Тик. Так. Тик. Так.
Часы на стене гостиной Шоё тикали слишком громко и часто, это уже начинало раздражать.Тик. Так.
Тобио буквально мог слышать каждую шестеренку, каждое колесико, поворачивающееся в их глубине, неумолимо измеряющие, сколько времени осталось до рассвета и сколько - до заката. Хотя мысли Кагеямы в этот момент легко можно было сравнить с этими шестеренками: казалось бы, такие хаотичные, но играющие такую важную роль.Тик.
- Кагеяма! Бодрый и, казалось бы, никогда не унывающий голос окликнул его со спины. "И откуда у него столько энергии?" - каждый раз поражался вымотанный связующий, смотря на Хинату. Он сам уже переоделся и собирался уходить, но неожиданный тон коротышки остановил его. - А? Шоё внутренне разрывался пополам: одна половина словно кричала ему: "Скажи!", а вторая зажимала рот невидимой рукой, и наполняла разум сомнениями. Наконец он, краснея и бледнея одновременно, произнес: -Не хочешь.. ко мне.. то есть, домой.. на ночевку? Кагеяму словно ударили мячом по голове, причем с подачи, не уступающей по силе Ойкаве. Так, что все мысли резко рассеялись, а мозг остался способен генерировать лишь простейшие фразы. - На..ночевку? К тебе? Нельзя сказать, что Тобио не считал Хинату другом. Тот странный, практически сверхъестественный вид доверия и связи, устанавливающийся между ними на матчах, говорил о многом. Хотя вне площадки они практически ничего не знали друг о друге. -Да!- глаза Шоё горели вызовом. - Моя мама с сестрой все равно уехали в город на выходные.. и я, вроде как, не знаю, что мне де.. Внезапно поняв, что он только что почти сказал, Хината резко замолчал, выждал пару секунд, и с удвоенной силой продолжил: - То есть мы могли бы поиграть в игры или посмотреть какой-нибудь ужастик хотя я ненавижу ужастики но если тебе нравятся или мы можем попрактиковать прием дома ведь никого и еще.. Диаметр глаз Кагеямы медленно переходил от "тарелки" к "луне". Это точно тот Хината, которого он знал, сейчас стоял перед ним? Наконец поток речи коротышки иссяк, и он, еще больше краснея, выдавил: -Ну так как? Изначально Кагеяма не хотел даже думать о такой возможности, но сейчас.. Его родители тоже были в отъезде, да и пробираться на другую часть города по темноте в одиночку не очень хотелось. (И черт побери, Хината сейчас выглядел просто очаровательно, хотя в этом Тобио никогда себе не признается) -Ну..Ладно? Выдавленный ответ звучал скорее как вопрос, нежели как утверждение, но Шоё это показалось вполне достаточным. Он со скоростью метеора носился по клубной комнате, собирая свои, почему-то, разные носки и яростно сдерживаясь от громкого "Ура!!!" (Только вот Тобио не учел, что дом Шоё находится несколько дальше его собственного, а велосипед у коротышки, естественно, был только один).Так.
Из забытья его вывела подушка, метко запущенная Шоё с другого конца комнаты. - Будешь так хмуриться, быстро состаришься! - смеясь, прокричал рыжеволосый - Хината..придурок!! Можно сказать, что вечер прошел просто замечательно. Выдержав нехилую подушечную баталию, сопровождаемую громкими ругательствами Кагеямы и заливистым смехом Хинаты, просмотра одного из самых дурацких ужастиков, на который до смерти перепуганного, но не желающего проиграть "слабо", его подбил Кагеяма (боявшийся не меньше коротышки),и партии в волейбол "один-на-один"(они до сих пор не могут понять, как это вообще могло сработать), уставшие, первогодки сидели на кухне. Пространство освещалось лишь одной настенной лампой и слабым светом фонаря, пробивавшемся с улицы, где уже давно лежала глубокая ночь. Хината, зевая, пытался дотянуться до верхней полки с чаем, но отличная координация движений постепенно покидала его уставшее тело. Наконец, поняв, что просто вытянутой рукой своей цели ему не достигнуть, Шоё подпрыгнул, неуклюже схватив злосчастную баночку, и тут же рассыпал все на стол, совершив не самую гладкую посадку. - .. придурок..- только и смог вымолвить сонный Кагеяма, отмахиваясь от поступающего зевка. Пока Шоё аккуратно смахивал чаинки обратно в баночку, Тобио еще раз окинул взглядом полку, где тут же наткнулся на пакетик сладкого растворимого кофе, которым не преминул воспользоваться сию же секунду. Почувствовав тягучий аромат карамели, смешанной с кофе, он усмехнулся про себя, и еще раз подумал о том, какой же это прекрасный напиток. - Ведь только самые умные люди пьют кофе перед тем, как лечь спать, да? - хихикнул Шоё. Сил у Тобио не осталось даже на то, чтобы в очередной раз назвать этого коротышку придурком. Часы на стене показывали 2.30 ночи, а он сидел на кухне Шоё, пил кофе Шоё, смотрел на Шоё. Хината пребывал в неком трансе. Постепенно отпивая глоток за глотком, он все глубже и глубже уходил в себя, а его глаза все больше и больше затуманивались. Это походило на некоторые мгновения на площадке, когда он следит за мячом настолько завороженно, что не видит ничего вокруг. Сейчас же его огромные золотисто-карие искорки смотрели не куда-то, а сквозь. Сквозь время и пространство, сквозь стены этого дома и тусклый свет фонаря; казалось, он мог видеть всю вселенную. Внезапно Шоё встал; неуверенными движениями он задвинул стул, на котором сидел несколько мгновений назад, и так же неуверенно сел, а потом и лег на