было тщетно. Внезапно сквозь пелену отрешения девушка почувствовала чужие руки у себя на плечах. – Все в порядке? Тебе плохо? – взволнованно спросил Максвелл. Жабры ещё раз дернулись, и это оказалось последней каплей. Анжелика почувствовала, что сама сейчас задохнется. Ком в горле рос и руки затряслись. Воспаленный разум выдал лишь одну команду, инстинкт: «Бежать!!! Спрятаться!!» Ближе всего оказалась дверь ванной комнаты... В панике Анжелика задвинула щеколду и поспешно сунула трясущиеся руки под горячую воду. Это действие всю жизнь работало для девушки как своеобразное успокоительное, и она надеялась, что и сейчас оно не подведет. Но вдруг взгляд Анжелики упал на трехлитровую банку с металлической ручкой, в которой недавно сидела только что купленная рыба. Рыба. ЖАБРЫ!! Ещё с пять минут девушка прокашливалась от горькой желчи, захлестнувшей горло, опираясь на дверцу маленького аптечного шкафчика над раковиной. Рука соскользнула и дверца приоткрылась. На полке призывно блеснул пузырек валерианки...***
Едва Анжелика вышла из ванной комнаты, Максвелл, все это время внимательно изучавший рыб в аквариуме, повернул голову и невозмутимо и совершенно обыденно сказал: – Ну вот, даже у тебя есть предел. Однако все же как тебе удалось так долго пробыть без воды? Я обычно не могу больше часа... Анжелика, кажется, даже не услышав вопрос, равнодушно пожала плечами, отрешенно глядя на рыб. – Что-то случилось? Я могу помочь? – учасливо спросил парень, заметив её состояние. Он вообще вел себя возмутительно спокойно, так, как будто все, что произошло – это обыденно и никто не должен удивляться. – Да нет... – ровным тоном ответила Анжелика, – все нормально. А что, собственно, он делает у неё дома? Ах да, чай, зефир... Теперь, когда страх и нервное расстройство ушли, заглушенные валерианкой пополам с валокордином, в душе появились первые ростки интереса. Кто он? Почему о нем никто не знает? Заметив, что юноша все ещё одет в тёплое пальто, Анжелика предложила: – Давай я повешу твоё пальто на вешалку, а ты пока присядь, отдохни... – Большое спасибо, – тепло улыбнулся Максвелл, протягивая верхнюю одежду девушке и аккуратно садясь на край табуретки. Анжелика медленно пошла в прихожую, на ходу расстегивая и своё пальто, дабы тоже его повесить. Но едва её руки прикоснулись к шерстяному шарфу на шее, что-то остановило девушку. Непонятное провидение или интуиция подсказывали, что не стоит снимать его. Так надо. С порога Анжелика постаралась изобразить самую гостеприимную свою улыбку: – Давай я достану зефир? Сейчас пороюсь, по-моему, я видела его где-то в серванте... Глаза Максвелла восхищенно и немного по-детски заблестели, и он молча кивнул. Видимо, действительно воспринимал незнакомую сладость как что-то заоблачно волшебное. – Ты не против, если я останусь в шарфе? У меня немного болит горло... – как бы невзначай бросила через плечо девушка, смутно надеясь услышать в ответ что-то ценное. – Да как хочешь, главное, чтобы тебе было удобно. А мне вот наоборот, нравится, чтобы было без шарфа. Когда я чихаю, он страшно щекочет створки... – хихикнул Максвелл, чуть склонив голову на бок. Стараясь не показать, как её передернуло от слова «створки», Анжелика вымученно улыбнулась и поставила на стол две большие чашки. Рядом легла упаковка зефира. – Так значит это – зефир? – заинтересованно подался вперёд юноша, – а как его едят? С чаем или просто так? Или с кофе? Хотя, я не люблю кофе, от него у меня бессонница. У обычных людей такого эффекта нет, но... – тут Максвелл многозначительно замолчал. – Все по-разному, как кому нравится... Вообще, предполагается, что с чаем, но некоторые и с кофе пьют, и с горячим шоколадом... Но это уж для совсем богатеньких... – пояснила девушка, ловко засыпая три ложки чёрного чая в маленький заварный чайничек и ставя на плиту большой, для кипятка. Надо же, а если не оборачиваться, то как будто говоришь с обычным человеком... Если так пойдёт и дальше, можно будет без опаски рядом с ним находиться... Главное – привыкнуть... Но едва Анжелика обернулась, вся её уверенность разом улетучилась. Улыбка