Oh, be a fine girl, kiss me

В жизни Гермионы было немало вещей, повторяющихся настолько часто, что яркие краски будней тускнели и вместо отдачи радости забирали ее целиком и полностью. Как бы волшебница ни любила учиться, ей порой надоедало писать конспекты, рефераты и выполнять еще целую кучу разных дел, которые были необходимы для отличных оценок по всем предметам школьной программы. Особенно нервировало, если это приходилось делать за кого-то или поздним вечером, когда все остальные уже расходятся по своим комнатам. Распорядок дня Грейнджер практически не менялся с первого года обучения и состоял в том, чтобы побывать на занятиях, принять пищу, сделать домашнее задание, вытащить Гарри и Рона из передряги и лечь спать. Приключения, в которые ее втягивали друзья, со временем утрачивали сочность и становились привычными, а груз будней все сильнее давил на плечи Гермионы, да так, что она ближе к середине нынешнего учебного года совершенно расклеилась, выполняла привычные обязанности с видимым напряжением и пребывала на грани нервного срыва. К счастью, ей довольно часто кто-либо составлял компанию, чаще всего это были Гарри и Рон, которые хоть немного отгоняли серые тучи абсолютной апатии и нервозности. Но вот однажды, когда Гермиона в поздний час вновь корпела над учебниками, пытаясь уложить в мозг ту информацию, которой, по ее мнению, там не было, звезды сложились так, что ее одинокое времяпрепровождение скрасил Фред Уизли. Его появление стало настоящей панацеей. В отличие от других "сиделок", он не пытался помочь девушке с заучиванием материала, не просил ее о помощи и не мешал ей в подготовке к занятиям. Волшебник просто наблюдал за Грейнджер, время от времени отпуская шуточки, и отвлекал Гермиону от книг всяческими забавными разговорами, вовремя замечая ее усталость. Первое время девушку смущало присутствие Фреда, Гермиона не понимала, почему он задерживается допоздна и морально поддерживает ее. Тем не менее она была искренне благодарна волшебнику за то, что он приходил и удерживал ее настроение на стадии "приподнятое". С ним исчезали и апатия, и напряжение, и желание все бросить, и многие другие негативные эмоции. И вместе с этим возрастало любопытство, одним вечером вылившееся в вопрос: - Почему ты почти каждый вечер сидишь со мной? Лицо Фреда ничуть не изменилось, когда Гермиона отвлеклась от зельеварения и поинтересовалась насчет вещи, совершенно не относящейся к учебе: Уизли продолжал легко и расслабленно улыбаться. - А тебе так не хочется, чтобы я это делал? - на губах, покрытых редкими маленькими веснушками, показалась хитрая ухмылка. Гермиона слегка нахмурилась и, недолго подумав, мотнула головой. - Вовсе нет, но мне было бы очень интересно узнать, почему именно ты приходишь. - Будешь много знать - скоро состаришься, - нравоучительно отметил Фред, отчего Гермиона, подавляя улыбку, назойливо вылезающую наружу, закатила глаза. - Ладно, я просто не хочу, чтобы ты свихнулась на почве учебы. Еще одной помешанной Хогвартс не выдержит. Парень засмеялся, а следом за ним и сама Гермиона, прикрывшая рот тыльной стороной ладони, чтобы ее смех был приглушенным. Получив вполне достойный ответ, волшебница с тонкой улыбкой вернулась к изучению материала и более не затрагивала подобные темы, хотя вопросов после этого незатейливого разговора заметно прибавилось. В течение двух последних весенних месяцев накопившиеся вопросы стали сами собой исчезать, а вечерние встречи у камина дополнились недолгими прогулками после занятий. Для этого возникали разные предлоги, которые являлись всего лишь прикрытием и придумывались больше для любопытных сокурсников, чем для самих влюбленных. Гермиона и Фред вместе провожали за горизонт затухающее солнце, беседуя обо всем на свете; забывая о времени, гуляли по окрестностям замка и не думали о тех, кто, возможно, уже обо всем догадался и сейчас наблюдает за ними из окна. Собственно говоря, они и не стремились тщательно скрывать хрупкий цветок любви, зарождающейся между ними. Сегодня Фред успешно улизнул из компании Джорджа и Ли (а они и не противились, будучи самыми догадливыми из всех гриффиндорцев) и вместе с Гермионой отправился во двор Хогвартса, где они расселись под раскидистым деревом, ветки которого были утыканы многочисленными благоухающими соцветиями. Гермиона со спокойной совестью выложила из сумки ветхий учебник по астрономии, взятый в библиотеке, а Фред, пристроившийся рядом с Грейнджер и прислонившийся к стволу дерева спиной, тяжело вздохнул, оглядев книгу со всех сторон. - Не хочу тебя огорчать, но он не для твоего курса и к тому же невероятно стар. Его, судя по всему, еще до Войны издали. - Я знаю, но мне нужна более ясно изложенная информация кое о чем... - открыв издание, чуть ли не разваливающееся на части, волшебница на пару секунд замолчала, обдумывая, как лучше высказать то, что билось в черепной коробке, -...