***
Воскресенье, 9 октября, 7:40. Осень медленно и жадно забирала все оставшееся тепло с улочек тихого сонного города. Небо было скрыто от глаз серыми тучами, которые вот-вот и побили бы холодным моросящим дождём. Девушка неспеша, немного хромая, шла по парку, она смотрела то на свой карман пальто, то на блестящие чёрные пуговицы, то под ноги, но не поднимала взгляд. Иногда она останавливалась, как бы нащупывая что-то на теле, не забыла ли она чего-то очень важного. Прохладный ветер развивал ее черные, немного жидкие и тонкие, волосы. Она поправляла их, старалась придержать, что бы они не "летели" прямо в лицо. Казалось, что на момент она будто бы вышла из своего тела и парила совершенно в другом месте, не в этом тихом и сонном городе, который живет в вечном неведеньи. Спустя 10 минут она уже была у большого строения в тёмных тонах. Это была церковь, городская, не большая, но очень красивая. Она всегда работала с 7 утра для прихожан. Крыльцо подметал седой мужчина лет 65. Мия прошла мимо него, но кивнула ему, как бы поздаровалась, дворник кивнул в ответ. Он уже знал ее, она приходила в эту церковь каждое воскресенье и этот день не стал особым исключением. Он не знал, просить ли помощи она приходит, или отмолить свои грехи, но каждое воскресенье ранним утром, в одно и то же время - 7:51- она заходила в здание и выходила оттуда в 8:30.***
Церковь, 7:30. Одна свеча за другой медленно зажигалась. Их пламя танцевало в ритм порыва ветра, который гулял в здании. Свечи зажигал парень лет 19-20. Он был в форме служителя, у него были немного растрепанные белые волосы и длинная тонкая, туго заплетенная, коса, примерно по пояс. Он был высоким, с худощавым телосложением. Обычно, так рано по утрам никто не приходит, кроме отрезвевших пьяниц, которые проснулись на улице. Кроме одной девушки. Серафим, парень, который зажигает свечи по утрам и встречает Мию, знает,что каждое воскресенье, в 7:51 она заходит в церковь. Вот, медленно открывается тяжёлая дверь. Девушка проходит и идёт мимо скамеек прямо к центру, где люди могли бы помолиться. Она посмотрела на Серафима, немного приподняла руку,что означало приветствие. На ее пальцах были кольца с гербом какого-то известного фамильного дома. Мия поправила волосы. Она перестала смотреть на пуговицу или карман пальто. Перестала проверять, не забыла ли она чего-то важного. Она смотрела вперёд, будто кого-то видела кого-то, хотя, кроме нее, там был лишь Серафим. Мария сложила ладони в замок для молитвы и достала крестик из-под рубашки, они был на старой цепочке из дешевого металла, но она почему-то не меняла ее. Видимо, эта цепочка ей очень важна. Закрыв глаза, Мия, будто снова ушла из своего тела.***
8:25. Все это время Мия непрерывно молилась за что-то или за кого-то. На секунду, всего на секунду, показалось, что на ее глаза выступили слезы. Она была очень сосредоточена и эта концентрация и "вывела" ее из тела на тет-а-тет с Богом. Серафиму всегда казалось, что, пока горит свеча, Мия может стоять и молится, не уходить, не двигаться, не открывать глаз. Но почему-то в 8:27 она открывает глаза и медленным шагом выходит из церкви. Парень медленно присел на скамейку первого ряда. Он осмотрел девушку взглядом, между ними всегда была странная связь. Для Серафима это было словно испытание. Не поддавайся искушению, не поддавайся. Мария открыла глаза и Серафим сразу же сбил ее настрой вопросом, - Для чего ты молишься? Что ты пытаешься отмолить? Твои грехи, Мария, не простительны. - Тихим голосом, что, казалось, пламя свечей заглушало его, сказал Серафим. -Давно ли ты так остр на язык? - сухо переспросила его девушка. -Я спрашиваю очевидные вещи. Ты, наверное, и не представляешь сколько девушек погибло по твоей воле. Они слепо следовали приказу, твоему глупому приказу, и погибли. А помнит ли их кто-то? Возможно, они мечтали о большем, возможно у кого-то могла быть большая любовь и семья... - Начал говорить парень, каждый раз набирая темп и громкость, но Мария, резко повернувшись к нему лицом, перебила его. - Я молюсь за их грехи, которые они не успели отмолить, чтобы обеспечить им дорогу в Рай. Я молюсь за их души и прошу прощения перед ними, прошу их смиловаться, перестать приходить ко мне во снах. Держал ли ты на руках тело 19-тилетней девушки, которая захлебывается в собственной крови? А, ведь, только вчера она говорила, как хочет побывать в Праге и то, что это мечта всей ее жизни, такой короткой жизни. Я помню имя каждой. Лицо каждой. Каждую их мечту, каждый ее голос, я помню все. Я стану их стеной памяти и если ты мне скажешь: "Расскажи о Бьянке", то я отвечу " Она любила запах свежих ромашек и смотреть в окно, во время заката, хоть и была слепой". Так ответь мне, Серафим, ангел мой, стоит ли мне молиться? Продолжать ли? - Мария равнодушно приговорила это, но ее глаза пылали эмоциями и чувствами. Горечь утраты, стыд, совесть, печаль, злость. Серафим не смог ответить, он промолчал. Свечи все также горели, в церкви все также никого не было, кроме тишины, умерших, Бога и двух людей. Мия вышла из церкви позднее чем обычно, в 8:34. Когда она пошла обратно, дворника уже не было и она не смотрела на пальто, а смотрела в небо.POV Серафим
Каждый раз я думал, что ей безразличны смерти других людей. Она всегда такая холодная, по ней трудно угадать, страдает она или счастлива. Озадачена или уже нашла верный ответ. После этого разговора, кажется я понял, что она хотела донести до меня. Возможно, так, она преподносит своё милосердие и самопожертвование перед Господом. Примет ли отец наш такие мысли? Я не знаю, ведь пути Божьи неисповедимы. И пока каждая ее молитва была направлена к сестрам, я пытался осудить ее. И кто из нас следует пути духовному?Конец POV Серафим