вновь приняла вид неловко приклеенной, а глаза, кажется, выдали её с потрохами. – Что-то все-таки случилось!.. – уверенно сказал юноша, – расскажи, тебе станет легче! Мне, например, всегда помогает... Хотя я обычно рассказываю все рыбам... Но они меня слушают, и на том спасибо... – Так ты тоже любишь рыб? Здорово... – тихо выдохнула девушка, – а я вот на этой неделе целых три принесла из магазина... Я их потом как раз в пруд и отпускаю, только чуть что проверяю по энциклопедии, можно ли... Максвелл проницательно ичуть насмешливо взглянул на Анжелику: – Нет уж, перевести тему у тебя не выйдет... Не считай меня уж таким простаком, этот фокус не пройдет... Рассказывай давай! – Я... Я... Просто, извини... – залепетала Анжелика, нервно комкая край шарфа. – За что?– его брови удивленно приподнялись. – За... Я... Э-э... Я просто очень испуг... Э-э-э... Удивилась... – забормотала девушка и вновь запнулась. – Чему? – брови поползли ещё выше. – Тому, что... ты... Твои... Вконец стушевавшуюся девушку спас чайник, пронзительно засвистевший на плите. – Ой, чай уже готов! Сейчас я тебе налью... – поспешно вскочила Анжелика. Максвелл снова насмешливо взглянул на неё исподлобья, но промолчал, лишь кивнул.***
Анжелика ворочалась с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее на старой пружинной кровати. Сон не шёл и девушка медленно села, поставив ноги на маленький половичок. Что же это все-таки было? Ночник слабо мерцал на тумбочке – девушка, смех сказать, до сих пор боялась спать без света. Но от теплого золотистого сияния все предметы отбрасывали огромные бесформенные тени, казавшиеся непонятными страшными зверенышами. Неизвестно, что хуже, брррр... Максвелл ушёл ещё в пять вечера; хотя Анжелика никак старалась не выдавать своего страха перед его необычным видом, он все же почувствовал её настроение и тактично «напомнил», что ему надо кормить своих рыб и вообще есть некоторые дела. Напоследок, стоя в прихожей он тихо спросил: «Я тебя чем-то обидел?» В ответ девушка покачала головой и даже смогла, почти не притворяясь, улыбнуться – жабры наконец скрылись под шарфом. И вот, час ночи, веки словно налиты свинцом, а заснуть не получается... «Что делает человек-амфибия в городе? – терзала усталый разум Анжелика. – Сбежал из научной лаборатории? Но почему его не ищут? Или это все настолько засекречено, что об инцеденте знают только несколько доверенных лиц?.. Ну, допустим, ладно... Но почему он вот так, запросто, показал свои жабры мне? Чем я ему приглянулась?» Версия с романтичной влюбленность конечно, имела место быть, но Анжелику преследовало чувство, что она что-то упускает. Что-то важное, а оно прямо перед носом... Девушка встала и медленно пошла на кухню. Машинально поставила чайник. Взгляд упал на упаковку из-под зефира, забытую на столе. Максвелл, лишь попробовав кусочек, с восторгом заявил, что это пища богов. Еле-еле удерживаясь, чтобы не заглотить все разом, он деликатно прожевал ещё два нежных кусочка , запивая чаем. Заметив его состояние, Анжелика тогда сказала, чтобы не стеснялся и ел сколько захочет... Как тогда по-детски восторженно засияли его глаза!.. От свежих воспоминаний в душе у девушки неуверенно пробились те, первые чувства, которые она испытывала, когда вдвоём с Максвеллом они поднимались по лестнице. Он рад её обществу. Она ему нужна. А если вспомнить, чем он отличается от обычных людей... Он доверяет ей. Он показал ей себя настоящего. Не побоялся, что она будет звонить в скорую, полицию и ещё Бог знает куда... Хотя, если подумать, сейчас самое время вызывать скорую для самой себя... Какая-то часть Анжелики тихонько ныла от призрачной, еще не оформленной в настоящее, серьезное чувство, только-только зародившейся любви. Любви?.. О какой любви может идти речь в этой ситуации? Если задуматься о чувствах и дать себе послабление, то можно упустить истину... Ещё одна часть души выла, что надо идти добровольно сдаваться в психбольницу, но выла как-то вяло, неубедительно. «Такая же... Сколько ты уже... С тобой мне не сравниться...» – перебирала девушка сказанные слова. «Кстати, как же ловко