кое о чем, не до конца мне понятном. Гермиона произнесла эти слова тише обычного, словно Фред мог упрекнуть ее в том, что что-то никак не укладывалось у нее в голове. Однако Уизли не сделал ничего подобного, и Грейнджер безмолвно поблагодарила его за понимание. Фред, в свою очередь, решил не прерывать расслабленное молчание и с любопытством заглянул в книгу, которую так усердно листала Гермиона, очевидно, пытаясь отыскать информацию по непонятной теме. Одна страница сменялась другой с чудовищно медленной скоростью, так что гриффиндорец успел заскучать и потому положил голову на плечо Гермионы, мельком взглянувшей на юношу и улыбнувшейся ему краешками губ. Подмигнув ей, Фред приобнял умнейшую волшебницу своего поколения за талию и почти полностью сомкнул веки, оставив небольшую щелочку между ними, чтобы наблюдать за действиями Грейнджер. - То есть, ты не понимаешь этого? - уточнил рыжий хулиган, когда, наконец обнаружив раздел, посвященный классификации небесных тел, в частности спектральным классам звезд по уменьшению температуры, Гермиона согнула ноги в коленях, разместила на них учебник и поуютнее приткнулась к Уизли. Девушка краем глаза посмотрела на своего собеседника и слегка кивнула. - Вернее, никак не могу запомнить, что за чем идет и почему это так, - призналась маглорожденная и вздохнула, откинув голову назад, смотря сквозь ветви на сумеречное небо, на котором только-только стали появляться бледные звезды. Фред провел ладонью по вьющимся волосам и запустил в них пальцы, изучая таблицу, расположенную на открытой странице и распластавшуюся на весь лист. - Знаешь, что здесь написано? - послышался шепот Фреда над ухом минуты две спустя, и Гермиона с любопытством посмотрела на собеседника. - "О, будь хорошей девочкой, поцелуй меня". Волшебница немного сдвинула брови к переносице, недоверчиво заглянув в томно прикрытые глаза цвета небесной лазури, и увидела в них хитро-нежную серьезность, от которой к щекам прильнул румянец. Опустив взгляд, она медленно, изучающе провела пальцами по веснушчатой щеке и коснулась ими уголка губ, из-за чего розоватые половинки дрогнули и маняще разомкнулись. Потеряв ощущение реальности, чувствуя, будто они, сидящие под деревом, - единственные люди во всем мире, Гермиона приблизилась к Фреду так, что ее губы опалило освежающе-мятное дыхание юноши. Она бы медлила еще какое-то время, вдыхая аромат цитрусового парфюма Уизли, если бы волшебник не набрался решимости и не рискнул преодолеть барьер обоюдного смущения, прикоснувшись к еще никем не тронутым девичьим губам. Минуты поцелуя, самого необыкновенного и запоминающегося для тех, кто еще ни разу не испытывал ничего подобного, тянулись дольше, чем ледяная вечность, и возвратились к спокойному течению, лишь когда влюбленные отпрянули друг от друга. Мгновения выжидающей тишины быстро промелькнули и канули в небытие, подростки тихо рассмеялись от наполнивших их чувств. - И что же... Это все значит? - склонив голову чуть-чуть набок и в сладкой улыбке изогнув губы, которые горели огнем только что свершившегося поцелуя, вкрадчивым шепотом спросила волшебница. - Теперь мы вместе. Столько лет спустя. Она с тихой любовью смотрела на Фреда, такого взволнованного, взлохмаченного и сияющего потаенным счастьем, и не смогла удержаться от краткого поцелуя в краешек губ, покрытых маленькими коричневатыми веснушками. Конечно, подобной записи никто и никогда не делал в том ветхом издании, и Фред, без сомнения, схитрил. Он знал о существовании чудесного мнемонического правила, созданного для запоминания спектральных классов звезд по уменьшению температуры, и не сказал девушке, что имел в виду именно это. И Фред не признался в этом Гермионе ни в тот же день, ни через год, ни через много лет. А ей и не были нужны какие-либо слова. Гриффиндорка распознала хитрость Фреда с самого начала и в первые же мгновения заметила, что фраза "О, будь хорошей девочкой, поцелуй меня" в каком-то смысле соответствует последовательности, которая так долго мучила ее (*). Однако Гермиона не призналась в этом Фреду ни в тот же день, ни через год, ни через много лет.