пол, устремив взгляд в потолок. - Кагеяма? -у? - Как думаешь, что там? По направлению его взгляда Тобио не мог конкретно определить, о чем говорит Шоё. На лице Хинаты снова читалось то неописуемое выражение, когда, казалось он смотрел во Вселенную. Но в этот раз Вселенная тоже смотрела на него: мириады звезд отражались в черных дырах его зрачков; уставившись в кухонный потолок, он смотрел и видел, видел все, что было скрыто от обычных людей. Кагеяма невольно засмотрелся на эти бездонные омуты (и не привиделось ли ему отражение звезд?) Шоё всегда привлекал внимание. Всегда и без исключения. Его огненно-рыжие волосы цвета апельсина и приветливая натура всем людям буквально с первой секунды их знакомства внушали симпатию. Хината был похож на яркое солнце. Нет, он был солнцем. С момента их встречи Кагеяма не раз задумывался, насколько они не похожи ни по характеру, ни по поведению, ни внешне. Экстраверт и интроверт, оранжевый и сине-черный, пламя и лед. Но почему-то именно Шоё был первым человеком, которому Кагеяма смог по-настоящему довериться и, в какой-то степени открыться. Хотя они уже несколько месяцев были не разлей вода из-за команды, он все еще не так много знал о нем. (Но после сегодняшнего вечера выяснилось, что Хината больше любит чай и собак, чем снова являлся полной противоположностью Тобио). Даже придя к нему домой, "король" чувствовал себя неловко только поначалу, ведь Шоё просто мастерски умел растопить лед. Хината действительно поражал и удивлял. Но то, что случилось сейчас.. Кагеяма никогда не был мечтателем. Нет, то есть, конечно, он, как и все, мечтал иногда, но это никогда не были колоссальные вещи: победить на национальных, стать профессионалом, играть дальше и дальше. Но Хината был другим. Он выводил его из себя, раздражал и бесил, буквально заставляя каждый раз сдерживаться, чтобы хорошенько ему не врезать. Но он не знал ни одного другого человека, который мог бы запросто лечь на пол собственной кухни в два часа ночи и размышлять, видимо о тайнах мироздания; не знал никого, чьи глаза горели бы так ярко, человека, который настолько был влюблен в то, что он делает. Тренер когда-то назвал его "зверьком, изо всех сил гонящимся за победой", но это было не так. Сейчас, сидя на стуле и смотря на лежащего на полу Шоё, Кагеяма понимал, что он был совершенно не тем, кем мог показаться с первого взгляда. Его сознание было гораздо глубже и шире, чем у любого человека, и прямо сейчас оно горело, переливалось огнем в его глазах. И Кагеяма действительно не знал, что ему ответить. Внезапно Тобио ощутил порыв, такой тонкий, но такой настойчивый и сильный. Он выключил лампу, и на кухне воцарилась почти полная тьма. Зажмуривая и открывая глаза, чтобы быстрее привыкнуть к отсутствию света, он улегся рядом с Хинатой. И сейчас Тобио тоже видел. Мириады звезд, чей свет проникал через незанавешенное окно, окрашивали все внутри молочно-белым и наверняка отражались и на глазах Кагеямы. Но теперь он ясно видел. Он знал, что ему не показалось, и отпечаток Вселенной, оставленный на глазах Шоё, был правдой. "И Шоё. Он тоже правда. Он настоящий". Внезапно тишину прервал немного хриплый от долгого молчания голос коротышки. - Как думаешь, что будет потом? Тобио нахмурил брови. Он не любил заглядывать далеко вперед и уж точно не в такой момент. - Не знаю.. Национальные, второй год, выпуск, университет... может быть, сборная.. На последнем предложении сердце странно екнуло. - Нет. Его ответ явно не устроил мальчика-со-вселенной-в-глазах. Шоё приподнялся на локте и посмотрел своими золотисто-карими омутами прямо в светло-синие льдинки, казалось, прожигая насквозь. - Что будет после нас? После того как мы разойдемся, умрем, останется ли хоть что-нибудь, хоть какое-то подтверждение тому, что мы существовали? Будем ли мы значить для мира то же, что мир значит для нас? Кагеяма снова не знал, что ответить. Он был глубоко поражен мыслям Шоё, и, хотя сам порой думал о таком, все еще не мог дать ответа. Ему мучительно хотелось сказать что-то, просто не молчать; показать, что он здесь, что он слышит и тоже понимает. "Ты - Солнце, и ты всегда будешь нужен миру, ведь только Солнце может сиять так ярко". Ему хотелось проорать эту фразу в лицо Хинате, чтобы он просто понял, что он значит для того мирка, хотя и крошечного, в котором они застряли на ближайшие несколько лет, чего он никогда не сможет сказать о себе. На глаза наворачивались бестелесые слезы. Что он значит для Тобио. Но он промолчал. Вместо этого внезапно потерянный взгляд наткнулся на горящий. На несколько секунд вся Вселенная замерла, даже надоедливые часы перестали тикать. -Ты тоже. Хината, на этот раз, твердо и осмысленно смотрел на него. - Ты тоже значишь.***
Трудно сказать, что чувствовал Кагеяма в этот момент. Труно описать, что перенес и Хината, произнося эти слова. Тем временем кухню наполнял вязкий, тягучий аромат умиротворения и сна. Через пару минут сквозь тиканье часов пробивался сонный звук дыхания двух незадачливых первогодок, так и заснувших на полу кухни. В окне погас последний огонек уходящей ночи - фонарь. Но на востоке уже начинало разжигаться красное пламя нового дня. На столе медленно остывали две чашки: одна - с кофе, другая - с чаем.