он прятал жабры... Если не знать, куда смотреть, то и вообще никаких подозрений не возникнет... Шарф такой широкий... Шарф...» Шарф! Озарение пришло вспышкой, вместе с засвистевшим чайником. Ну конечно-же! Рыба в банке, одиночество, широкий шарф девушки, плотно закрывавший всю шею, как и у Максвелла... Что же он мог ещё подумать? Но что же это выходит?.. Она его обманывает? Ведь она же совсем не... Что делать? Если признаться, то... Это будет таким горем для него! Он-то считает, что нашёл того, кого искал – единомышленника, соратника, родную душу, наконец! А если ничего не говорить? Если общаться с ним и прикидываться, что до сих пор не поняла, что он имеет в виду под «такая же»? Но даже самая последняя дура уже через неделю бы дотумкала, что неспроста так её называют... Или просто избегать? И что, всю жизнь прятаться? Он же живет в соседнем дворе!.. Как-то сказать все-таки надо... Но как? И в какой обстановке это сделать, чтобы не разбить Максвеллу сердце? Чайник продолжал надрываться на плите и девушка, спохватившись, поспешно выключила газ. Но налитому чаю было не суждено использование по назначению. Раз за разом, на все лады Анжелика повторяла в размышлениях ситуацию, где она признаётся в том, что она обычный человек. И, как не повернешь, все складывалось только хуже и хуже... Что же сделать-то?.. С такими мыслями девушка как-то незаметно опустила голову на руки и задремала.***
Очнулась ото сна Анжелика только днём. Маленькие часы на буфете показывали пол первого. Странно, обычно девушка просыпалась в девять, в самых запущенных случаях в пол одиннадцатого... Но тут Анжелику словно обухом по затылку приложило. События вчерашнего для медленно поступили в памяти, заставив застонать и схватиться за голову. Хорошо, что сегодня библиотека работает с часу дня, воскресенье, все-таки... Но надо торопиться, а то опоздает... Поспешно умывшись и приведя волосы в порядок, Анжелика оделась и выскочила на улицу, замотавшись шарфом и отогняя назойливые воспоминания о том, что у Максвелла точно такой же. Ночью были очередные заморозки и поэтому, чтобы люди не скользили по гололедице, щедрые дворники посыпались дорожки ТАКИМ слоем соли, что девушка даже не знала, с какой стороны к нему подступиться; казалось, что стоит лишь прикоснуться – обувь тут же разъест от переконцентрата. Семеня по не такому соленому краешку дороги, Анжелика беззвучно молилась, чтобы Максвелл сидел дома и не выходил на улицу. Если она его сейчас встретит, то едва выстроенное душевное равновесие разлетится вдребезги. О жабрах девушка старалась вообще не вспоминать. Сейчас главное – добраться до библиотеки. Ноябрь медленно уступал место первому зимнему месяцу – декабрю. Стены витрин магазинов одежды, игрушек, антикварных лавок потихоньку «одевались» в вату и вырезанные из газет круглые снежинки. Но настоящий снег был отнюдь не пушист и не мягок, а колюч и холоден. Он и ветер – вот, казалось, те двое, что царили сейчас на улицах, пели на пару свою дикую песню и заставляли одиноких редких прохожих торопиться оказаться в тепле.***
Чудом влетев за минуту до открытия, девушка быстро-быстро сняла верхнюю одежду и села за столик, разложив письменные принадлежности и папки с учётом подписанных на книги. Из-за стеллажа раздался насмешливый голос: – На метле летела? Слабо было ещё позже появиться? Дневная уборщица тётя Лена как всегда скрашивала унылую работу ехидством и едкими шуточками. Анжелика промолчала, игнорируя выпад. За время работы она уже успела привыкнуть и перестала обращать внимания на такие шпильки. Освещения из окна едва хватало, чтобы разглядеть названия книг на обложках, и потому вскоре девушка зажгла электрическое освещение. Вопреки ожиданиям, оно не придало теплоты краскам, а наоборот, добавило библиотеке странный налет холодности и отчужденности. Анжелика поежилась. Она чувствовала себя одинокой рыбой в большом аквариуме с замысловатыми декорациями. Однако сегодня тётя Лена, видимо, стосковавшись по общению, вознамерилась во что бы то не стало вывести Анжелику из себя: – Или ты ночью что-то интересненькое делала? А? Что