Звездопад

По ночам Пёрл смотрит на звезды. Раньше она смотрела на него, пока он спал. Но Стивен запретил ей, а значит, он сам виноват. Теперь она смотрит на небо, и Стивен тысячу раз пожалел о своем поспешном решении. Однако забрать назад свои слова он не может, ведь тогда ему придётся признаться. Признаться в том, что он подглядывает за ней иногда по ночам. «Иногда» - потому что он всё-таки человек, и ему нужно спать. А в том, что Пёрл не обрадуется, если узнает об этом, он не сомневался. Вероятно, она хотела бы сохранить это в тайне. Потому что, когда Стивену не удаётся заснуть быстро, он видит. Видит, как она крадётся. Как бы он не напрягал слух, он не может услышать её шаги. Тихие-тихие, даже тише, чем обычно. Она очень не хочет, чтобы он проснулся. Если же Стивен случайно пошевелится, то Пёрл – всё так же бесшумно – подпрыгивает и отскакивает в сторону холодильника. Наверное, у неё даже готова отговорка, если она заметит, что он не спит. Иногда Стивену даже хочется услышать её, но идея каждый раз начинает казаться абсурдной, стоит ему увидеть её. И её грустные-грустные глаза. Каким-то образом, в этот момент весь его мир сужается до одной тонкой фигуры, норовящей выскользнуть из дому. Стивен немного ждёт после того, как она скрывается за дверью. Он боится, что шум его шагов напугает её. В эти мгновения он сжимает кулаки так сильно, что костяшки белеют, а пальцы сводит. И считает удары. Тридцать. Всегда тридцать ударов сердца перед тем, как он как можно тише и быстрее побежит к окну. Ему всегда страшно. Страшно, что за эти невозможно долгие мгновения – около пятнадцати секунд – она исчезнет. Но Пёрл не исчезает. Она всегда неспешно идёт по песку, загребая его ногами и смотря исключительно вниз. Стивен удивляется, каждый раз удивляется, произошедшей перемене. Из осторожного, готового к нападению воина она, перешагнув за порог, превращается в бессильную тень, не замечающую ничего вокруг. А он всегда вынужден пропускать это превращение. Стивен знает, куда она идёт. Поэтому просто позволяет ей скрыться за поворотом. Трудно было только впервые, когда пришлось даже растолкать льва, чтобы выскользнуть вместе с ним из дома. Сейчас же он понимает, что Пёрл, вероятно, не заметила бы, даже если он распахнул бы дверь у неё перед носом. Звёзды слишком её поглощают. Но она никогда не поднимает голову, пока не придёт. Он добирается до холма дольше, чем нужно. Идёт с неохотой. Его словно загнали в ту шахматную позицию, когда любой ход приводит к поражению. Стивен не может идти за ней: ему будет больно видеть её такой. Однако ему страшно не идти. Он боится, что никогда больше не увидит Пёрл. Что-то в её ауре появляется такое, что ему хочется плакать. Как будто она уже его бросила. Она сидит на самом краю, поджав ноги и положив на них голову. И смотрит. Просто смотрит на звёзды. Не шевелясь и не моргая. А Стивен прячется чуть поодаль и смотрит на неё. Проклиная себя за то, что он ничего не может сделать. Он чувствует себя тюремщиком, и от отвращения к себе наворачиваются слёзы. Он опять считает удары уже успокоившегося сердца. Триста. Должно хватить времени для грусти. Стивен царапает камень, лежащей под рукой галькой. Галькой, которую он специально оставил здесь. Издаваемый звук – тихий, немелодичный и оборванный – можно принять за естественный, если не быть специалистом. А Пёрл – не специалист. Поэтому она всего на одно мгновение оборачивается. Стивен считает это кульминацией. Это мгновение, когда его сердце замирает, и он уже не видит её слёз за своими. Пёрл уже давно воспринимает это как сигнал. Пора возвращаться. Она смахивает последнюю, не скатившуюся слезу и идёт обратно. Стивен почти не дышит, когда она проходит мимо его укрытия, но она никогда даже не смотрит в эту сторону. Иногда ему даже кажется, что она знает о его шпионаже. Пёрл же всё-таки воин. Но он отбрасывает эту мысль. У него ещё будет время подумать об этом. Потом. А сейчас они возвращаются. Так же, как и пришли. Она – не поднимая головы и шаркая, словно её возраст вдруг дал о себе знать; и он – выжидая и прячась, следуя за ней на небольшом расстоянии. Наверное, она так же крадётся, когда проходит мимо его комнаты в храм. Хотя этого он не узнает. Вслушиваясь в предрассветную тишину, он ждёт характерного звука закрывающейся двери храма. А затем спокойно возвращается в дом. И в кровать. Сон, всё-таки, никто не отменял. А утром… Утром Пёрл будет вести себя как ни в чём не бывало. Она будет лучиться светом и энергией, расставляя всё на свои места; будет улыбаться, рассказывая ему что-то. Пёрл снова будет живой и тёплой с утра. Близкой и родной. Такой, какой и должна быть. Как будто никаких слёз и звёзд по ночам нет. И Стивен будет рядом, греясь в её заботе и заботясь в ответ. Он обязательно возьмет её за руку, слегка сжимая её тонкую ладонь. И даст ей одну из этих наклеек с плачущими персонажами. Он знает, что она внимательно посмотрит на него, словно догадываясь о чём-то. Но ничего не скажет. Просто возьмет её. И сожмет его руку в ответ. Ей больше не нужно быть одинокой. Стивен будет рядом с ней. Всегда, когда она протянет руку.