молчишь, молчание – знак согласия! Эх ты, сколько тебе лет, девятнадцать? Я в твоём возрасте уже – в каждой руке по два ребёнка, а ты только-только мужика завести сподобилась! – Не заводила я никакого мужика! – не выдержала Анжелика. – Ага!!! – восторженно встрепенулась только того и ожидавшая бабулька, – знаешь присказку: «кто отрицает, тот и виновен»! Кстати, чего тут стыдится? Нормальную жизнь наконец начала, поздравляю!.. Уборщица ещё продолжала что-то говорить, но девушка открыла первую попавшуюся книгу и попыталась углубиться в чтение. Как назло, книга оказалась «Человеком-амфибией» Беляева. «Что ж такое! – удрученно размышляла Анжелика, – теперь это меня по всей жизни преследовать, что ли будет?!» Тем временем в только что открывшуюся библиотеку шумно ввалилась большая компания бабушек-завсегдатаев, которые приходили сюда каждый день, чтобы хоть как-то скрасить серые дни на пенсии. Большинство из них, сбегая от своих мужей, каждый раз им говорили, что уйдут в библиотеку навсегда. Мужья, флегматично пережевывая бутерброды с чаем, говорили, что если их жены и уходят навсегда, то пусть хоть посуду напоследок помоют. Тетя Лена снова оживилась, увидев каждодневных собеседников. Едва поприветствовав их, она с ходу заявила: – А Анжелка-то наша, мужика себе завела! Вот зачем она вчера отпросилась с работы, вот зачем отгул-то взяла! Пестрый ворох цветастых шалей закружился вокруг сидящей девушки: каждая из бабулек старалась произнести что-то напутственное, рассказать свою историю любви и вообще узнать подробности. Их лица в матовом освещении ламп казались белыми масками. Анжелика, отчаявшись что-то объяснять, лишь молча кивала. Наконец, интерес подостыл и старушки разбрелись между стеллажами с детектиными историями, выискивая те книги, которые были перечитаны ещё пока менее пяти раз. Если же таких не находилось, бойкие бабушки не огорчались и с показушной, притворной неохотой брали с соседней полки любовные романы на четыре тома с послесловием. Анжелика же наконец вздохнула посвободнее.***
Рабочий день пролетел незаметно. Едва смена закончилась, Анжелика пулей вылетела из библиотеки под перекрёстный огонь сплетен и шуточек заскучавших было пожилых посетительниц. Им следовало бы тоже отправляться по домам, но они так искусно симулировали «заклинившие» от долгого сидения в читальном зале спины, что сторож махнул рукой и ушёл курить. Но девушке сейчас было не до них: она спешила поскорей попасть домой, и лишь бы не встретить по дороге...Максвелла... Темнело очень рано, и потому на улицах горели одинокие фонари. Снег, шедший весь день, наконец перестал и тонкий его слой поблескивал ветках. Ветер тоже успокоился и в городе царила странная тишина. Казалось, никого нет. Хотя окна домов горели, там не показывалось даже сидящих на подоконниках кошек, не то что лиц людей. Тихий хруст снега из-под ног девушки разрезал холодный воздух, но больше не было слышно ни звука. Максвелла нигде не было и Анжелика поймала себя на постыдном облегчении от этого факта. «Ему же плохо! Вдруг, не увидев сегодня меня, он будет тосковать и решит, что не нужен никому? – в страхе подумала девушка, но тут же одернула себя – но как-тоже он жил раньше! Нет, ты определённо сходишь с ума, Анжелика, вот что я тебе скажу!» Однако во дворе что-то остановило девушку. Сердце снова, затрепыхалось пойманной рыбкой в груди: опять послышалась протяжная мелодия высоким голосом. Снова, как и вчера, музыкальный рисунок повторился дважды и, как и вчера, он оборвался, оставив тихие отголоски в душе. «Странно... Если это певица, то почему я слышу её пение только второй раз?.. А если она недавно поселилась? Но тогда почему она поёт только раз в день понемногу? Я слышала, что им каждый раз надо хотя бы по часу петь, чтобы нормально себя чувствовать...» – в задумчивости стояла Анжелика. Но холод дал о себе знать, и девушка, выбросив из головы все размышления о странном вокализе, поспешила зайти в подъезд.***
Ночь снова наступила, но Анжелика не спала. С погашенным светом и зажженным ночником вернулись все те мысли, которых она так старалась избегать днём. Максвелл... Максвелл... Максвелл... Он так фатально одинок, если задуматься... Но что она может сделать? Если приходить к нему, звать к себе, общаться, то рано или поздно Максвелл узнает, что у Анжелики нет жабер... Если избегать его, то он обидится и даже возможно впадет в апатию... Хотя сложно представить этого улыбчивого, доброго парня в депрессии... Но все может быть... Улыбчивого... Как он улыбается... Какие у него глаза... Анжелика внезапно вспомнила о том, что посчитала это любовью с первого взгляда. А теперь, выходит, Максвелл всего лишь думал, что она такая же, как он, а девушка сдуру решила, что он в неё влюбился! Навоображала себе невесть чего и от переизбытка мыслительных образов решила что любит его тоже... А любит ли? Неясно... Но ведь он... А если все же она для него не просто долгожданный соратник? Может, все же чувства есть? Что же делать, как быть? В нерешительности Анжелика поднялась с кровати и направилась к своему аквариуму. Рыбы, недавно покормленные, меланхолично глядели на мир выпуклыми золотистыми глазами без век. Если всю жизнь тянет к рыбам, то почему бы и не подружиться с человеком, у которого растут жабры? Это, в конце концов, интересно... Подружиться... При этом слове сердце ныло и негодовало. Зачем дружить? Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, это давно доказано... Хотя кто знает... В конце концов, Анжелика пришла к выводу, что все же надо попробовать объясниться. Если он узнает, что жабер нет, он, конечно, расстроится. Но если сразу же сказать ему, что он ей правда нужен... Вдруг Максвелл все же не обидится и не сочтет её предательницей?.. А если... Эти размышления заводили в тупик. А как насчёт «любви»? Въедливая мысль снова, непонятно уже в какой раз просверлила мозг. «Вдруг вся твоя любовь тоже надуманная?» С одной стороны, ей противно видеть жабры. Очень противно. Это настолько неестественно и страшно, что каждый раз хочется отвернуться. С другой стороны Максвелл. Максвелл в шарфе, если быть точным. Человек. Добрый, обходительный, весёлый. Странная, практически никогда не сходящая с губ улыбка, хитрющий взгляд, зелёные искрящиеся глаза... Нет, тут есть во что влюбиться, конечно... А поговорка? «Любят не за что-то, а вопреки»? Может, стоит наплевать на странный способ дыхания? Есть же куча случаев, когда девушки влюблялись в уродов или инвалидов. В конце концов есть еще такие бессмертные сказки, как «Аленький цветочек» или «Красавица и чудовище»!.. Этот несчастный человек-рыба тоже заслуживает любви! В этот момент внутри девушки словно вырос невидимый твердый стержень. «Я пришла к правильному выводу! – внезапно осознала она. – Завтра же надо пойти к нему и сказать, что ни смотря ни на что я все равно его не брошу! Одиночество стало его клетью, он нашел меня, думал, что страдания закончились! Надо оправдать ожидания, чего бы это не стоило!» Обрадованная и успокоенная этой мыслью, Анжелика быстрым шагом зашла в спальню и с размаху упала на кровать. Как же все стало сразу просто! Просто и понятно.***
Но заснуть так и не удалось. Анжелика всю ночь проворочалась, упрямо не открывая глаз, убеждая себя, что надо выспаться как следует. В конце концов, прозвенел заведённый загодя, чтобы не проспать как вчера, будильник. Девять утра... Девушка резко села на кровати. В библиотеку нужно к одиннадцати. Может, стоит прямо сейчас пойти к Максвеллу? Время ещё есть... Уснуть уже не выйдет, да и поздно начинать... Он, наверное, так обрадуется! – Точно, к Максвеллу! – радостно воскликнула она и, окрыленная этой мыслью, помчалась умываться и причесываться. Через двадцать минут она уже была готова к выходу. «Но ведь нехорошо ходить в гости без подарка!» – спохватилась Анжелика. Как назло, зефира в доме больше не было, а магазин работал с десяти. Не придумав ничего лучше, девушка схватила банку с ручкой и, набрав в неё воды из аквариума, осторожно пересадила туда одну из самых крупных рыб. Все лучше, чем ничего... Если возникнет неловкая ситуация, можно просто сказать, что носила рыбку на прогулку. О том, нужно ли рыбам гулять, Анжелика в тот момент вообще не задумывалась. Так, пальто, шарф... Сапоги, перчатки... Все есть, все на месте. Несмотря на бессонную ночь, девушка чувствовала непонятный прилив сил. Ей казалось, что сейчас все получится, что весь мир будет помогать ей... Анжелика выскочила из подъезда и быстрым шагом направилась в соседний двор, к уже знакомому тупичку. Вчерашний холодный, пронизывающий ветер теперь казался бодрящим и свежим. Снег, снова растаявший от соли – волшебными искрящимися озерами на асфальте. Даже драный дворовый кот, лениво копошащийся в помойке, казался необычайно красивым и волшебным. Как много, оказывается, может изменить само настроение человека! Вот смотришь иногда на вещь, и понимаешь, что в ней нет ничего особенного, но почему-то она кажется такой прекрасной и совершенной! А на другой день уже снова – предмет как предмет... Анжелика проворно юркнула в подъездную дверь, не успевшую закрыться после вышедшего старичка. «А вдруг он меня не ждёт? Если он спит? Или что-то важное делает?» – промелькнула паническая мысль. «Но он же сам сказал – приходить в любое время! Вот увидишь, он обрадуется!» – с лёгкостью парировала сама себя девушка. И только тут осознала, что не знает, в какой квартире живёт Максвелл. «Так, этажей в доме четыре. На каждом по три квартиры... Наверное, несложно будет найти...» – в запале подумала Анжелика. Но на деле все оказалось совсем не так: все двери были абсолютно одинаковыми! Девушка поднялась на этаж, потом ещё... Однако двери никак не подавали даже намека на различие. Они все были коричневыми, обитыми дешевым заменителем кожи. Отчаявшись, Анжелика привалилась к перилам лестницы. Она уже начинала жалеть, что так безрассудно бросилась в неизвестность. Здравый смысл тоже потихоньку креп... – И что мне теперь делать? – тихо спросила Анжелика сама себя. В задумчивости девушка простояла ещё с минуту. Внезапно, за одной из дверей послышался громкий плеск воды. С бешеной надеждой Анжелика подошла к ней и приложила ухо к прохладной поверхности. Но плеск не повторился. Машинально девушка взялась за ручку, и вдруг та подалась, открывая дверь. Анжелика, невольно заглянув внутрь, поняла, что ей крупно повезло: она попала именно туда, куда стремилась. Вместо прихожей была странного вида маленькая комната, стенки которой были уложены белым и бледно-серым кафелем. В некоторых местах плитки отломились или треснули – наверное, перестройку делали небрежно или просто второпях, без схемы и расчёта. Посредине пространства стояла довольно большая и глубокая ванна, к которой были протянуты вдоль стены старые ржавые трубы. Там смутно проглядывали какие-то движения, темные силуэты. На полу же стояло... Наверное, несколько десятков банок, больших и маленьких, наполненных водой. В каждой банке была рыба или даже несколько. Между банками валялось мокрое пальто, брюки и шарф – понятно было, что Максвелл даже не позаботился привести вещи в порядок – так хотел дышать. В углу комнаты девушка неожиданно для себя увидела бережно положенный на сухое полотенце аккордеон. Плеск повторился. Анжелика вздрогнула. Парень со счастливой улыбкой вынырнул из ванны, наполовину показавшись из воды. Худощавое тело было бледным и от одного взгляда на него становилось холодно. Но Максвелл, похоже, чувствовал себя абсолютно нормально. Послышался ещё один небольшой всплеск – помимо парня в ванне плавали по меньшей мере десять или двенадцать тёмных рыб. Слова, так усердно построенные и утвержденные несколько раз в мыслях, смешались. –Я... Анжелика стушевалась и потупила взгляд. – Ты пришла! – восхищенно, но тихо, будто не веря самому себе, воскликнул Максвелл. – Я так рад тебе... Анжелика продолжала смотреть в пол, на ближайшую рыбу. В этот момент внутри неё билось несколько голосов: «Ну вот, обрадовался же! А если он это из вежливости? Дура, он сейчас вылезет! И что? Как что? Ты – девушка, он – парень! Ничего в голове не щелкает?!» Девушка обхватила виски руками. Мысли так быстро мелькали и менялись, что, казалось, это раздвоение, растроение или даже расчетверение личности. Так и до шизофрении не далеко... Тем временем перестук капель по воде возвестил о том, что парень и правда вылезает на пол. Девушка неуверенно взглянула ему в лицо и, увидев как он улыбается, растаяла от нежности. Голоса внутри захлебнулись в волнах радости. Словно в тумане она почувствовала, что широко улыбается в ответ и, кажется, счастливо смеётся, протягивая парню свою банку с рыбой. Максвелл ласково улыбнулся, аккуратно поставил банку на пол и вытянул руки, нежно касаясь ключиц Анжелики. Девушка внезапно поняла, что он собирается сделать и на замену радости тихо пришло отчаянье. Максвелл медленно снял с неё шарф. В другом контексте этот жест показался бы весьма эротичным. Но сейчас девушка предпочла бы даже тот самый контекст, лишь бы не.. Он поднес руку к подбородку Анжелики и осторожно приподнял ее голову, отодвинув кудрявые тёмные волосы. Секунда, и его лицо изменилось. Глаза, до этого прямо-таки излучавшие счастье, казалось, разбились, разлетелись на тысячу осколков, каждый из которых отражал пронзительную боль. Парень медленно отстранился и опустил голову. Взгляд исподлобья, направленный на Анжелику, прорвал пелену оцепенения, в которую та впала после снятого шарфа. В глазах девушки стояли слёзы и она, так и не сказав ни слова, попятилась и скрылась за дверью.***
Все... Теперь уже поздно что-то думать, делать или говорить... Максвелл глухо застонал, медленно сползая спиной по гладкой влажной стене. Как можно быть таким наивным! Увлекся, как мальчишка... Как так вышло, что же это... Сколько раз уже в жизни понимал, что не все, что кажется очевидным – правда, но до сих пор ничему не научился!! Парень медленно перевёл взгляд на банки с рыбами. Сколько их? Двадцать? Тридцать? Усталые глаза не могли сфокусироваться... Обман... Ложь... Предательство... Почему же она ничего не сказала? «В какой-то момент я ведь даже стал считать, что чем-то ей нравлюсь... – горько улыбнулся своим мыслям Максвелл, – как же она могла так поступить?» Вода медленно перелилась через край ванны. Максвелл отрешенно смотрел, как струйки стекают на пол. «А ведь Анжелика ничего не говорила про себя! – внезапно осознал парень, – она не сказала, что поняла, кто я такой, она же ведь вообще...» – Идиот! Она же тогда испугалась!.. Элементарно по-человечески испугалась! Она не убегала в ванную дышать, она убегала, потому что ей стало плохо от моего уродства!.. Дурак, какой же я дурак... – истерично бормотал Максвелл. Злоба на самого себя и отчаянье завладели всем существом парня и он закричал. Громко, пронзительно и высоко, как морские сирены или русалки... В крик он вложил всю боль, страх и ненависть к миру, где никогда не найдётся для него места. «Как бы ты не искал, всю жизнь ты проведешь в одиночестве!.. – словно услышал Максвелл чей-то голос, бесстрастно отмечающий события, – ты не нужен ей, ты не нужен никому!.. Посмотри, сколько уже банок!..» Парень залез в ванну и нырнул, глотнув студеной воды, отдающей на вкус металлом труб. «А ведь я казался ей просто влюбленным идиотом, если она с самого начала и не догадывалась про жабры! – подумал он, – Хотя какой это сейчас имеет смысл?!» Она ушла, она все равно не может его понять... Отчаянье второй волной захлестнуло его и он снова закричал. Разлетелась вдребезги принесённая Анжеликой банка с рыбой, разбилось ещё три, стоящие рядом. Рыбы, вылетевшие на мокрый кафель судорожно дергались, пытаясь найти воду. Они задыхались на воздухе. Какая уже разница? Сейчас это неважно... Разве рыбы смогли бы заменить родных и близких... Блеснули прозрачные осколки банки рядом с ванной. Максвелл медленно выполз из ванны, перевесившись животом через бортик. Неуверенно взял один осколок... Горькое решение всех проблем пришло мгновенно и Максвелл медленно поднёс кусок стекла к пульсирующему запястью...***
Анжелика, оказавшись за дверью, в слезах хотела броситься по лестнице и поскорее выбежать во двор. Но, как на зло, проход плотно закупоривали два грузчика, которые медленно поднимали диван. Не вверх же бежать... Анжелика в исступлении зарыдала, прижавшись горячим лбом к шершавой штукатуренной стене, исписанной трехбуквенными словами и ерундой типа «Вася + Катя =